— Говоря о человечине… — это был не в тему, но Лора не могла остановить себя. — У меня появились новые факты. Можем взять такси?
— У тебя есть деньги?
— Я на мели. Что насчет метро? — она выразительно показала на свою руку, и без того нелепо упакованную в водозащитный чехол на три дня. — Думаю, смогу это пережить, если не придется идти на поезд на руках. И там не будет много народу.
Лора пересказала всю историю, пока они шли по Четырнадцатой. Её хотелось рассказать все по порядку, чтобы ничего не пропустить. Это означало, что она не упоминала об их армии служащих до самого конца.
— На кого они работали? На нас? — Руби нахмурила брови и устремила взгляд вдаль, как будто пыталась вспомнить что−то о наборе сотрудников. — Я так не думаю.
— Все так смешалось, и я не чувствую, что мы близки к разгадке.
— Дядя Грэм думает, что они собираются арестовать меня. Не думаю, что смогу выдержать это.
Они спустились в подземку. Руби просунула карточку Лоры в ридер и протолкнула ее через турникет. Вагон метро был переполнен для поздней ночи, да и рука Лоры занимала слишком много места. Даже заядлые тусовщики предлагали её присесть из вежливости, но места было слишком мало, и она отказалась. В конечном итоге она ткнула сидящую рядом с ней девушку неопрятного вида лет двадцати с мешком для белья между ног. Взглянув, девушка дала понять Лоре, что для нее и ее балагана нет места.
— Тебя не осудят, — сказала Лора.
— Осудят? — спросила Руби, как будто она никогда не думала об этом слове, как будто это слово было гораздо более веским, чем идея попасть в тюрьму. Осуждение. Это казалось гораздо веским.
— У них есть куча косвенных улик, и, если бы они стоили десять центов, они бы уже арестовали тебя. Я имею в виду, это отравление знаменитостей. Каждый день, который проходит без ареста, выглядит для них плохо. — Лора поняла, что сказала, когда последнее слово слетело с ее губ. — Не волнуйся, Руби. Мы разберемся с этим.
— У нас нет времени. Хотела бы я просто сбежать.
Они вышли на станции Юнион и пошли под землей к поезду R. Поездка в метро забирала у Лоры последние силы. Девушка с сумкой для белья, которой не хватила места на сидении для бедной девушки со сломанной рукой, прошла мимо, сумка стучала по ее ноге и врезалась в ноги Лоре и Руби. Лора крикнула её в спину проклятье, но её полностью проигнорировали.
Лора скучала по Манхэттену. Дом был просторным, но поездка на работу убивала ее. Ее жизнь, казалось, становилась все труднее, а не легче.
— Ты когда-нибудь давала Томасине какую−либо информацию о нашем бизнесе, например, идентификационный номер работодателя или что−нибудь подобное?
— Нет.
— Клянешься?
— Мы занимались другими вещами.
— Хорошо, ничего страшного. Слушай. Все довольно ясно. — Она потянула Руби к скамейке, сделанной как самостоятельное произведение искусства. Она устала, и она не хотела ничего объяснять и в то же время суетиться. — Они отмывали девушек через «Портняжек». Как деньги.
— И что ты знаешь об отмывании денег?
— Какая разница? У этих девушек были большие проблемы. Томасина хотела помочь им, предоставив им работу и новую жизнь. — Лора была уверена, что ее распорядок будет безнадежно испорчен, но молчать уже не могла. — Рольф узнает об этом. У него проблемы с законом, ведь он скинхед, поэтому ему нужно уехать из страны. Но он не может просто быть партнером Томасины. Я не знаю почему, думаю, было слишком заманчиво продать их в проституцию. Конечно, притянуто за уши, верно? Так что, возможно, это то, что Боб узнал, когда отправился в Германию. Может, ему это не понравилось. И произошло одно из двух. Либо Иванна была замешана в этом с Рольфом и взяла Сюзанну в качестве помощника, чтобы заткнуть Боба, либо она не участвовала в этом, и наняла Сюзанну, потому что хотела узнавать обо всем первой, чтобы сделать правильный ход.
Лора пожала плечами.
— В любом случае, кто еще имел доступ к информации «Портняжек»? И возможность, чтобы использовать это? Достаточно, чтобы тайно спонсировать иностранок? Иванна и Боб. И мы уже знаем, что Бобу не понравилось то, что он увидел, когда вернулся из Германии. Это оставляет нас с чем?
Руби наклонилась и прижалась лбом к коленям.
— Это уже перебор.
— Для меня того факта, что все это происходило, и ты не имеешь с этим ничего общего, должно быть достаточно, чтобы удержать тебя от неприятностей.
— Я просто хочу вернуть свою жизнь.
— Я могу это сделать. Я имею в виду, я могу попробовать. Завтра Иванна придет в салон. Я посмотрю, что смогу у неё выведать. Но сегодня я должна извиниться перед Джереми.
Офис Джереми гудел, даже в одиннадцать вечера. Шоу было на следующий день, и никто не спал. Эмира бегала по стойкам, как робот, передвигая одежду и проверяя список, в котором правильно указывалась правильно подобранная модель и подходящая ей пара брюк. Она была дизайнером, который заменил Кармеллу, псевдо−итальянскую графиню, и организованной рабочей лошадкой, которой не хватало воображения, но зато в поздние часы и ответственные вечеринки она была незаменима. Тиффани была рядом с ней, пережив повышение после убийства Померанц. Джереми стоял над Карлосом, портным, у которого на столе лежала коричневая воловья кожа.
