Когда деньги кончаются и наступают тяжелые времена, вы перестаете тревожиться о нелепых пустяках современной жизни и возвращаетесь к основам. Одной из таких основ был долг родителя защищать семью. Именно поэтому Элеанор Ричмонд чувствовала себя гораздо увереннее и крепче спала в серебристом стеклянном пузыре, имея под рукой заряженный пистолет. Как бы не пошли дела дальше, она по крайней мере знала наверняка, что если кто-нибудь попытается залезть в ее дом и причинить вред ее семье, то она его убьет. С этой стороны она была надежно прикрыта. Все остальное – детали.

Проснувшись посреди ночи, она, еще даже не повернув головы, уже знала, что что-то не так.

«Коммерс Виста» тянулась вдоль шоссе, не отягощенная такими излишествами, как подъездные дороги. В один момент вы несетесь со скоростью шестьдесят миль в час, а в следующий уже скользите по желтой пыли и битому стеклу, пытаясь погасить скорость. Всякий раз, когда кто-нибудь выполнял этот маневр, Элеанор слышала характерный звук и открывала глаза. Первым, что она видела в таких случаях, был белый алюминиевый фасад их трейлера. Если машина сворачивала на их дорогу, свет фар пробегал по его поверхности.

Именно это и произошло несколько секунд назад. А сейчас она слышала хруст шагов по гравию – прямо у самой машины.

Она медленно и спокойно подняла голову. Мимо машины шел человек. Это был крепкий бородатый белый мужчина, моложавый, но по-взрослому кряжистый, одетый в джинсы, темную ветровку и бейсболку. Он двигался уверенно, как будто находился у себя во дворе и собирался подняться по ступенькам к собственной двери.

Что совершенно определенно не соответствовало действительности.

Элеанор была готова к такому повороту; она готовилась с самой первой ночи в Пристройке. Пока мужчина поднимался по ступеньками, повернувшись к ней спиной, она выкатилась из передней двери машины, упала на колени, вытянула пистолет из бардачка и укрылась за углом трейлера, целясь прямо в середину его корпуса. С этой позиции он выглядел в точности как ростовая мишень в тире.

Он ее не слышал. Она на секунду повернула голову и посмотрела на его машину. Это был побитый старый седан, совершенно пустой. Этот человек явился в одиночку. Зря.

– Замри! Я целюсь в тебя из сорок пятого, – сказала она. – Я служила в армии и выпустила сотни пуль в цели куда меньше и дальше, чем ты.

– Окей, – сказал человек. – Вы видите мои руки? Я их поднял.

– Вижу. А теперь сцепи их за головой, а потом повернись лицом ко мне.

– Окей, так и сделаю, – сказал мужчина.

Так он и сделал.

– Что ты здесь забыл? – спросила Элеанор.

– Я работаю.

– Ты грабитель.

– Нет. Я коп. Детектив Ларсен из полицейского департамента Коммерс Сити.

– Можешь это доказать?

– Я могу это доказать, показав удостоверение, – сказал детектив Ларсен. – Но для этого, мадам, мне нужно достать его из кармана, и будет очень жаль, если вы ошибочно интерпретируете это как попытку вытащить пистолет. Поэтому давайте немного поговорим и посмотрим, удасться ли нам придумать способ извлечь мое удостоверение из кармана, не создавая у вас ложных впечатлений.

– Насчет этого не беспокойся, – сказала Элеанор, направляя пистолет в небо и выходя из укрытия. – Только коп может так разговаривать.

– Ну, а я все-таки покажу вам удостоверение, – сказал Ларсен. Он повернулся боком, так чтобы она видела его задницу. Он медленно запустил пальцы в задний карман и извлек черный бумажник. Он перебросил его Элеанор через разделявшие их двадцать футов и застыл, широко расставив руки, пока она открывала и рассматривала его содержимое.

– Окей, – сказала она, бросая бумажник обратно. – Извините, если напугала вас.

– В обычной ситуации я бы распсиховался, – признал он. – Но в данных обстоятельствах, мадам, это нормально. Вы – Элеанор Ричмонд?

Лицо Ларсено внезапно потеряло четкость и выпало из фокуса. Глаза Элеанор наполнились слезами. Она еще даже не знала, почему.

– У меня ощущение, что произошло что-то очень плохое, – сказала она.

– Вы правы. Но все будет хорошо, учитывая обстоятельства.

– Что случилось?

– Ваш сын в больнице в тяжелом, но стабильном состоянии. С ним все будет в порядке.

– Автокатастрофа?

– Нет, мадам. В него стреляли.

– Стреляли?!

– Да, мадам. Ему выстрелил в спину подозреваемый в связях с бандой, в центре Денвера. Но с ним все будет хорошо. Ему очень повезло.

Внезапно зрение Элеанор опять стало четким. Слезы исчезли. Она была поражена тем, что на какое мгновение все остальные чувства пересилило любопытства.

Это было ужасно. Она должна паниковать и истерить. Вместо этого она чувствовала спокойствие и сосредоточенность, как человек, которого только что вышвырнуло из самолета прямо в холодное, сверкающее синее небо. Ее жизнь прямо сейчас разваливалась на куски. Она ощущала финальное одиночество свободного падения.

– В моего сына выстрелили и вы говорите, ему повезло.

