Глава 12

Я просыпаюсь в незнакомой постели, вся в бинтах.

Изголовье кровати блестит, словно чистейшее стекло. Я протягиваю руку назад и щелкаю по поверхности ногтем.

Дзинь!

Так, это не стекло, но что-то очень похожее. Что-то более роскошное, по крайней мере, на вид.

Вся комната обделана тем же материалом, включая полы и потолки, все переливается, словно ночные звезды, вдруг засветили днем. Это просто волшебно. Безусловно, даже небольшого фрагмента этих стен предостаточно, чтобы обеспечить мое скромное существование где-то на Востоке… мысли вслух.

Я ощупываю свои бинты и абсолютно не чувствую боли. Либо я спала настолько долго, что раны успели зажить. В этом случае я без колебаний кастрирую Кэла и скормлю его яйца свиньям. Либо я настолько обработана и напичкана чудодейственными эликсирами, что боль заглушена полностью.

Потянувшись, я сажусь на кровати. Черт, а я проголодалась. Откровенно говоря, я просто подыхаю с голоду. Размотав один из бинтов, я вздыхаю с облегчением. На самом деле нет никакой причины лишать Кэла самого дорогого. Раны чистые и уже практически затянулись. Помня о своей склонности к быстрому исцелению, я полагаю, что выпала из реальности лишь на пару дней.

Я возвращаю повязку на руке на место и откидываю одеяло, обнаружив на себе белое полупрозрачное платьице. Миленько. Тот кто подобрал его для меня, получает балл за старание. Но тут же теряет его, так как видел меня голой, пока я была в отключке. Ублюдок.

Нахожу туалетную комнату, чтобы справить нужду, и рассматриваю себя в зеркало, пока мою руки. Что за хрень?

На моих щеках красовался румянец, кожа цвета слоновой кости приобрела здоровый блеск, а губы кажутся более пухлыми, чем обычно, имея темно-красный оттенок. Но самое странное, что мои непослушные локоны были аккуратно причесаны и убраны в элегантную прическу. Кто-то своевольно уделил больше внимания моему внешнему виду, чем я когда-либо в прошлом.

Я разворачиваюсь спиной, чтобы оценить глубокий вырез своего платья, который откровенно демонстрирует мой шрам, выставляя его на всеобщее обозрение. Будет крайне неловко светить им, бродя в поисках еды по абсолютно незнакомому мне месту, хотя, полагаю, это королевство Дня, потому что уж слишком оно светлое и сияющее. С таким же успехом я могла нарисовать себе клеймо бунтаря на своем чертовом лбу. Это крайне неудачная идея, учитывая, что высшие создания ― это те, кто поддерживает законы, об угнетении прав женщин, особенно из низших слоев, и сосредоточения власти в руках мужчин.

Извлекаю из волос заколку в форме ракушки, позволяя свои локонам ниспадать на мою спину, скрывая мой шрам и доходя практически до задницы. А теперь, еда.

Побродив по лабиринту стеклянных коридоров и не обнаружив абсолютно никого, я, наконец, натыкаюсь на запах чего-то съестного. Как голодная собака, я вожу носом, взяв след и спускаясь вниз по лестничным пролетам. Я отмечаю, что после третьего ряда ступенек в отделке помещения начинает преобладать камень, как раз оттуда, где находился вход на просторнейшую кухню.

Я чуть не теряю свою челюсть.

Какого хрена тут творится?

Преобладающая часть поваров являлась мужчинами, по локоть в муке и тесте или протирающими посуду небольшими полотенцами, накинутыми на плечи.

Мужчинам не свойственна такая работа, по крайней мере, на тех землях, откуда я родом, и, насколько мне известно, в Высших Королевствах существуют те же порядки. Но здесь же мужчины и женщины работают бок о бок и, кажется, получают удовольствие от происходящего…

Я массирую виски. Так, либо у меня конкретно поехала кукушка, и все это извращенная игра моего воображения… или я просто чего-то не догоняю. Полагаю, что в данном случае, скорее последнее… Солу придется мне кое-что объяснить.

Улыбающийся мужчина с накаченными руками и рыжей щетиной на подбородке двигается в моем направлении с кухонным полотенцем в одной руке и тарелкой, которую он протирает, в другой.

― Ты что-то хотела, милая?

Милая? Не шлюха, не дырка, не спермоприемник?

Я бормочу что-то нечленораздельное. Они, вероятно, не признают во мне низшее создание, когда я одета вот так. Очевидно, что ни у кого на этой кухне нет раскинутых крыльев за спиной. Полагаю, что здесь они не уместны, так как это пожароопасно и так далее.

Мужчина выглядит слегка озадаченным.

― Что ты сказала, дорогая? Я не совсем понял тебя.

У него прослеживается приятный акцент, который придает ему шарма, делая его голос подобным плутовскому мурлыканью.

― Эм-м, у вас найдется что-нибудь съестное? ― мямлю я.

― Конечно, милая! Что же ты сразу не сказала! Некс!? ― кричит он, и в дверь вваливается мальчишка с черными как смоль волосами, облаченный в фартук, замызганным едой.

― Да, сэр?

Его юношеское лицо, покрытое подростковыми прыщами, заливается краской.

