Я высовываюсь наружу в попытках рассмотреть, насколько высок дворец. У меня закрадывается дерзкое предположение, что, возводя столь высокие шпили, Сол намекает на размер своего полового органа. Его хватка крепчает, и он с силой прижимает меня к себе.

Бросаю язвительный взгляд на него.

― Что ты так вцепился в меня? ― это даже немного больно. ― Ауч!

― А у тебя нет никаких предположений по этому поводу? ― спрашивает он властным тоном, который, наверняка, заставляет женщин опускаться перед ним на колени, чтобы взять его член в рот.

Безусловно, вся причина состоит в том, что он был свидетелем того, как я сиганула с проклятого утеса. Это дурацкая выходка будет преследовать меня до скончания моих дней.

― Если не считать угроз магического воздействия, тебя мало волнует что-то, связанное со мной, ― я смотрю на него, прищурившись. ― Постой, так вот почему я очутилась здесь? Потому что тебе наплевать на меня, и ты не станешь убиваться о простом смертном и игнорировать свои обязанности?

Он притягивает меня к себе еще ближе, и я делаю глубокий вдох, так как теперь расстояние между нами минимально, и я не уверена в своих ощущениях в связи с этим.

― Я притащил тебя сюда, так как из вех Богов Солнца я лучше всех контролирую свое тело и разум. Ну и… все остальное.

Он скользит по мне взглядом сверху вниз.

Мое дыхание становится сбивчивым, но я стараюсь не показывать этого, что мне вряд ли удается.

― А еще, я предпочитаю держать свое при себе.

Я пытаюсь вырваться, но его хватка слишком крепка. Ублюдок. Сука, я абсолютно ничейная. По крайней мере, сейчас. Если они, конечно, не вернут меня обратно к дверям Кроу.

В глазах Сола появляется озорной блеск, и он расправляет свои огромные серебристые крылья, крепче прижимает меня к своей груди и взмывает прочь с балкона.

Я вскрикиваю, но потом заливаюсь смехом, когда ветер хлещет мне в лицо, а мое тело практически прирастает к мускулистому торсу Дня. Его хватка усиливается, когда мы пикируем вниз, огибая остроконечные, блестящие шпили на нашем пути.

Их количество постепенно уменьшается, прежде чем мы проносимся над линией белоснежных песчаных пляжей, скользим над поднимающимися волнами, а затем практически касаемся водной глади, выравниваясь со стаей дельфинов, резвящихся в кристально прозрачной морской пучине, настолько близко с нами, что брызги от их забав танцуют на моей коже. Вскоре мы мчимся, оставив дельфинов далеко позади, так быстро, что ветер крадет мои смех прежде, чем он срывается с губ.

Ох уж эти крылья… Моя вагина жаждет потереться о них всем своим естеством, хотя я изо всех сил пытаюсь игнорировать ее проскальзывающие комментарии, какие они большие и блестящие. Она рыдает от счастья, что имеет возможность разглядеть их вблизи, и это чертовски сбивает с толку. Мне бы очень хотелось, чтобы вагина держала свои слезы радости при себе.

Мне начинает казаться, что Боги Солнца кайфуют, выставляя свои огромные божественные крылья напоказ передо мной, сверкая и рассекая воздух ими. Если мне придется увидеть еще пару подобных крыльев в ближайшее время, мое сердце может попросту не выдержать. Моя вагина готова порхать от восторга при мысли об этом, но лично я едва могу справляться с присутствием одного высшего создания рядом, не говоря уже о четырех, мать вашу, богах. Это же может запросто убить меня. Эти бессмертные слишком ненасытные для моей скромной смертной вагины, даже если она считает, что способна на многое.

Я оглядываюсь на город, который возвышается на фоне восхитительного горного хребта, выглядящего роскошно и сказочно в лучах полуденного солнца. И еще раз убеждаюсь, что шпили дворца Сола невероятно высоки. Моя подружка между ног падает в обморок от восторга в этот момент, но руки Сола сжимают мое тело крепче, незамедлительно возвращая ее в реальность из забытья. Я слегка извиваюсь, чтобы он ослабил свою хватку, конечно, не настолько, чтобы выпасть из его рук, что было бы крайне невесело, но достаточно для того, чтобы моя вагина могла прийти в себя и собраться своими скудными мозгами.

С усилием втягиваю в себя морской воздух. Да, признаю, что ощущать солнечные лучи на своем лице чертовски приятно.

― Ты расслабилась, ― отметил День.

Я поворачиваю голову, чтобы встретиться с ним взглядом.

― А разве это плохо? Мне казалось, что это то, чего ты добиваешься?

Высшее создание с кучей запросов.

Он ухмыляется.

― Да, это именно это. Просто я еще не привык к такому твоему запаху. Мне нравится.

Нравится? Пристрелите меня. Я никак не ожидала услышать такое из его властных уст садиста. Мой взгляд снова падает на морские волны.

― Чуть ранее я спустилась на кухню…

― Я как бы в курсе.

― Я не закончила.

Смотрю на него с раздражением. Должно быть, он мог уничтожить меня за дерзость, но вместо этого он лишь вскидывает бровь, и я продолжаю, как ни в чем не бывало.

― Я отметила, что на кухне трудятся и мужчины, а не только женщины. С чем это связано?

