ГЛАВА 17: РУБИ

Думаю о девушке с моим лицом и длинными каштановыми волосами. Её босые ноги касаются коры, пока она взбирается по закрученному дереву. Думаю о её руках на грубой верёвке, о ногах, болтающихся в воздухе. Падение, всплеск. Думаю о её улыбке, запахе древесного сока и прожилках листьев, когда Эллиот произносит:

— Убийство.

Ветка ударяет меня в лицо. В десяти шагах впереди, Чарли запрыгивает на упавшее дерево.

— Спорим, убит я, — говорит он, прищуриваясь. — Один из вас убийца.

— Ты больной, — отвечает Эллиот, сталкивая его с бревна.

— Руби нашла карту в «Острове Сокровищ» Бишопа Роллинса. Не думаете, что он смотрел все эти книги? Он был самым большим мечтателем, которого когда-либо знали в Уайлдвелле, — Гейб подтягивает рюкзак. — Нет, Руби нашла книгу со стихотворением, потому что спустя какое-то время после смерти Бишопа Роллинса, дыра получила третью жертву.

— В легенде говорится не так, — говорит Анна. — Три смерти за сокровище, не за карту. Убийство ещё может произойти.

— Нет, — произносит Эллиот. — Я чувствую. Сокровище ждёт нас.

— Да, ждём, пока одного из нас убьют, — Чарли отмахивается от большой мошки. — Я, между прочим, о себе говорю.

— Вероятно, дыра видела дюжины убийств за века, — говорю я. — Кроме того, если бы это произошло недавно, кто-нибудь заявил бы о пропавшем человеке. Не припомню таких новостей по Уайлдвеллу.

В городе ходили бы разговоры. В Уайлдвелле люди не исчезают. Люди вообще редко уезжают. Дорис говорит, воздух на окраинах плотнее, чем в центре. Так что, когда вы пытаетесь уехать, то вам напоминают, что на самом деле вы этого не хотите.

Хотя, это случилось однажды. Но никто не говорит о младшем брате Эллиота, который исчез одним туманным утром, когда мне было двенадцать. Позже в тот же день его отец вышиб себе мозги на пляже.

— Может быть, это был турист, — произносит Гейб. — Кто-то, кого никто не знал.

— Хммм, — говорит Анна, слегка наклоняя голову. — Сперва обед. Потом я скажу вам что-то, чего вы не знаете.

Спустя пятнадцать минут мы снимаем носки и туфли у реки, которая выведет нас к дыре. Она окружена скалами, покрытыми мхом. На выступе сидит выдра, перебрасывая в лапах камень. На наше присутствие она не обращает внимание. Другая выдра ждёт в реке ниже, лёжа на спине в лучах солнца.

Это самое очаровательное, что я видела в своей жизни.

— Не думаю, что видел тебя такой улыбающейся, — говорит Эллиот сзади. — Немного обеспокоен, честно говоря.

— Ты не понимаешь, Эллиот. Это выдры, — прикладываю ладонь к каждой щеке, чувствуя, как от возбуждения появляется румянец. — Ты знал, что они иногда держатся за лапы, пока плывут?

— Знал.

— Если они начнут делать это, я не пойду за сокровищем, потому что буду здесь. Навеки.

— Не…, — он подавляет смешок. — Не так я себе представлял тебя.

Делаю глубокий вдох. В воздухе витает такой солнечный аромат, который можно уловить лишь в особенно жаркие дни.

— Знаю. Я хорошо скрываю эту слабость.

Эллиот кивает.

— По крайней мере, это не кошки.

— Кошки — это сущий кошмар, — говорю. Это то, из-за чего мы с Сейди постоянно спорили.

— О да. Они ведут себя словно повелители животного царства.

Улыбаюсь ему той улыбкой, которая может быть только между людьми, которые отчаянно ненавидят что-то и вместе отчаянно наслаждаются этой ненавистью.

— Когда я найду сокровище и разбогатею, то куплю дом у реки и целую банду выдр — моё любимое слово для группы выдр — и буду носить футболки с плавающими выдрами, а не с кошачьими мордами.

Он пихает меня в плечо.

— Когда мы вернёмся, я куплю тебе футболку с выдрой. И даже не буду над тобой смеяться.

В этот момент я перестаю ненавидеть Эллиота Торна.

Пока мы идём к реке, Анна скидывает футболку, демонстрируя спортивный лиф цвета лайма. Гейб молчит, но спотыкается о корень дерева, когда спешит к грязному берегу. Его щёки розовеют, уши от них не отстают. Анна сурово смотрит на него.

— Будь джентльменом, Габриэль.

— Как скажешь, — говорит он слегка пристыженно.

Я окунаю бутылку в реку и добавляю таблетку для фильтрации. Делаю большой глоток, вхожу в чистую воду, позволяя ей охладить меня с ног до головы. Дрожу, несмотря на липкий пот, покрывающий кожу.

— Река Кеннемиссик, — Анна лежит на спине, волосы развеваются вокруг неё. — Как вы знаете, есть легенда о ней. Остров окружён солёным морем с одним единственным источником питьевой воды. Два пиратских корабля потерпели крушение на Острове Серых Волков. После того как обезвоживание привело моих предков на материк и до того, как Остров призвал их обратно. Команда, которая первой добралась до источника, была очень жестокой и жадной. Они угрожали пронзить мечом каждого, кто попытается сделать хоть глоток. Обезумев от обезвоживания, трое пиратов обменяли дочь повара — ямайскую девушку, спрятавшуюся, когда корабль покидал порт — на несколько глотков воды.

