Она помолчала.

— Я знала, что инфовизоры из базы данных командира игры уже должны разрядиться, но мне не нравилась мысль оставлять их в своей комнате на недели или месяцы своего отсутствия. Я сказала братьям и сестрам, что база лежит у меня в контейнере, дала им дверной код и попросила удостовериться, что она уничтожена.

Эллиот подавленно вздохнул.

— Как только Михаэла вылетела в Генекс, мы с Паулой быстро переговорили. Решили, что следующим утром я позвоню в телепатическое подразделение и попрошу телепата проверить разум Брюса, а Паула займется базой данных «Синего подъема».

— Если бы вы позвонили в отряд телепата, Брюса арестовали бы еще несколько месяцев назад, — упрекнул Лукас. — Мы уже поняли, что Брюс украл базу данных командира игр, пока Михаэла проходила лотерейное тестирование. Предположительно, Паула обнаружила отсутствие инфовизоров, когда пришла в комнату Михаэлы, а Брюс с тех пор шантажирует вас ими.

Эллиот кивнул.

— Но почему вы уступили шантажу? — спросил Лукас. — Как могла база данных создать для вас такую угрозу? Михаэла хранила в инфовизорах какую-то важную секретную информацию?

— Нет, проблема была именно в том, что Брюс угрожал сообщить в силы законопорядка об участии Михаэлы в «Синем подъеме», — ответил Эллиот.

— Вы наверняка знали, что ее за это не арестуют, — сказал Лукас.

— О, все мы в курсе, что управление хорошо организованной подростковой игрой лишь технически незаконно, — подтвердил Эллиот. — Но безопасники должны сохранить записи о доносе Брюса.

— И в чем трудность? — удивленно спросила я. — Похоже, большинство людей в моем отряде в прошлом играли или вели подростковые игры. Лукас и сам был командиром, и даже мой старший администратор доверилась нам, что дважды получала ранг полковника. Я понимаю, в политике улья все может быть иначе, но неужели публичное разоблачение, что Михаэла вела подростковую игру, действительно разрушило бы ее карьеру и причинило проблемы всем вам?

— Это вызвало бы некоторую неловкость, — сказала Михаэла. — В основном, потому что кому-то пришлось бы вынести мне официальное порицание за прежнее недостойное поведение на подростковом уровне и предупреждение не повторять подобного в будущем.

— И этим «кем-то» должен быть сам Эллиот, — прибавила Паула. — Несправедливо было бы просить кого-то вынести официальное порицание обожаемой младшей сестренке главы политики улья.

— Но это не помешало бы карьере Михаэлы, — заметил Деклан. — Никто не воспринимает всерьез порицание за подростковое поведение. Это лишь формальность, позволяющая подтвердить, что люди, прошедшие лотерею, понимают: как первые лица улья они должны вести себя осторожнее. Эллиот и сам получал порицание, когда начинал работать в службе политики, но оно не помешало ему достичь высшего поста.

— Так почему вы поддались на шантаж Брюса, раз он не мог повредить вашим карьерам? — спросил Лукас.

— Мы уступили Брюсу не потому, что он мог повредить нашим карьерам, а потому, что это нанесло бы вред улью, — объяснил Эллиот. ягзшуз — Как только наша делегация прибыла в Генекс, начались политические осложнения.

Глава 36

— Как только самолет с нашими дипломатами приземлился, мы получили сообщение от инспекционной группы Организации объединенных ульев, — сказала Михаэла. — Они только что обнаружили, что попытка Генекса похитить Эмбер стала четвертым подобным нападением на наш улей. Первые три покушения привели к похищению менее ценных граждан.

Я судорожно вздохнула.

— До меня забрали трех человек!

— До нашего прилета инспекционная группа держала этих троих под опекой, — прибавила Михаэла. — Нас спросили, не хотим ли мы претендовать на них, что поставило перед нами серьезную проблему. Заявление о похищении Эмбер было зарегистрировано всего несколько дней назад. Наша делегация прибыла, чтобы принять участие в переговорах о наказании и компенсации за это преступление, а не для подачи совершенно новых исков.

— Главой делегации я назначил посла с общими дипломатическими способностями, — сказал Эллиот. — А ее помощниками — специалистов в переговорах о компенсациях. Я не отправлял знатоков, способных сформулировать иск к другому улью. Но в последний момент добавил в группу Михаэлу, а ее импринтинг старшего посла включает все дипломатические роли.

— Значит, это эквивалент командира-тактика, обладающего знаниями, необходимыми для всех постов в тактической группе? — спросила я.

— Именно, — ответил Эллиот.

— Нашей делегации пришлось решать, рискнем ли мы немедленно зарегистрировать жалобу и, возможно, допустить ошибку, которая приведет к отказу, или отложить дело, пока к нам не прилетит необходимый опытный специалист, — сказала Михаэла. — Проблема в том, что наших трех граждан похитили до импринтинга, поэтому они получили знания улья Генекс. Не подай мы иск сразу же, инспекционная группа освободила бы людей из-под опеки, и улей Генекс воспользовался бы шансом удалить вложенные знания до прибытия нашего специалиста.