Повисает довольно затяжная пауза, прежде чем День разворачивает меня к себе лицом. Он выглядит довольно суровым, а его глаза слегка потемнели, хоть и быстро возвращаются в свое привычное состояние. Сол пристально смотрит на меня, а затем мотает головой.

― Я не должен тебе говорить об этом. Это не имеет никакого гребаного смысла.

― А может все-таки скажешь?

― Я не подчиняюсь законам Всевышнего там, где это возможно, и все мое Королевство тоже. Такой же позиции придерживаются Рассвет, Сумерки и Ночь. Мне плевать на это порождение мира с гребаными белыми крылышками. Этот душка ― психопат, и настанет тот день, когда я прикончу его.

Ух, бл*ть, ох*енный поворот.

― Прикончишь его? А разве без него этот мир сможет существовать… ну типа… я имею в виду, все останется или полетит к х*ям?

― Он только и делает, что катит к чертям мир, который даровал ему жизнь. Разве ты не заметила, что он гниет? И люди вместе с ним? Мне известно, что ты мало что видела, кроме дерьмовой дыры, где родилась, но повсеместно все увядает, и только его старческие, нечестивые маразмы крепчают.

Еб*ть. Я ощущаю, как кровь отливает от моего лица, моя вагина прячется под одеяло, а сердце буквально выпрыгивает из груди. Это… слишком х*ево.

Я мотаю головой. Это выше моего понимания…

― Почему никто не слышал ничего об этом в землях смертных? ― мой голос дрожит, так как если это правда, то это откровение. Для многих.

И для меня.

Сол хмурится.

― А зачем ему доносить это до земель смертных? Этим он лишь посеет семя сомнений в умах каждого. Породит бунт. Трущобы, в которые превратились ваши земли, не представляют особой угрозы, но все же… может он и псих, но не идиот.

― Я не говорю сейчас про него, Сол! Вас же четверо, а он один? Я наслышана, что Всевышний могуществен, но, судя по тому, что я видела, вы четверо тоже непромах! Так какого хрена, вы молчите? ― срываюсь на крики, так как зверь внутри меня пробудился и уже готов к прыжку. Его цель, черт его подери, ― День.

Он хмурится, его ноздри расширяются, а грудь напрягается, прижимаясь к моему телу.

― А ты не думаешь, что если бы мы могли, то так и поступили бы? Не допускаешь мысли, что уже пытались? Мы стали никем, по сравнению с тем, какими были ранее, Делл. Можно сказать, что мы гребаные тени самих себя. Ты даже представить себе не можешь, чего мы лишились и продолжаем терять каждый еб*чий день из-за этого бессмертного ублюдка, который не достоин зваться Всевышним!

День тоже кричит. По всей видимости, это заразно. Ярость захлестывает его, заставляя мою вагину съеживаться, даже не смотря на то, что она и так забилась в уголке. Подлая киска. Я делаю серьезное лицо в надежде компенсировать ее несобранность.

― Он наложил заклятие, заставив всех забыть основополагающую истину; слова, которыми ты призвала нас в тот день, когда сиганула с утеса.

Мерзавец нанес сокрушительный удар.

― Зачем ворошить прошлое, Сол?

Он рычит на меня. Дикарь.

― Оно ох*енно влияет на настоящее! Ты не должна была делать этого! Никаких еб*чих желаний не должно было быть!

П*здец. Озверевший, дикий Сол реально на взводе.

― Эти слова имеют огромное значение, Делл. Они являются ключом к передаче и обменом силами между существами, населяющими этот мир, и солнцем. То есть нами, порожденными им. Без этого мы не имеем возможности восстановить наши силы, равновесие, которое держит мир в гармонии. В противном случае, мы вынуждены держать под контролем солнечный цикл, используя свои ресурсы, которые уже критически на исходе.

Ни х*я себе… приехали.

Это уже выше моих сил. Меня даже немного подташнивает. Вообще-то… меня реально тошнит.

― Он сделал так, чтобы мы не могли пользоваться этим и даже помышлять о подобном за пределами наших королевств, которые уже настолько ослаблены, что если мы пойдем против него, мы в буквальном смысле уничтожим себя. Вот почему все до сих пор уверены, что мы с ним заодно.

Уничтожат себя? Еб*нный п*здец, это уже чересчур. Я не желаю больше вдаваться в подробности, но не осмеливаюсь остановить его…

Он мотает головой, а затем разминает шею, словно пытается избавиться от напряжения, сковывающего его мышцы.

― Ранее вся территория земного шара была поделена между нами на четыре равные части. До сих пор существуют особенности рельефа, очерчивающие прежние границы. Несмотря на все его могущество, мы на протяжении тысячи лет существовали в полной гармонии со Всевышним, заботясь о нашем народе и мире в целом. Но затем что-то изменилось, и ему надоело это деление. Теперь наши люди, которые не имеют доступа к Свету, как мы, Боги, буквально заточены в стенах наших Королевств, ― Сол притягивает меня ближе к своему телу, прижимая к себе, только усиливая мою тревогу, что меня вот-вот вырвет прямо на него. ― Если бы Всевышний узнал, что мы протащили смертную сквозь Свет, чтобы держать ее при себе, он бы поджарил нас на вертеле.