Поэтому я занимался своей базовой работой, изучал психологический фон коллег. Читал мысли, как говорится на обывательском уровне. Может, это меня и подвело. Я слышал их чаяния, уверенные и робкие, счастливые и тревожные. Видел, как уверенным молодым хищником расположился среди наблюдателей Эрик. Он-то что тут делает, а, ну да, брат притащил. Смутившись, как часто от его взгляда, я не стал на нем задерживаться, в темно-чернильных глазах сияло и переливалось то ли солнце, то ли другая какая звезда и он смотрел на меня. Он не улыбался, но мне казалось, что я вижу усмешку на четких губах. Я стал думать про эксперимент. А как, вообще, должен ответить их Бог, чтобы все обрадовались? Ты чувствуешь? Каким чувством он должен ответить – да? Радостью, что кто-то спросил? Базовой грустью от своего божественного одиночества? Но это противоречит религиозной истории, элохим – число множественное, Бог не одинок, ни в одной конфессии. Я представил всемогущее существо, которое слышит наш ритм. И отвечает задумчивым ожиданием решения какой-то своей задачи. Да, наверное, так.

Бархатное «есть» Шимеджи Акхор, математического лингвиста, потонуло в радостных возгласах коллег. Ответный ритм красиво вился на экране. Это, конечно, еще ничего не значило. Все это тоже понимали.

Следующий запрос. Ожидание. Я продолжал «смотреть» во Вселенную. Тоже базовая моя работа, какая разница, с кого считывать психологический рисунок – с коллег или с гипотетического бога?

Снова то же бархатное «есть».

Снова запрос. Снова ответ.

Это уже интересно. Я обратил внимание на экран, стал слушать и ждать со всеми. На очередной запрос нет ответа. Долго-долго. Но все продолжали ждать, не отпуская свою радость от предыдущих удач. Может, вопрос плохой, беспечно думали они. Подождем и зададим новый. Я обиделся на мысли, которые приписал коллегам, и которые они, может и не думали. Почему плохой вопрос? Любой приличный бог бы мог бы ответить!

«Есть» Шимеджи.

Ну, да, читатели уже тут, конечно, догадались. Вы-то читаете чистый рассказ, а я тогда еще не знал, что это рассказ. Конечно, аппаратура реагировала на мои мысли. Но мы были в комнате, которая гасила электро-магнитные сигналы. И фиксаторы ответа стояли не в этой комнате, где были все мы. Конечно, мы учли, что можем влиять на ответ, конечно, мы устранили свое влияние. Если приборы и фиксировали мои ответы, то ловили они их где-то далеко за пределами электро-магнитного моего телесного (включая мозг! – дружеское напоминание) проявления. То есть, этого не могло быть. Единственное логичное объяснение, то, что я очень точно считал психологический рисунок того, кто отвечал нам. Или, было квантовое объяснение – вселенная разумна, когда ее кто-то наблюдает. Бог существует, только когда его наблюдает кто-то. Ах да, у вас же там сейчас религиозные войны, чувства, и я говорю опасные вещи. Опасные для писателя, который за мной записывает, мне-то мракобесы прошлого не могут никак навредить, вы все сейчас уже мертвы, вместе с вашими идеями, когда я живу. Но сейчас я вас примирю – Бог может быть и существует отдельно от его наблюдателей, но в реальности наблюдателей он начинает существовать, проявляться, только когда его наблюдают. Когда в него верят, проще говоря.

А коллеги радовались. Вселенная разговаривала с ними, она отвечала на всю серию вопросов, и на проверочную серию тоже. Но только если отвечал я. Если молчал я – молчала и Вселенная.

Я не пошел на праздник, хотя нужно было, нужно было послушать, что люди думают по этому поводу. Но я не смог, сослался на усталость, сказал, что пойду готовить серию экспериментов. Это только в кино и выдуманных книгах, после удачного эксперимента, все радуются и несут эти результаты представлять всему миру. В жизни, каждый служитель науки знает, что будет еще множество проверок, экспериментов, проверяющих экспериментов, опровергающих экспериментов. Пока явление станет явлением, то есть, воспроизводимым. И только тогда это явление можно начать изучать.

Я работал по двум направлениям. Готовил основные серии экспериментов, и учитывал свое положение в нем. А если я буду находиться далеко? А если это буду не я представлять ответы, а, например, ритмическая запись ответов, будет ли ее считывать фиксатор?

Глава 7

На все ушли месяцы. Это быстро, конечно, могли уйти годы. Но при нашем развитии науки, хватило года на такое масштабное исследование. И с каждым экспериментом становилось все понятнее, что Вселенная почему-то решила слушаться именно меня. Я даже вводил другую точку, в серии экспериментов на электро-магнитный шум, я давал ассистенту ответы, тренировал его «наблюдать Бога», а сам в это время думал другие ответы. Но фиксатор упорно отмечал мои ответы. Я давал задание группе составить вопросы без меня, не зная их. И тогда Вселенная молчала. Я не слышал вопросов. Не мог ответить. Но если я знал, что идет эксперимент, и отвечал невпопад – фиксатор показывал мои неуместные ответы. Я уезжал далеко, даже из Фироками, но фиксатор слышал меня. Я проводил время эксперимента в изоляционных камерах, но фиксатор все равно слышал мои ответы. Я решил, что у нас произошла квантовая запутанность с прибором, и запросил другой фиксатор. Но и он меня «слышал».