— Удаление импринтинга влияет на все связанные с ним личные воспоминания, — беспокойно заметила я.

— Да, — подтвердил Эллиот. — Немедленная подача иска означала, что эти три человека останутся под опекой, пока Организация объединенных ульев не рассмотрит их дело. Если организация решит, что троица принадлежит нашему улью, их передадут нам в целости и сохранности, а если Генексу позволят их удержать, у него не возникнет причин лишать их импринтинга.

— То есть подача претензии защищала память людей, — заключила я.

— Дело не только в этом. Знания, включенные в импринтинг Генекса, могли оказаться поразительно ценными для нашего улья, — сухо заметила посол Паула. — В некоторых областях они обладают более продвинутыми технологиями, чем мы.

— Я думал, перевод людей между ульями всегда сопровождается удалением импринтинга, — сказал Лукас.

— Если улей вкладывает знания в разум одного из своих граждан и тот решает переехать, улей имеет право удалить эти знания до отъезда, — объяснил Эллиот. — Если же решает впечатать информацию в разум гражданина, похищенного из другого улья, то, по закону, ее отдает.

— На кону стояло очень многое, — продолжала объяснения Михаэла. — Я срочно позвонила Эллиоту и в трех предложениях объяснила ситуацию. Я знала, что Генекс может прослушивать наши каналы, поэтому не могла поднять тему о компрометации меня управлением «Синим подъемом», но мы с Эллиотом говорили об этом прошлой ночью.

— Компрометация? — в замешательстве спросила я. — Что это значит?

— Если дипломат лично участвовал в преступной деятельности, — сказала Паула, — то Организация объединенных ульев считает его скомпрометированным, а поданные им иски и представленные доказательства — подозрительными.

Лукас нахмурился.

— Пару минут назад вы сказали: вам всем известно, что хорошо управляемая игра нелегальна лишь технически. Силы законопорядка не сочли бы Михаэлу виновной в преступлении и не предприняли против нее никаких шагов, тогда почему она скомпрометирована?

— Возможно, силы законопорядка и не обвинили бы Михаэлу, — подтвердил Эллиот. — Но Организация объединенных ульев — совсем другое дело.

— Члены Организации не понимают концепцию технически незаконных, но приемлемых ульем из-за их благотворного влияния действий, — сказала Паула. — Если правило существует, то или вы подчиняетесь ему, или вы преступник. Не существует ни золотой середины, ни смягчающих обстоятельств, ни места для сочувствия. Если Организация объединенных ульев обнаружит, что Михаэла вела «Синий подъем», ее назовут скомпрометированной.

— Понятно, — пробормотал Лукас.

— Срочный звонок Михаэлы поступил, когда я еще спал, — проговорил Эллиот. — Я проснулся, схватил инфовизор, выслушал объяснения и должен был мгновенно принять решение. Я знал, что если в Организации узнают, что Михаэла руководила «Синим подъемом», это ее запятнает. Единственное доказательство участия сестры содержалось в базе данных командира игры, которую мы собирались уничтожить. И потом, мы имели стопроцентное право вернуть похищенных граждан, поэтому опороченное имя Михаэлы не могло повлиять на конечный результат.

Он помолчал.

— Гораздо больше меня беспокоил тот факт, что Михаэла получила импринтинг лишь накануне днем. Подача иска заставила бы ее отвечать на множество юридических запросов со стороны адвоката улья Генекс.

Лукас кивнул.

— Импринтинг старшего посла должен быть довольно велик. Разуму Михаэлы не хватило бы времени правильно объединить данные.

— Нам пришлось пойти на риск, — продолжал Эллиот. — Я поручил Михаэле подать жалобу.

— Должно быть, адвокат Генекса торжествовал, когда Михаэла вошла в кабинет Организации объединенных ульев и предстала перед его глазами, — сказал Деклан. — По ее возрасту, он понимал, что она не могла прежде подать множество исков. Если бы адвокат знал, что сестра не специалист и получила импринтинг лишь днем раньше…

— Михаэла блестяще прошла испытание, — заявил Эллиот. — И Организация объединенных ульев уведомила меня, что наша претензия принята к рассмотрению.

Он отчаянно всплеснул руками.

— Десятью минутами позже пришла Паула и сказала, что база данных «Синего подъема» пропала.

Лукас состроил сочувственную гримасу.

— Мы еще пытались понять, что произошло, когда мне позвонил Брюс, — грустно продолжал Эллиот. — Он сказал, что обнаружил исчезновение Михаэлы на следующий день после ее вступления в лотерею. Затем сообщил службе расселения, якобы должен собрать вещи для раненого члена команды, и одолжил один из инструментов, используемых для взлома замков в подростковых комнатах. Вошел в комнату Михаэлы и обнаружил базу данных командира «Синего подъема».