Областной суд рассмотрел кассацию Ульяновой 2-го апреля, отклонил её и оставил решение райсуда в силе. Сама Тамара Моисеевна на это последнее — «перегородочное» — судебное заседание явиться также не соизволила. Как потом выяснилось, силы свои она берегла теперь для другого суда.
Суда — мирового, «газового».
Напомню для начала тем, кто забыл, и сообщу тем, кто не знал, что Закон «О мировых судьях в Российской Федерации» был принят в ноябре 1998 года. Это событие как бы возвратило нас к правовым традициям России второй половины XIX века, когда в результате судебной реформы возникли мировые суды, каковые, по выражению тогдашнего министра юстиции Замятнина, должны были стать краеугольным камнем гласного, скорого, правого и милостивого суда .
В словаре Даля термина-понятия «мировой суд» я не нашёл, а у Ожегова пояснение дано такое — дореволюционный суд для разбора мелких гражданских и уголовных дел. И в нынешнем — XXI-м — веке мировому суду тоже спихнули всю «мелочь»: имущественные споры по искам до пятисот минимальных размеров оплаты труда, расторжение брака, назначение алиментов, административные нарушения, трудовые споры, дорожно-транспортные дела, прочее в том же духе и наконец уголовные дела со сроком наказания до 3-х лет лишения свободы — клевета, оскорбления, побои, мелкое хулиганство…
Понятно, что термин это произошёл от слов «мир», «мирить» и главная задача-функция мирового суда — постараться не довести дело до приговора, а как можно быстрее покончить его полюбовно, примирением истцов-ответчиков.
Аккурат 2-го апреля, когда областной суд окончательно порушил чаяния Ульяновых-Сыскуновых, пытавшихся узаконить беззаконное присвоение общего коридора, получил я повестку от мирового судьи Фоминой с предложением явиться к ней через день «на беседу».
Что ж, почему бы и не побеседовать с умной женщиной. Если она, конечно, умная. Тем более, что к приглашению была приложена копия совершенно несуразной бумажки, подписанной гражданкой Ульяновой, под названием —
ЖАЛОБА В ПОРЯДКЕ ЧАСТНОГО ОБВИНЕНИЯ
23 ноября 2002 года в 18 часов 30 минут я вышла в коридор общего пользования, где я проживаю, чтобы узнать, о чём разговаривают вышедший ранее мой муж Сыскунов Тимофей Борисович и мой сосед Наседкин Николай Николаевич. Когда я спросила: «Что случилось?», — в этот момент Наседкин Николай Николаевич брызнул мне в лицо из газового баллончика, тем самым причинив мне физическую боль. В течение 40 минут я ощущала головную боль, резкую боль в глазах и у меня было затруднено дыхание, из-за чего пришлось вызывать «скорую медицинскую помощь».
Считаю, что в действиях Наседкина Николая Николаевича усматривается состав уголовно наказуемого деяния, а именно — совершение насильственных действий, причинивших физическую боль, предусмотренного статьёй 116 УК РФ…
Орфографию и пунктуацию в этом манускрипте я, поелику возможно, поправил, но всю бредовую суть оставил в истинной её красе. И поспешил в суд — надо же и ему разъяснить нелепость фантазий-обвинений моей «отравленной» соседки.
Кроме мирового судьи Фоминой (крепко сбитой коренастой женщины забальзаковского возраста с рыжим перманентом и с печатью неудачной личной жизни на крепко оштукатуренном лице) я застал в её кабинете и чудесным образом выздоровевшую гражданку Ульянову. «Беседа» наша уже вскоре начала принимать довольно странный характер. Тамара Моисеевна живописала Татьяне Карповне (судье) о том, какой я злой человек, какой я злобный писатель, как я всех не люблю, ненавижу, всем завидую и беспричинно злобствую…
Фомина сочувственно кивала головой и с сожалением на меня поглядывала.
Дали-предоставили слово и мне, но тут же выяснилось, что о злополучных перегородках речь вести нельзя, так как они, якобы, никакого отношения к столкновению-ссоре не имеют, с ними разбирался федеральный (то есть районный) суд, а у нас здесь главное — баллончик с газом и «пшик» из него в лицо несчастной Тамаре Моисеевне… Понятно, что я пытался спорить-протестовать, пробовал убедить женщину в перманенте, что «пшик» из баллончика (и совсем не в лицо, и совсем не на Тамару Моисеевну!) — это следствие изнурительной перегородочной битвы, давил-нажимал на логику и здравый смысл… Бес-по-лез-но!
После этого судья приступила к главной своей обязанности: она (обращаясь почему-то только ко мне) предложила враждующим сторонам примириться, а для этого я должен был ни много ни мало попросить прощения у своей милой соседки и пообещать клятвенно, что больше никогда с нею ссор затевать не буду…
Естественно, от примирительных объятий-поцелуев с Ульяновой я решительно отказался и, нарушая табу, заверил во всеуслышание, что если она, Тамара Моисеевна, надеется таким путём сохранить свои сволочные (это было про себя произнесено) перегородки, она шибко ошибается. На том и расстались. Пока. До заседания суда, которое было назначено на 11-е апреля.