— Девушка знала свою судьбу. Не так, как Чарльз Ким. А так, как знают все девушки, когда видят грязные улыбки и похотливые руки. После того, как зловонное дыхание беспощадного капитана коснулось её щеки, она обнаружила воду.

— Ей удалось отфильтровать солёную воду, сделав её пресной?

— Эллиот, пожалуйста, — говорит Анна. — Это легенда, а не урок естествознания. Так что, нет, она этого не делала. Она издала такой пронзительный и мощный крик, что остров сотрясся, и земля разверзлась. Вода заполнила трещины, образовав реку Понтегвассет на западе и Кеннемиссик здесь, на востоке.

— Я бы предпочёл, чтобы здесь состоялась битва на мечах, — произносит Чарли.

Я нет. Мне нравится, что голос одной девушки смог сотрясти мир.

— Давайте поедим, — говорит Анна, выходя из реки, как утонувшая нимфа. Она убирает мокрые волосы с глаз и пошатывается, когда её босые ноги ступают по скалистому берегу. — Потом я скажу вам, где вы ошиблись.

Фраза звучит многообещающе и зловеще, но никто из нас ни о чём не спрашивает. Эллиот следует за мной к толстому бревну, которое лежит вдоль реки. Часть меня хочет развернуться, отправиться на юг к Звёздным Камням. Но даже я не могу отрицать, что «идите вниз, чтобы подняться» звучит как руководство к походу к яме. Я свешиваю ноги с бревна и смотрю, как Чарли подтягивается на скалистый выступ в десяти футах над рекой. Он издаёт рёв, способный сотрясти листья.

— Чарли, заткнись к чёрту, — говорит Эллиот. — Что с тобой не так? Ты сказал, что собираешься умереть здесь.

— Но, — отвечает Чарли, носками касаясь края скалы, — я не собираюсь тонуть.

После этого он прыгает в воду, словно прямая тонкая линия. У меня мелькает мимолётная мысль, что, возможно, он ошибается. Возможно, Чарли умрёт именно так. Но он появляется на поверхности и снова кричит. Он сталкивает Эллиота с бревна, после чего с брызгами вылазит из воды на траву.

Гейб, полуобнажённый и блестящий, роется в своём рюкзаке. Он похож на коллекционную вещь, которую полируют слишком часто, чтобы удостовериться, что она нигде не потёрлась. Эллиот лежит рядом с ним, с голым торсом, покрытым татуировками. Кожа показывает истории — так бы сказала Сейди. Чувствую себя слишком возвышенно, поэтому быстро отворачиваюсь.

Гейб вручает каждому протеиновый батончик, немного вяленой говядины, крекеры и сушёные фрукты. Никогда ещё я не мечтала о мороженом так сильно.

— Проблема с убийством, — говорит Анна, крутя головой, чтобы впиться в мясо, — разве не из-за любви?

Гейб поворачивается к Эллиоту.

— О чём она?

— Любовь, Габриэль. Я говорю о любви, — она закрывает глаза и со вздохом потирает голову. Так мой папа делает, когда он раздражён. Странно видеть такой жест от этой хрупкой девушки. — Есть ещё легенда об этих смертях.

— Мы знаем, — произносит Эллиот. — Несчастный случай. Самоубийство. Убийство. Три смерти. Потом яма выдаст свои сокровища.

— Остров, не яма. И это только часть. Бишоп Роллинс сказал моей прабабушке правду, — Анна хмурится на Эллиота. — Как ты можешь этого не знать?

Он раздражается.

— Я Торн, не ясновидящий.

— Но Бишоп…

— Знал правду. Какую?

Она выдерживает взгляд Эллиота, потом продолжает:

— Первое, уловка, которая привела к несчастному случаю.

— 1912, — отвечает он. — Группа, осуществлявшая подземные работы, думала, что достигла дна на глубине 120 футов. Но яма была заминирована, и пол провалился. Яма была затоплена, а работник, Клэренс Голдхаммер, утонул.

Анна кивает.

— Второе: самоубийство от отчаяния.

— 1974. Майкл Харвелл вложил почти миллион долларов в раскопки. Спустя 10 лет так ничего и не обнаружили, и Харвелл обанкротился. Последнюю ночь он провёл на острове, где выпил пузырёк таблеток с бутылкой водки.

— Но всё было не совсем так, — Анна ложится на берег, поросший травой. — Майкл Харвелл провёл ту ночь на острове, затем зарегистрировался в отеле Уайлдвелл. И там напился таблеток. Так что, видите, смерти связаны с островом. Но не обязательно произошли у ямы.

— Что насчёт твоего отца? — спрашивает Чарли. Эллиот вздрагивает, его лицо приобретает жёсткое выражение. У меня была та же мысль, однако я не осмелилась спросить. Хотя, может, одержимость сокровищем Острова Серых Волков настолько у Торнов в крови, что Патрик Торн не смог этого выдержать, почувствовав всю безнадёжность дела, и предпочёл застрелиться.

Ледяной голос Эллиота, казалось, мог заморозить рек.

— Нет. Это был не мой отец.

— Эллиот прав, — Гейб говорит Чарли, долго глядя на него выразительным взглядом. — Торн бросил поиски сокровища задолго до того, как умер. Харвелл — наш самоубийца.

Чарли кивает. Эллиот пытается смягчить взгляд.

Анна треплет свои волосы.

— Итак, у нас есть самоубийца. Можно мне продолжить?

— Убийство, — говорю я.

Кажется, это выводит Эллиота из его гневного транса.

— Руби и Гейб дело говорят. Даже если убийство произошло не на острове, скорее всего это был турист. Или же это было так давно, что смерть не была зарегистрирована.