ГЛАВА 45: КУПЕР

Мои кошмары таковы: два выстрела, два трупа. Белый туман, красный песок.

Мальчик. Лодка. И женщина с растрепанными волосами.

Двое уходят, один возвращается. Она покрыта коркой соли и молчит, как смерть.

Это не может быть правдой.

Это не может быть реальным, потому что моя память сломана. Так было уже полгода.

Это не может быть правдой, потому что он был мужчиной, а это был мальчик.

Но это всего лишь кошмар. И это был всего лишь олень.

Я закидываю мешок с сокровищами на плечи. Пора вернуться к тому, что я знаю наверняка: к острову, который привел меня сюда.

Пора закопать сокровище.

Я брожу по городу. Выпей меня до дна, Уайлдвелл. Когда-нибудь я забуду все это, стану пустым, как в тот день, когда Бишоп нашел меня. Я не надеюсь.

Бриллиантовые ткани парят в небе.

Цветы растут там, где раскололся цемент.

Запах свежеиспеченного хлеба. В воздухе чувствовался привкус соли.

Я изо всех сил стараюсь не отпускать его.

Дорис замечает меня на пути к докам.

Она сидит на своем крыльце, одетая в платье, похожее на ночную рубашку. От этого мне хочется промыть глаза.

— Ищещь компанию? — спрашивает она, когда я подхожу к ее дому.

— Возвращайся в постель, Дорис. Я тут кое-что делаю.

Она жестом указывает на рюкзак.

— Ты зарываешь сокровище на Острове Серых Волков.

Я делаю вид, что меня это не беспокоит. Это Бишоп рассказал ей о рюкзаке, полном сокровищ.

— А почему вы вообще не спите?

Сейчас такое раннее утро, что ещё почти ночь.

— Утро движется назад по мере того, как мы движемся вперед, Куп. — Она идет через лужайку в мою сторону. — И кроме того, никогда не бывает слишком рано для приключений.

— Я могу и не вернуться.

Она отрицательно качает головой.

— Ты обязательно вернешься.

До пристани еще полмили. Дорис напевает всю дорогу. Это не то, что я хотел бы услышать до восхода солнца. Или вообще никогда.

— Зацени это, Куп. — Она останавливается перед лодкой с омарами.

Наверное, это очень мило. Правда, довольно старая и изношенная.

— Парусник Бишопа гораздо лучше.

— Только не на лодке. — Она пристально смотрит на омаров. Она тоже очень сосредоточена. Как будто она их считает.

— Ты думаешь о том, чтобы проехаться без дела?

Дорис смеется. Я понятия не имею, почему.

— Конечно, именно об этом я и думала.

Через тридцать минут мы уже на воде. Воздух омывает меня солью и туманом. Когда солнце, наконец, встает, мне кажется, что я вижу его впервые в жизни.

Команда — это смесь моряков из северного штата Мэн и Канады. Они учат меня следить за их буями. Как нанизать иголки прикормки с сельдью и поросятами. Капитан втаскивает в лодку проволочную ловушку, и матросы учат меня разбирать улов.

Это все слишком много для занятости до полудня.

— Я с тобой не поеду, — говорит тот, что повыше, Рич. Он продал Бишопу первого омара, которого я когда-либо готовил. Прямо с кормы лодки. Джад Эрлих был уверен, что это незаконно, но Бишоп не обращал на него внимания. — От этого места у меня мурашки бегут по коже.

Я пожимаю плечами.

— Он действительно зеленый.

— Это не так уж странно. Но эта чертова дыра есть.

— Не ругайся, — говорю я.

Команда смеется. Дорис усмехается.

Через пятнадцать минут остров уже пробивается сквозь туман. Рич осеняет себя крестным знамением.

— Не могу подойти ближе, — говорит капитан. — Это плохая примета, если корабль коснется острова.

— Там есть причал, — говорю я.

— Нет, нет. Это одно и то же. Удача просто соскользнет с острова, перелезет через причал и сядет в лодку. Я не могу этого допустить. — Он выглядывает из-за борта лодки. — Ты умеешь плавать?

— У меня нет ни малейшего представления.

— Похоже, сегодня ты все узнаешь. — Капитан проверяет брюхо омара. Самку, несущую яйца, выбрасывают за борт. — Давай, выпрыгивай. Я бы хотел убраться отсюда как можно быстрее, если вы не возражаете.

Я умею плавать с сырым яйцом в ложке. Я не знаю, тону я или плыву.

Очевидно, здравый смысл не был большой частью моего таинственного прошлого.

— Мне кажется, я сейчас утону.

Капитан кивает головой.

— Ты получишь крещение морем.

— Тогда ладно.

Я выпрашиваю у Рича пластиковый пакет. Спрятать письмо Бишопа внутри. Оно будет в красном рюкзаке.

Я останавливаюсь перед Дорис.

— Тебе придется остаться здесь.

— Наедине с целой лодкой суровых моряков? Я сделаю все, что в моих силах, чтобы вытерпеть это.

— Да, отлично, — говорит капитан. — Мы вернемся за тобой завтра. А теперь поторопись покинуть лодку, пока нас не потопила неудача.

Я оттаскиваю Дорис подальше от мужчин. Мы не можем уйти слишком далеко, не наткнувшись на груды ловушек для омаров. Я даже жалею, что нас не подвез кто-нибудь на яхте.

— Я могу и не вернуться, — говорю я.

— Ты обязательно вернешься.

— Возможно. Но если я этого не сделаю, есть кое-что, что ты должна знать.

Я рассказываю ей о стихотворении. О книге.

Я говорю ей, что когда придет время, она должна убедиться, что близнец, истинно верующий, найдет её.

А потом я прощаюсь с ней.

Бишоп сказал, что со мной все будет в порядке, я взвалил рюкзак на плечи. И прыгаю за борт.

Попав в воду, я узнаю две вещи: я умею плавать. И Атлантический осенью — это, блин, холодно.

Волны лижут мне лицо. Мои глаза горят.

Когда я приблизился к острову, я позволил океану сделать всю работу. Он ловит меня на гребне волны. Он несет меня все ближе и ближе к берегу, как будто знает, что я дома.