Между прочим, о моём встречном иске-заявлении, которое в суд должна была переправить милиция, судья Фомина даже и не заикнулась. Не мешкая, я побежал искать его следы. Выяснилось, что цидуля моя дошла и находится у Фоминой, но, как мне подсказали в канцелярии, надо ещё составить две цидули: заявление о рассмотрении этого моего заявления и возражения на жалобу Ульяновой. Что я и сделал.
Мировому судье судебного участка № 3 Ленинского района г. Тамбова Фоминой Т. К.
От Наседкина Николая Николаевича, проживающего (адрес)
ЗАЯВЛЕНИЕ
Уже более 4-х лет между нашей семьёй и хозяевами кв. 82 (Ульянова Т. М., Сыскунов Т. Б.) существуют неприязненные отношения, возникшие из-за того, что Ульяновы-Сыскуновы, украв у соседей большую часть общего коридора (на 6 квартир), демонстративно отказываются её возвращать, хотя было уже два решения Ленинского районного суда (от 12 марта 1999 г. и 12 февраля 2003 г.), и при этом терроризируют соседей: выключают свет в оставшейся части общего коридора по своему усмотрению, водят по коридору свою собаку без намордника и пр. Сразу после начала тяжбы по сносу незаконных перегородок начались в нашей квартире ночные звонки с угрозами в мой адрес. В виду этого в июне 1999 г. я приобрёл за 50 рублей в магазине «Охотник» свободно продаваемый газовый баллончик «Шок» для самозащиты.
Пытаясь противодействовать хулиганству соседей, я вывесил у МОЕЙ двери, на стене МОЕЙ квартиры плакатик-просьбу «Свет не гасить!», однако гр. Сыскунов его беспардонно сорвал, как и последующие. И вот 23 ноября 2002 г., когда я 10-й (десятый! ) плакатик вынужден был повесить уже на незаконную перегородку в нашем коридоре, примерно в 18:30 вечера раздались резкие требовательные звонки в нашу дверь. Когда я открыл, в МОЮ квартиру ворвался с грязными ругательствами гр. Сыскунов, швырнул мне в лицо скомканный плакатик и бросился на меня с кулаками. В целях САМОЗАЩИТЫ (ст. 37 УК РФ) мне пришлось применить газовый баллончик — один раз «пшикнуть».
Сыскунов вынужден был отступить, тут ещё его жена Ульянова выскочила из своей двери, начала как бы урезонивать его, но Сыскунов, не решаясь приближаться к баллончику, перешёл на угрозы и грязные оскорбления, так что, по его словам, «жить мне осталось недолго», «он меня уроет», «убьёт» и т. п. Причём, обращался он ко мне на «ты», «гад», «козёл», словно мы с ним повздорившие друзья-приятели. Но история и на этом не закончилась. Пока мы с моей насмерть перепуганной женой обсуждали, стоит ли нам позвонить в милицию, — раздался новый звонок в дверь и появился капитан милиции Первушкин Н. Н. в сопровождении ещё двух милиционеров. Оказалось, прибыли они по вызову всё тех же распоясавшихся Ульяновых-Сыскуновых. Капитан составил протоколы, в которых зафиксировал наши с женой показания по факту хулиганства Сыскунова, и изъял у меня баллончик с газом для экспертизы.
4 декабря 2002 г. я подал заявление на имя начальника Ленинского РОВД г. Баранова о привлечении хулиганов-соседей из 82-й кв. к ответственности за данный инцидент. 19 декабря 2002 г. ст. л-т Балагуров А., разбиравшийся с заявлением, отправил его в Ленинский мировой суд в качестве искового заявления для рассмотрения по существу (исх. № Н-4). В канцелярии Ленинского мирового суда оно зарегистрировано 23 декабря 2002 г. С тех пор никаких сведений о судьбе своего заявления я не получал.
Между тем Ульяновы-Сыскуновы спустя 4 (четыре) месяца после инцидента и спустя 3 (три) месяца после регистрации моего заявления в Ленинском мировом суде подали 31 марта 2003 г. свою клеветническую «Жалобу в порядке частного обвинения», извратив факты инцидента, случившегося 23 ноября 2002 г., и обвиняя меня в немотивированном нападении на них. Это заявление было почему-то принято к немедленному рассмотрению, и заседание суда назначено на 11 апреля 2002 г.
В связи с вышеизложенным прошу:
1) Моё заявление от 4 декабря 2002 г. и заявление Ульяновой от 31 марта 2003 г. рассматривать одновременно в ходе одного судебного заседания, так как это два заявления конфликтующих сторон об одном и том же столкновении-инциденте.
2) Если это по каким-либо причинам невозможно, прошу ПЕРВЫМ рассмотреть моё заявление, как поданное и зарегистрированное значительно ранее заявления противной стороны.
3) Прошу разобраться в служебном порядке, почему моё заявление с 23 декабря 2003 г. лежало в Ленинском мировом суде без движения.
Второй документ получился-выглядел, на мой взгляд, ещё более убедительным:
ВОЗРАЖЕНИЯ НА «ЖАЛОБУ В ПОРЯДКЕ ЧАСТНОГО ОБВИНЕНИЯ» УЛЬЯНОВОЙ Т. М.
31 марта 2003 г. Ульянова Т. М. подала в мировой суд Ленинского района клеветническую «Жалобу в порядке частного обвинения», в которой извратила факты инцидента, случившегося 23 ноября 2002 г.