Слушая эти дебаты, я смутно начал подозревать что-то неладное: уж больно судья Милосердова старательно и как-то напоказ распекала ответчиков, пеняла им, даже на них гневалась…
Увы, предчувствия не обманули — судья Милосердова при вынесении-объявлении вердикта даже порозовела от лёгкого атавистического смущения. И дабы решение суда не показалось совсем уж неожиданным и странным, пояснила вначале, что ФОРМАЛЬНО она вынуждена его принять, ибо в деле присутствует бумага о демонтаже перегородки и что-де ФОРМАЛЬНО судебный исполнитель Козленко долг свой как бы исполнил, так что суд постановляет «жалобу на бездействие пристава оставить без удовлетворения». И тут же служительница Фемиды в присутствии всех участников судебного заседания сказала-посоветовала, не смотря в мою сторону: вам, дескать, надо подать новый иск, уже опять к Ульяновой, на снос как бы новой перегородки и в успехе, добавила Таисия Мартыновна, можно не сомневаться…
Возвращаясь из здания суда домой, я думал горько по дороге: итак, остаётся три пути: 1) как советовал весёлый прокурор — всё же самолично снести перегородку, и тогда уже сама Ульянова будет ходить по судам в качестве истца-правдолюбца; 2) тоже воздвигнуть-соорудить у своей двери тамбур-перегородку (раз позволено их строить без разрешения, то, наверное, — всем?), и тогда Ульяновы-Сыскуновы будут вынуждены сделать проход-выход (как, кстати, это и предусмотрено архитектурным проектом!) из своей квартиры во 2-й подъезд; 3) подать новый иск и начать новый трёхгодичный поход по всем девяти кругам судейско-бюрократического ада…
Страшно было и подумать! Да и сил уже не осталось. И ещё я понимал: не совсем же я наивный человек и знал-предчувствовал я с самого начала, что не пробить мне эту стену, то бишь, перегородку лбом, что судиться-тягаться с состоятельными людьми, новорашами, всё равно, что плевать в небо. Однако ж все эти три нервомотательных года тяжбы выдержал я ещё и потому, что упорно собирал материал вот для этой документальной повести о нашей судебной системе. А материала набиралось столь много, что удавалось даже кое-что использовать в художественных произведениях — к примеру, в написанном мною тогда романе «Меня любит Джулия Робертс» я очень едко использовал Ульяновых-Сыскуновых в качестве прототипов очень поганых персонажей… Мелочь, а — приятно!
К слову, хочу здесь объясниться если не в любви, то, по крайней мере, в уважении к Тамаре Моисеевне Ульяновой. Нет, правда, я вполне серьёзно: эта хрупкая на вид женщина не только занималась бизнесом (этакая бизнесвумен!) и бесстрашно водила джип размером с танк средней тяжести, у неё ещё хватало сил и упорства все эти три года доказывать торжество демократии в нашем обществе для отдельно взятых людей — полную, наиполнейшую свободу от моральных, юридических и всяких других законов…
О, счастливцы!
Между тем, 24 декабря 2001 года в ходе Прямой линии на ОРТ и РТР с В. В. Путиным я, изложив через Интернет Президенту России суть данной проблемы, что-де почти три года в нашем Богом забытом Баранове не исполняется простое решение суда по какой-то паршивой перегородке, задал вопрос по теме «Судебная реформа»: «Когда же, Владимир Владимирович, конкретно начнётся у нас в стране эта реформа, то есть — борьба с волокитством, бюрократизмом и взяточничеством в судебной системе?»
Было обещано, что ни один конкретный вопрос, заданный в ходе Прямой линии, Президент не оставит без ответа. И точно, спустя почти девять месяцев, я получил красивую бумагу от главного федерального инспектора аппарата полномочного представителя Президента по Барановской области.
Вы не поверите, что ответил мне этот самый представитель Президента: перегородка, судя по бумагам, снесена, так что обращайтесь, голубчик, снова в суд — «желаю Вам здоровья и благополучия!»
Как говорится, приехали, приплыли, приземлились!..
К стыду своему должен признаться: я — сдался. Я — опустил руки. Я — смирился.
Плюнул, фигурально выражаясь, на этих пакостных Ульяновых-Сыскуновых и почти что целый год совсем не обращал внимания и на них, и на их вонючую перегородку. Здоровье дороже.
Ан не тут-то было!
Известно: положи хаму палец в рот, он всю руку по самый локоть отжуёт-откушает. Короче, хозяева 82-й почувствовали себя правыми и победителями, носы задрали и решили самоуправствовать и самодурствовать до предела. Фонарь, который они подвесили над перегородкой взамен украденных-отгороженных коридорных окон, горел всё это время круглые сутки — иначе даже днём в созданном тупике была бы полная темь.
И вот как-то раз, уже глубокой осенью 2002-го, я позже обычного, в полночь, возвращался домой и, шагнув из тамбура в наш коридор, застыл: темнота тотальная — не видно ни зги. Пришлось по стеночке, на ощупь добираться до своей двери и долго нашаривать-искать ключом замочную скважину (жена была в отъезде). В следующие два вечера я специально выглядывал в глазок и обнаружил-зафиксировал: поганец Сыскунов, возвращаясь после вечерней прогулки со своей сукой (я имею в виду не жену, а — бульдожиху) часов в десять, закрывал за собой дверь и тут же вырубал свет в общем коридоре — выключатель находился у них за перегородкой.