Я не возгордился, я маялся. Вселенная нас не слышала. Это все я. Не было там никакого разума, и как-то придется в этом признаваться. Придется самому стать предметом изучения. Этого я не хотел. Но научная честность заставит меня это сделать.

Поэтому я решил, что если я сам себя изучу, пойму, почему это происходит, то смогу выйти из эксперимента. Начнем готовить новый запрос, это не страшно. От нас никто не требует быстрого ответа, главное, чтобы работа шла.

И я стал запрашивать ответы у себя же. Самые первые эксперименты я провел на память, спрашивал себя о чем-либо, что я когда-либо слышал, но не помнил о теме ничего конкретного и ждал ответа. И ответ приходил. Я проверял – очень точный ответ. Потом я стал спрашивать себя о будущем, о простом будущем, о вещах, которых не мог знать – подует ли ветер, когда я заверну во двор Института, какой формы будет облако на небе, сколько останется заварных пирожных на подносе в нашей столовой, когда я приду. Конкретные, очень точные вопросы, ответы на которые невозможно просчитать. Но как-то я это делал. Ответы приходили и они были точными. Я стал задавать вопросы поважнее и помасштабнее, что ответит мне тот-то и тот-то, как отреагирует Самыч на такие слова. И слышал дословные ответы. Все сбывалось, я знал будущее.

Я усложнил свои эксперименты. Я стал спрашивать – что нужно сделать, чтобы получить определенный результат. И через время слышал алгоритм действий. Я пробовал по-разному – и выполнять, и нарушать его. Если я его нарушал – результата не было, если я его выполнял – я получал то, что запрашивал.

И каждый раз, задавая вопрос, ярко, перед мысленным взором, или неясно, фоном, я видел тот силуэт «Бога», который представил в первом эксперименте.

Наконец, я задал «ему» вопрос, раз уж он взялся отвечать – «Кто ты?». Но я думал, что это я, мое воображение, и он так и ответил. Я вспомнил старую квантовую теорию, про наблюдателя второго уровня. Это было хотя бы какое-то логическое и научное объяснение. В теории были слабые места, в квантовой системе мультиверса, бесконечных наблюдателей первого уровня, автор вводил бесконечное количество уровней наблюдателей. Это противоречит принципу достаточности, психологическому принципу причинности, а ведь даже мультиверс ветвится по этому принципу. Он не ветвится просто так, а только учитывая варианты выбора. И бесконечность их только потенциальна, она ограничена вариантами возможными при сделанном выборе. Просто для наблюдателя первого уровня их так много и выбор совершается так часто, что это кажется бесконечным. То есть, должна быть мотивация, причина, чтобы произошло действие. Не импульс, но причина для импульса.

Я нашел в сети последние исследования по теме. Да, для вас это неразработанная сфера, но то, о чем я пишу, происходило много столетий спустя, от момента, когда вы это читаете.

Последняя статья Дерека Ламброна. Обожаю этого физика! Он не работает у нас, но он почетный друг Института. Это значит, что у него есть доступ к нашим разработкам и разрешение использовать их в своих разработках. Он не работает над заказами, ведет свою исследовательскую и изобретательскую деятельность. Правда, щедро отдает изобретения в разработку, а исследования, к которым теряет интерес, нам или другим исследователям.

Дерек останавливался на наблюдателе второго уровня, как достаточном. Весьма логично. Ламброн говорил, что реальные мы и есть наблюдатели второго уровня, которые наблюдают мультиверс и наши проявления в нем – наблюдателей первого уровня. Нас с вами, к которым мы привыкли. Мы ведь не замечаем, что меняемся в каждый момент выбора. Наблюдения сходных данных в разных мирах мультиверса заставляет нас думать, что мы, все еще те же. Я задумался.

Наука успокаивала. Вероятно, я как-то умудрился завязаться с собой с уровня выше, который выбирает, что наблюдать. Поэтому Вселенная меня слушается.

Мне нужно было увидеть Аристарха. Некого мне было больше спросить. А, ну себя только. Нет уж.

Глава 8

Аристарх возился со своими цветами, увидев меня, усмехнулся. И я откуда-то понял, что он все знает. Не про результаты эксперимента, про это в городке судачили, про меня. Про то, что это я.

– Аристарх, ты был прав, – начал я с психологической уловки.

Громулин усмехнулся, отряхнул руки от земли.

– Проходи, я сейчас. У меня фиалка оклемалась. Умирала уже, но ничего, подсадил ее к молодым – и ожила. Стала опыт передавать.