– Так и есть, миссис Ричмонд. Я видел много пулевых ранений. Я знаю, о чем говорю.

– Детектив Ларсен, мой сын состоит в банде и я об этом даже не знаю?

– Насколько мы можем судить – нет.

– Тогда почему в него стреляли?

– Он говорил по таксофону в центре. Они тоже хотели им воспользоваться.

– И они выстрелили в него, чтобы позвонить?

– Насколько мы можем судить.

– Что, мой сын не давал им воспользоваться телефоном?

– Ну, никто не говорит по таксофону вечно. Но он не повесил трубку так быстро, как им того хотелось. Они не хотели ждать. И поэтому пристрелили его.

Она нахмурилась.

– Что за человек вообще может быть на такое способен?

Детектив Ларсен пожал плечами.

– В наши дни таких полно.

– Ладно, тогда почему наши кандидаты в президенты носятся туда-сюда, занимаются сексом с посторонними цыпочками и засовывает себе в нос карандаши, пока в Денвере, Колорадо, вырастают люди, лишенные всяких человеческих ценностей?

Детектив Ларсен выглядел все более и более ошарашенным.

– Кандидаты в президенты – не моя специальность, мадам.

– Что ж, может быть, и зря.

Несколько недель спустя Элеанор оказалась на довольно красивой, совершенно новой скамеечке кованного железа, стоящей перед «Бульвар Молл» в центре Денвера. У нее не было никакого настроения ходить по моллам, но обстоятельства приводили ее сюда пару раз в день.

Ее сын не торопясь выздоравливал в окружной больнице Денвера, которая располагалась примерно в миле к югу от капитолия штата и района высоток. В этой части города, помимо больницы, находились разные школы и музеи – все муниципальные заведения. Она также включала в себя квартал магазинов старого центра, который уже давно настоятельно требовал по-настоящему разрушительной перестройки.

Совсем недавно эта перестройка наконец явила себя в виде «Бульвар Молл» – новенького здания из фальшивого саманного кирпича, возведенного на могилах более традиционных розничных магазинов. Оно стояло рядом со бульваром Спир, всего в нескольких кварталах от больницы. Здесь сходилось множество автобусных маршрутов. Денвер нанял какого-то рекламного гения, который разродился девизом для системы автобусного сообщения: «Прокатись с ветерком». И это – на автомобильном Западе, где только бродягам и преступникам приходила в голову мысль воспользоваться общественным транспортом, где автобусы ходили медленно, редко и с большими интервалами; в итоге Элеанор тратила кучу времени, катаясь с ветерком или ожидая, когда ее наконец прокатят, что было еще унизительнее.

Она утешала себя мыслью, что зато она выгадывает в финансовом смысле. Посидев с калькулятором, как банковская служащая, какой она когда-то была, и взесив альтернативы, она в конце концов пришла к выводу, что самым логичный для нее способ потратить время – это дважды в неделю кататься с ветерком в этот квартал. Помимо муниципальных заведений, здесь располагались несколько больших старых церквей, некоторые из которых объединились и основали продовольственный банк. По первоначальному замыслу он должен был помогать мексиканцам пережить зиму Скалистых Гор, но в последние годы начал привлекать более разнообразную клиентуру. Пока Элеанор отсутствовала, добывая сыр, порошковое молоко, овсянку и бобы, Дорин присматривала за мамой. Взамен Элеанор отдавала Дорин часть еды и пару часов в день сидела с ее детьми. Среди интеллектуалов это явление известно под названием бартерной экономики.

После инцидента со стрельбой добавился еще один шаг: она навещала Хармона-младшего в окружной больницу Денвера. Хармон научился у отца не выставлять чувств напоказ и не жаловаться, поэтому иногда было трудно сказать, что он на самом деле чувствует. Но в психологическом смысле он, казалось, оправился очень быстро – гораздо быстрее, чем это удалось бы самой Элеанор, если бы ей безо всяких причин выстрелили в спину. Когда Хармон отошел от шока и действия медикаментов, к нему вернулся его обычный оптимизм – вместе с неким мачистским бахвальством, которого она за ним прежде не замечала. В него стреляли и он выжил. Это был ого-го какая возможность составить себе имя в школе. Мачизм смотрелся мило, если не слишком его запускать.

При мыслях о сыне Элеанор улыбнулась сама себе, сидя на скамейке перед «Бульвар Моллом». На коленях у нее лежал большой оранжевый сырный кирпич в тонкой картонной коробке и несколько фунтов овсяной крупы и бобов пинто в прозрачных пластиковых пакетах. Над ней высился большой красный металлический щит с надписью «ПРОКАТИСЬ С ВЕТЕРКОМ».

Мимо проходили люди, вразнобой идущие с парковок, чтобы собраться толпой у главного входа в молл. Эти люди катались с ветерком под собственными номерами, многие из которых были выданы в соседних округах. Они то и дело бросали на нее неприязненные взгляды. Для Денвера, окруженного теперь со всех сторон цветными гетто, это не было каким-то исключительным явлением, но даже для Денвера неприязненных взглядов было как-то уж чересчур много. Тут она поняла, что все окружающие одеты в футболки или бейсболки, украшенные слоганом «ЭРЛ СТРОНГ СПРАВЕДЛИВ И СТРОГ».