Я, само собой, вскипел: ах ты козёл пархатый! Эконом хренов! Впрочем, при чём тут эконом, если фонарь этот был подключён к общей электролинии, и мы все шестеро квартирных хозяев оплачивали накручиваемые им киловатты. Короче, в дурь попёр Сыскунов: мол, что хочу, то и ворочу!
И опять покаюсь. Мне бы как умному, вот именно — ынтыллихентному человеку скинуться по двадцатке с другими соседями или разориться на сотню самому, пригласить электрика, чтобы он наладил-восстановил хотя бы один из трёх патронов в оставшейся части нашего злосчастного коридора (все они были вырваны с корнем хулиганствующей шпаной или бомжами), вкрутить туда лампочку и продолжать игнорировать обитателей 82-й…
Увы, слаб человек! Мелок! Суетен!
Решил я как-то усовестить Ульяновых-Сыскуновых, вежливо объяснить им, что не правы они, плохо себя ведут, не по-соседски. Но ведь не разговаривать же с ними (от одной только мысли всего передёргивало!). Придумал-изобрёл вполне логично-детский выход из положения: взял лист плотной бумаги, красной тушью ярко написал-попросил «Свет в коридоре не гасить!» и вывесил сей плакатик на всеобщее сыскуновское обозрение, причём — на свою стену, рядом с нашей дверью.
И что же? Вечером свет опять был погашен-вырублен, а плакатик мой со стены исчез, одни кнопки остались.
Ах ты, думаю, троглодит спесивый! Ладно, упрямства мне не занимать. Следующий плакатик я сотворил на компьютере и вывел через принтер. Получился он не такой красочный, зато появилась теперь возможность печатать и вывешивать его дубликаты в неограниченном количестве. В последующие дни потратил я бумагу на четыре таких воззвания. И, чего уж скрывать, начал я текст редактировать-видоизменять, добавляя всё больше и больше сарказма, желчи и яду. К примеру, на третьем плакатике фраза-приказ «Свет не гасить!» была отпечатана на английском и немецком языках и внизу помельче значилось: «Для грамотных!». А на четвёртом воззвании, где опять по-русски, вверху красовалось пояснение: «К сведению для самых тупых!»…
Ничего не помогало: плакаты исчезали, свет вырубался. И тогда я пошёл ва-банк: очередной плакатик с изнанки жирно вымазал клеем «Момент» и пришпандорил его прямо на сияющий дерматин их незаконной двери-перегородки, залепив даже глазок.
Естественно, я предполагал-ожидал, что этот мой демарш станет, что называется, последней каплей в плакатной войне и приготовился к обороне. Причём — всерьёз. В хозяйстве у меня хранился на всякий случай газовый баллончик «Шок», который я приобрёл в «Охотнике» для спокойствия души и нервов сразу же после первого ночного прыщавого звонка с угрозами. И вот теперь, наклеив плакатик, я баллончик этот отыскал и пристроил в прихожей на обувную полку — авось пригодится.
Часов в шесть вечера, когда мы с женой только-только сели ужинать, в дверь затрезвонили. Причём — нагло, требовательно, беспрерывно. «Ну вот и началось!» — с каким-то даже удовлетворением подумал я и пошёл открывать. Но, признаюсь, я всё же думал, что Сыскунов ограничится словесно-ругательным поносом, поэтому про «Шок» совершенно забыл и дверь сразу распахнул настежь. Надо было видеть багрянец гнева на мясистых щеках соседа и яркость молний, сверкающих в его свиных глазках! От него даже жаром полыхнуло. Но не успел я подивиться такому накалу ярости, как в лицо мне влепился ком смятого плакатика, следом хлынул на меня поток густой брани и угроз («Я тебя урою, гад! Я тебе башку щас оторву, урод!! Я тебя, сука, по стене размажу!!!»). Я даже растерялся на миг: Сыскунов вообще-то был молчуном, и я его голос даже толком никогда не слышал (на суде, практически, впервые), так что от нежданного его и такого энергичного красноречия я прямо-таки обалдел.
Но сцена продолжала развиваться и полниться экспрессией. Сыскунов не раздумывая тут же тотально нарушил статью 139 УК «Нарушение неприкосновенности жилища»:
1. Незаконное проникновение в жилище, совершённое против воли проживающего в нём лица, — наказывается штрафом в размере от пятидесяти до ста минимальных размеров оплаты труда или в размере заработной платы или иного дохода осуждённого за период до одного месяца, либо обязательными работами на срок от ста двадцати до ста восьмидесяти часов, либо исправительными работами на срок до одного года, либо арестом на срок до трёх месяцев.
2. То же деяние, совершённое с применением насилия или с угрозой его применения, — наказывается штрафом в размере от двухсот до пятисот минимальных размеров оплаты труда или в размере заработной платы или иного дохода осуждённого за период от двух до пяти месяцев либо лишением свободы на срок до двух лет.