― Девушка валится с ног от голода. Организуй ей шикарный обед в столовой. Только поторопись, пока она не сожрала свой собственный кулак.

Я краснею и убираю ото рта пальцы, ногти на которых были сгрызены мной напрочь.

Уже спустя пять минут я нахожусь в невероятно просторном и крайне сверкающем помещении, одна стена которого отсутствует, благодаря чему открывается превосходный вид на голубой океан. Меня усаживают за длинный стол, уставленный блюдами с омарами, приготовленном на пару лососем, тушеными овощами и огромным куском торта, который сочится густым шоколадным кремом.

Я беру горсть кедровых орешков из небольшой пиалы, обильно посыпаю ими поверх овощей и по-хозяйски приступаю к обильной трапезе, которая длится минимум полчаса. Завершаю свой обед тортом, хотя к тому моменту, когда я вылизываю тарелку из-под него, меня настолько переполняет сытость, что я едва могу пошевелиться, а все мои руки и лицо испачканы в коричневом креме. Не исключено, что позже, я буду мастурбировать, вспоминая об этом моменте.

― Я удивлен, что в такое хрупкое создание, как ты, могло вместить столько еды.

Выпрямляюсь, насторожившись, окидываю взглядом помещение и натыкаюсь на прислонившегося к стене Дня.

― И давно ты здесь стоишь?

Чувствую, как вспыхивают от стыда мои щеки. Глупо спорить, что я сожрала все, словно изголодавшееся животное. Я осматриваю себя сверху вниз. Фу… на платье никаких пятен. Эм-м, чего, однако, не скажешь о повязках…

Он пожимает плечами и, оттолкнувшись от стены, неторопливо и крайне самоуверенно направляется в мою сторону. Я уже могу сделать выводы, что антураж этого Королевства ему, безусловно, к лицу.

― Я заглянул сюда, когда ты только расправлялась со своим первым блюдом, поэтому сполна вкусил калейдоскоп услаждающих слух звуков, которые ты издавала, уплетая остальные восемь. Должен отметить, что эти звуки, вероятно, будут преследовать меня сегодня ночью, когда я буду коротать время в одиночестве в своей постели.

Мое лицо выражает возмущение. Необязательно посвящать меня, на что ты дрочишь. Я стонала, как сучка в экстазе, на протяжении практически всей трапезы. И я прекрасно знаю, как воздействуют эти звуки на мужчин. У них встает по стойке смирно.

Я слизываю остатки крема с пальцев, делаю глоток воды и довольная ставлю стакан обратно на стол, ощущая, что теперь спокойно смогу проспать еще несколько дней. Хотя, наверное, мне понадобится человек, который отнесет меня обратно в постель. Я зеваю так, что чуть не сворачиваю себе челюсть, и тут две сильные руки опускаются мне на плечи.

― Об этом не может быть и речи, ты уже и так два дня спишь у меня во дворце. Тебе необходим солнечный свет. Цветы не распускаются в темноте, Делл, ― заявляет День.

Я запрокидываю голову и сурово смотрю на него.

― Что ты несешь? Я уже видела себя в зеркале. Я похожа на гребаную цветущую невесту.

Его хватка крепчает, когда он склоняется ближе.

― Это потому, что я подпитывал тебя дневным светом, маленькая смертная. Ты изголодалась по пище, солнечному свету и некоторым другим вещам, полноценной заменой которых я не могу стать, ― он указывает на девять опустошенных тарелок передо мной, которые были полны, пока я с остервенением не набросилась на их содержимое. ― Все очевидно. Поэтому мне даже не требуется твое согласие. Я всегда могу заставить тебя сделать что-то помимо твоей воли.

Он отстраняется, убирая руки с моих плеч, и с пронзительным скрежетом отодвигает стул.

Я тут же разворачиваюсь к нему.

― Не порти пол, мать твою! Я присматривала себе этот кусок для обеспечения своего существования на восточных землях!

Это был действительно восхитительный кусок напольного покрытия, а теперь он весь в потертостях, и, наверняка, уйдут годы, чтобы отполировать его до прежнего блеска.

Он приподнимает бровь.

― Ты планировала украсть фрагмент моего напольного покрытия?

Упс. Я медленно поднимаюсь со своего места.

― Нет… Конечно, не собиралась.

Он качает головой, а на его чертовски идеальных губах читается ухмылка.

― Почему я здесь? Ты что выкрал меня у Аэро?

Глаза Дня переливаются на свету всеми оттенками голубого.

― Нет, у него появились неотложные дела, и он не мог нянчится с тобой в своем дворце, чтобы он непременно делал, останься ты там, так как он крайне привязался к нашему смертному питомцу, и игнорирование своих обязанностей на рассвете тому показатель.

Придурок. Я никакой не питомец, и уж точно не их.

Он хватает меня за запястье и тянет в сторону отсутствующей стены. Внизу, переливаясь в лучах солнца, раскинулся мегаполис, состоящий из скопления ослепительных зданий разной высоты и ширины, очень похожих на коллекцию блестящих остроконечных членов.

Лучше оставить эти ассоциации при себе.

Голубая вода омывает береговую линию белоснежных пляжей, которые, как я могу рассмотреть, простираются в обе стороны от нас.