— Нет никаких проблем, просто это сложный карьерный путь. Она права, когда говорит, что мне надо сосредоточиться на игре, особенно на данном этапе моей карьеры.
— Я имею в виду, что хоть я и не люблю хоккей, но твое лицо везде мелькает, значит у тебя все в порядке.
— Ты не любишь хоккей?
— Я из Лос-Анджелеса! Я вижу снег только в подарочных шарах, которые продают перед Рождеством.
Райан рассмеялся:
— Ладно, сейчас я, так скажем, на перепутье, и моя карьера может пойти в любую сторону — вперед или назад. Если я сосредоточусь и преуспею — лишь небо предел. Или я могу все испоганить и уже завтра пойти работать в «Старбакс». Не... — он запнулся и продолжил: — Н-н-нее то чтобы с индустрией быстрого питания что-то не так.
— Не беспокойся. Я работаю в индустрии быстрого питания и никому не пожелаю такого. Для меня это все временно. Я учусь на бухгалтера.
Он удивился:
— Правда? Я был уверен, что ты занимаешься чем то… другим.
— Надеюсь, это был комплимент, потому что я вовсе не хочу быть бухгалтером, но мой отец был непреклонен и сказал, что я ничем другим не смогу заниматься, пока не получу диплом.
— Чем тебе нравится заниматься, Энди? — то, как он задал этот вопрос, говорило мне, что он нашел свою страсть и занимался любимым делом, и точно знал, о чем спрашивал. Когда он говорил о хоккее, у него горели глаза, акцент на слове «нравится» подчеркивал важность этого слова. — Если бы ты могла делать что угодно, что бы это было?
— Мне нравится смешить людей, — призналась я, удивляясь собственной честности. — Я работаю на папу, чтобы стать комиком.
— Теперь мне все ясно. У тебя все получится!
Я моргнула и посмотрела вниз, удивленная тем, насколько важны были для меня его слова поддержки. Всю жизнь все вокруг говорили мне, что я не смогу ничего добиться в индустрии развлечений, особенно в области, где доминируют мужчины.
Даже мой папа, который изо всех сил старался показать свою любовь ко мне, порой весьма странными способами, недвусмысленно пояснил, что я должна получить образование на всякий случай.
Я понимала его, потому училась, как он и сказал. Но в его словах присутствовал скрытый смысл: тебе не удастся преуспеть в том, что ты любишь делать, Энди, поэтому найди что-нибудь, что позволит тебе оплачивать счета.
— Эй, я понял, — произнес Райан. — Никто не должен зарабатывать деньги игрой в хоккей, но посмотри на меня. У меня получилось, а раз у меня получилось, то и у тебя получится.
— Но я не хочу играть в хоккей, — ответила я, улыбаясь. — Я хочу стать стендап комиком...
Он улыбнулся в ответ:
— Когда ты поняла, что это именно то, чем ты хочешь заниматься?
— Сложно объяснить. Мне кажется, я была рождена для этого. Я никогда не выбирала и не решала: быть комиком или не быть. Однажды я поняла, что мне это нравится, поэтому выбор был простым. Некоторое время это просто было во мне, и все вокруг говорили, что у меня талант.
Он кивнул, значит в курсе, что это такое:
— Я на всю жизнь запомнил момент, когда впервые встал на коньки. Это просто волшебство, магия — найти то, что любишь. Любишь непорочной, чистой любовью.
— Не знаю, насколько непорочна комедия, — сказала я, смеясь. — Но я поняла, что ты имеешь в виду. У вас подвешен язык, мистер Пирс.
— Это не единственное, в чем я хорош.
Я смотрела на него, пока тянулась к бокалу красного вина:
— В самом деле?
— Я имел в виду хоккейную клюшку.
— Конечно.
— На льду. — Райан сделал глоток из своего бокала, посмотрел на мой, который, по загадочному стечению обстоятельств, уже был наполовину пуст всего после пары маленьких глоточков, и подлил мне вина. — Ты так и не сказала, когда решила стать комиком.
— Когда мне было пять, мой дед умер, — начала я, постукивая пальцами по бокалу. — Я была достаточно взрослой, чтобы помнить, как сильно его любила, и достаточно взрослой, чтобы чувствовать боль от осознания того, что он больше никогда не вернется.
Райан взял меня за руку и сжал ее:
— Мне жаль.
Я кивнула:
— На похоронах мы все сидели за столом, и моя мама… это был первый раз, когда я видела, как она плачет, она буквально содрогалась от рыданий, она была такой грустной.
Райан водил пальцем по моей ладони:
— Энди, мне так жаль.
— Все в порядке, я помню тот день, как будто это было вчера. За столом после церемонии я пошутила, что дедушка гордился бы, что на его поминках есть хот-доги, и все засмеялись, даже мама.
Я медленно выдохнула воздух, который держала в себе, пока рассказывала, и была слегка шокирована тем, насколько больно вспоминать об этом, хотя прошло уже много лет. Прикосновение Райана помогло, и я продолжила:
— Я никогда не забуду звук ее смеха в тот день, а еще — свои чувства при виде собственной семьи, улыбающейся от моей шутки, когда ничто другое не могло заставить их улыбнуться.
Я замолчала, Райан крепче сжал мои руки.
— У тебя все получится, Энди, — сказал Райан. — Я тебя едва знаю, но чувствую, что у тебя все получится.
— Откуда ты знаешь?
— Ты слишком упрямая, чтобы сдаться, — сказал он, улыбаясь. — Я знаю, потому что сам такой же.