— Но я же сказал тебе, — сказал Джереми, с интонациями рычащего питбуля в голосе. — Я сказал тебе это на вчерашнем собрании и сказал то же самое три часа назад. Если на коже есть волосы, они состригаются бритвой.
— Они слишком короткие, — запротестовал Карлос.
— Если хочешь потратить остаток своей карьеры на раскрой хлопкового поплина, «Tollridge & Cherry» через дорогу, за исключением того, что их раскройщики живут в Китае. Такая работа тебе подойдет?
Карлос просто смотрел на полоску воловьей кожи на столе.
Джереми поднял трапециевидный резак, словно объясняя кнопки на пульте дистанционного управления межпланетному пришельцу.
— Это ручка. Это острая часть. Это лента, чтобы не порезаться. Карлос, испортишь эту кожу из-за страха порезаться, я уволю тебя. Я знаю пятерых парней, которые будут счастливы занять твое место.
Джереми посмотрел на нее и вложил лезвие в руку Карлоса, закройщику у него уже семь лет, повернувшись спиной к нему. Он указал на ее сломанную руку.
— Что случилось?
— Проиграла бой с пожарной сигнализацией. — Его насмешливый взгляд заставил ее задуматься. — Я преследовала сутенера.
Он притянул ее в комнату отдыха с силой, которую она не видела от него долгое время. Он изображал босса, хотя на самом деле он был не ее боссом, а самым обычным знакомым. Он закрыл за ними дверь и усадил ее в красное кресло в стиле модерн, бережно укладывая сломанную руку.
— Не на этой неделе надо было это делать, — сказал он. — Не мне. Мне пришлось заставить Тони заменить штаны «Ясмин».
— Мне жаль, я…
— Я не готов переносить тех. цехи в Азию. Они все домашние конструкторы с зарплатой. Я собеседую людей здесь для технического отдела, а еще нужно управлять персоналом, фабрикой и делать лекала. В итоге, у меня всегда два из трех. — Он был глубоко погружен в свои проблемы.
— Ты пытаешься сделать слишком много.
Кажется, он даже не слышал ее.
— Ты свою сестру видела?
— Да я…
— Она прибегала сюда каждый час. Она в панике. Ваш продавец выглядит как зомби. Он не знает, кто входит и выходит из этого выставочного зала.
— Она ничего не говорила. — У Лоры возникло ощущение, будто она падала, как будто упустила возможность сделать что−то правильно, и последствия уже нельзя исправить.
— Йони кричит на меня как банши. У вас куча всего на утверждение и на перспективы. И вам все это нужно организовывать. И если ты хочешь внести в список мой шерстяной креп, тебе нужно его примерить.
— Последние пару дней были действительно тяжелыми. Я видел еще одно мертвое тело. Этот раз…
— Стоп. — Он поднял руку и накрыл ее левой рукой.
— Я не хочу, чтобы Руби попала в тюрьму.
— Мне все равно.
— Что это должно означать? — Она была готова обидеться, на нее нападали, а она ненавидела сидеть в обороне.
— Ты создана делать только одну вещь. Шить одежду. Вот что ты должна делать.
— Я все еще могу шить.
— Нет, Лора, ты не можешь. Ты управляешь бизнесом, и этот бизнес зависит от тебя. Ты его опора в жизни. Через пару сезонов у вас будут сотрудники, чья работа будет зависеть от тебя, от того, как ты будешь действовать, и от того, насколько ты будешь любить то, что ты делаешь. То, что вы делаете сейчас, — это задаток. Ты слишком много работала, а теперь занимаешься чем−то другим, потому что перегорела.
— Я не перегорела. — Она чувствовала раздражение и хотела начать ругаться. Очевидно, он не знал ее вообще.
— Нет, ты действительно перегораешь, как и все остальные. Но ты не падаешь, как все остальные. Ты не берешь отпуск и не напиваешься. Ты вкладываешь всю эту энергию в то, что, как ты сами себя убеждаешь, очень важно. Но это не так.
— Как убийство и с обвинение в этом моей сестры может быть не важным?
— Ивана наняла Грейсона?
— Они делают только хуже.
— У твоей сестры есть адвокат?
— Да, и?
— А полиция Нью−Йорка?
— Не понимаю, как это…
— Если ты делаешь их работу, кто делает одежду, Лора? Кто управляет вашим бизнесом? Для тебя ничего важнее сейчас нет. У тебя нет хобби, и нет никаких обязанностей. У тебя нет личной жизни. Это твоя жизнь. Сейчас в Парсоне каждый выпускник с удовольствием возьмет под себя то, что есть у вас. И никто из них не будет смотреть на мертвые тела на обочинах. Никто.
Она не могла смотреть ему в лицо, поэтому продолжала пялиться на свои колени, на которых его рука накрывала её левую руку. Её правая рука весила килограмм сорок и была опутана бинтами, но Лора все равно думала: «Как так происходит? Мы держим руки на коленях, и это нормально?». Она задавалась вопросом, будет ли ее рука пахнуть как его, соленой водой, и заснет ли она, уткнувшись носом в ладонь.