Изменить стиль страницы

И вот ему конец. Сейчас Швейгель прострелит ему башку.

Если массаж сработает, если скорая приедет вовремя, если врачи явятся, чтобы вколоть свои чудодейственные, растворяющие тромбы препараты, то Швейгель станет номером два на национальных каналах: сперва Коззано, а теперь Карл Форт.

Охваченный воспоминаниями о Форте былых времен и мыслями о том, что старый сукин сын выживет и похоронит его политическую карьеру, Тим Маклейн как никогда в жизни желал ему мгновенный смерти.

– Это фейк, – произнес Зорн прямо ему в ухо. – Нету у Форта никакого приступа. Все это подстроил Ки Огл.

– Ты псих, – сказал Маклейн. Однако слова Зорна встревожили его.

– Господи, услышь нашу молитву, – произнес Швейгель. – У этого человека приступ. Мы молимся именем ЙЙЙисуса, чтобы он исцелился и восстал.

Затем он принялся молчаливо молиться, пока двое мужчин делали массаж и искусственное дыхание, пока не прибыла скорая и медики не взяли дело в свои руки.

Маклейн слегка удивился. Он думал, что они погрузят Форта на носилки и со всей возможной быстротой погрузят в машину. Но вместо этого они расставили какие-то агрегаты и несколько минут трудились над ним прямо на столе, делая массаж сердца каким-то напоминающим вантуз инструментом и накачивая воздух в легкие через трубку.

Внимание гостей, журналистов и особенно Билли Джо Швейгеля было сконцентрировано на Карле Форте. Стоя на краю толпы, Тип Маклейн осознал, что на него, для разнообразия, вообще никто не смотрит.

С точки зрения медиа он был сейчас все равно что Гигес, предок Креза, который умел становиться невидимым. Его историю приводит Платон в своем «Государстве». Гигес, будучи невидимым, мог творить что угодно. Когда он обращал свои способности ко злу, будучи невидимым и пользуясь притом репутацией достойного мужа, разве опасался он расплаты за преступления? Тип Маклейн решил обдумать эту проблему, прогулявшись по поместью.

Люди собрались на заднем дворе, раскинувшемся между высоким утесом и не менее массивным домом Маркхемов. Идеально подстриженные кусты окаймляли усадьбу с обеих сторон, аккуратные тропинки вились между шпалерами роз. Миссис Маркхем обожала свои розы. Тип Маклейн углубился в пышные, усыпанные цветами джунгли, сперва не спеша, а затем, убедившись, что его уход остался незамеченным – широким шагом.

Через несколько секунд он добрался до входа в здание. Он постоял мгновение под деревянной аркой, стонущей под весом персиковых роз, окидывая взглядом парковку, вымощенную геометрическими узорами.

Несколько минут назад она была забита лимузинами и микроавтобусами прессы. Когда вызвали скорую, все автомобиле отогнали со стоянки по длинной подъездной дорожке за ворота и запарковали на улице. Теперь здесь не было ничего, кроме скорой, застывшей посередине площадки, двери нараспашку, мотор работает.

Конгрессмен Нимрод Т. (Тип) Маклейн выбрался из зарослей роз на парковку, пытаясь напустить на себя вид человека, просто вышедшего подышать свежим воздухом и прочистить мозги после того хаоса, который царил на лужайке. Он осторожно огляделся вокруг: окинул взглядом сад, окна, переднее сидение скорой. Никого не увидел. Все были там, за домом.

В детстве, работая на капустных полях, он приобрел несколько полезных привычек, пронесенных в неизменности сквозь приходскую школу, университет, консервативное теоретизирование в различных мозговых центрах, завтраки в Белом Доме и работу в Конгрессе. Одна из них заключалась в том, что он всегда имел при себе складной нож. Просто удивительно, как часто приходится кстати складной нож.

Он присел на корточки у левого переднего колеса скорой, отщелкнул маленькое лезвие ножа, всегда заточенное до остроты скальпеля и на секунду замер, обдумывая следующих шаг.

Как замечал Сократ, чем больше несправедливость, тем меньше ее замечают – как Гигеса. Карл Форт был Гигесом. Он посещал завтраки в Белом Доме, жертвовал на благотворительность, провел полжизни на официальных обедах, где самые влиятельные люди страны вставали в очередь очередь, чтобы излить свое восхищение его благородством. Никто ни разу даже не упомянул черенки от лопат.

Но оправдывало ли это диверсию против машины скорой помощи? Маклейн продолжал мысленно перебирать страницы платоновского «Государства» в поисках подсказки.

Платон ратовал за разделение населения государства на три категории: правителей, воинов и торговцев. Торговцам дозволялось богатеть. Правители и воины должны были жить просто и превосходить науки в надежде породить царя-философа.

Тип Маклейн был царем-философом. Карл Форт – торговцем. А согласно Платону, наихудшие несправедливости происходили от того, что люди пытались пробиться в страту, к которой они не принадлежали – например, когда воины пытались захватить политическую власть (переворот в СССР), политики – руководить военными кампаниями (Вьетнамская война) или частными предприятиями (обременительное государственное регулирование).

Или же когда торговцы обращали свое богатство для обретения власти, порождая в результате дегенеративную форму правления, известную как олигархия.

Конгрессмен Нимрод Т. (Тип) Маклейн погрузил лезвие в покрышку. Резина оказалась твердой, но тверд был и Маклейн, и через некоторое время он ощутил, как лезвие проникло во внутреннюю полость. После этого ему осталось только слегка повернуть нож, чтобы услышать свист выходящего воздуха и ощутить на руках его влажную прохладу.

Скорая накренилась, как будто решила на него навалиться. Затем его напугал внезапный хлопок – спущенная покрышка выскочила из-под колпака. Дополнительный бонус: теперь ее не так просто заклеить.

Он выдернул нож, спрятал его в карман и вернулся через розарий на лужайку.

Медики уложили Карла Форта на носилки и покатили через двор, сквозь дом Маркхемов и к машине, преследуемые журналистами, которые заляпали по пути отполированные гранитные полы и восточные ковры печеными бобами . Машина скорой помощи прокатилась по парковке примерно десять футов, неконтролируемо отворачивая влево, и остановилась.

Кто-то бросился в дом и вызвал другую скорую. Двое медиков выскочили наружу и стали менять колесо. Снимая через заднее окно, журналисты ухитрились получить прекрасные снимки третьего медика, который стоял на коленях рядом с Фортом с разрядниками в руках и готовился совершить таинство дефибрилляции.

Карл Форт провел в клинике пять дней. В соответствии с заказанными Маклейном опросами, поддержка преп. Швейгеля выросла аж на двадцать процентов, когда состояние Форта из критического стало серьезным. Но когда в воскресенье, накануне важного голосования, у Форта отказали почки, избиратели начали выказывать признаки отрезвления, а после его смерти, наступившей вечером в воскресенье, аккурат к одиннадцатичасовому выпуску новостей, популярность преподобного сдулась, как проколотый баллон.

К тому моменту Тип Маклейн и его команда получили сведения о кончине Форта по приватным каналам. Они с Зорном и Дрешером спустились в бар отеля, чтобы выпить и ознакомиться с реакцией на смерть Форта, а затем и с основными событиями дня. К ним присоединилась пара репортеров из ведущих газет Восточного побережья, прикомандированных к команде Маклейна с первых месяцев кампании и ставших почти родными. Они взяли другу другу выпивки и проговорили не под запись за полночь. Хотя никто не поднимал эту тему открыто, всем было ясно, что первичная кампания завершена.