Я рассмеялась, но как-то грустно. Райан разбередил старые раны, и они все еще не перестали кровоточить:
— Я надолго забыла о своей мечте. Когда училась в школе, мне хорошо давалась математика, все мои учителя говорили мне стать аналитиком, бла, бла бла…
— Что случилось?
— Несколько лет назад умерла моя мама, и это было тяжело. Очень тяжело. Она была моим лучшим другом.
Внезапно Райан обнял меня, и я сглотнула ком в горле. Изо всех сил я постаралась не плакать — я уже достаточно слез выплакала, — но они все равно побежали, всего пара слезинок, которые оставили мокрый след на его рубашке.
Я отстранилась от него, вытерла рукой глаза и, всхлипнув, сказала:
— Ты только посмотри на меня. Бьюсь об заклад, ты и думать не мог, что сегодня на твоей кухне будет плакать девушка из службы доставки.
— Нет, — ответил он. — Откуда я мог знать, что мне так повезет?
— В любом случае, это моя история, — произнесла я, благодарная ему за то, что он отнесся к моим слезам спокойно. — После ее смерти я довольно надолго погрузилась в темноту. Я ненавидела это каждую секунду.
— Но ты смогла выбраться.
— Мне понадобилось некоторое время, но когда наконец начала вытягивать себя из мрака, дала сама себе обещание находить свет в любой тьме. С тех пор я стала учиться, а также выступать во всех барах и клубах, в которые могу попасть. Однако при всех моих усилиях, я смогла заработать дохлых десять долларов, так что, похоже, я буду бухгалтером.
— Эй. — Райан смахнул пропущенную мной слезу со щеки. — Не нужно так говорить. Я едва тебя знаю и говорю тебе, что ты сможешь, так что просто поверь мне. Я не вру, Энди. У тебя есть страсть, ты тяжело трудишься, чтобы добиться успеха, так продолжай в том же духе, и ты добьешься своего.
Улыбка, которую я натянула на лицо, была лишь маской, прикрывающей большой пузырь в моей душе, так что Райан никогда не узнает, как много значили для меня его слова поддержки.
— Я лишь попрошу тебя верить в себя, — посоветовал он, качая головой. — Потому что никто этого не сделает для тебя. Никто не возьмет за меня шайбу в руки и не прокатается по арене несколько часов в день, но я хотел и хочу этого сам, и знаю, что ты тоже этого хочешь. Быть уверенной в себе. Ты красивая, умная и смешная. У тебя все получится.
Когда мужчина, при том такой горячий как Райан, говорит такие вещи, девушка запросто может впасть в кому. Но я все же пересилила себя и сосредоточилась на его карих глазах и темных волосах, мягко ниспадающих на лоб.
— Спасибо, что сказал мне все это.
Он слегка отвернулся, как будто неуверенно, поэтому я потянулась к нему и положила руку на плечо. У него был просто сумасшедше твердый бицепс, но я проигнорировала это и сфокусировалась на его лице.
— Правда, — продолжила я. — Я не могу передать, насколько важны для меня твои слова.
— Хочешь перейти куда-нибудь в более комфортное место? — спросил Райан. — Где мы сможем продолжить наше общение?
— В кровать?
Он приподнял брови:
— Я собирался сказать «в гостиную», но я открыт для предложений.
Я покраснела:
— Гостиная подойдет.
Я оставила свой пустой бокал на столе — все же мне еще потом надо ехать домой — и пошла за ним по роскошно обставленному дому.
Гостиная уютно разместилась в крыле первого этажа с новой мебелью. В отличие от коридора и кухни, эта комната выглядела более приветливой, теплой и обжитой. В камине трещали дрова, хотя на улице температура едва ли упала до пятидесяти градусов2.
Я показала на камин:
— Ты ведь понимаешь, что мы в Лос-Анджелесе, да?
— Он напоминает мне о доме, — Райан улыбнулся, и я вспомнила, что он сам не из солнечного города.
— Миннесота? — спросила я, как будто сама этого еще не знала. А ведь я знала — об этом написано в статье на постере над моей кроватью.
— Да, — ответил он. — Я живу там все время и играю за «Звезд Миннесоты».
— Почему ты решил переехать?
— Бюджет больше, больше шансов попасть в плей офф. Я не смогу играть всю свою жизнь, поэтому должен пользоваться всеми шансами, пока есть возможность.
— Если останешься играть здесь, будешь скучать по дому?
— Я не рассматриваю переезд сюда навсегда. — Он краем глаза посмотрел на меня. — Я, правда, очень люблю Миннесоту, даже если мне придется переехать оттуда, то лишь ненадолго.
— Понятно.
— Я всегда думал, что вернусь в Сити, когда... когда завершу карьеру. Нет ничего лучше катания на коньках по замерзшим озерам в зимние месяцы. Магия первого снега, первого льда сезона, — в его глазах появилась тоска, он прикусил губу, но продолжил: — И, конечно же, кое-что еще.
— Ты скучаешь по снегу?
— Я скучаю по дому, — ответил он. Мне грустно, и сердце сжимается от тоски по ДОМУ, ведь он так нежно и трепетно говорил о нем...
Да, у меня есть дом, папа, Анджела и сестры, но одна сестра живет в Нью-Йорке, вторая в Сан-Франциско, а младшая на семестр уехала учиться в Испанию. Вот она-то и любит выпечку, так что в последнее время, пока ее нет, наш дом не пахнет печеньем. Брат в колледже в Калифорнии, так что мы его почти не видим, разве что на Рождество.