Пока он обходил помещения, полы скрипели под его ногами. Мистер Ф. был уверен, что в воздухе витал запах плесени, но ничего не ощущал с тех пор, как подвергся пыткам в том торговом ряду. Наверное, это к лучшему. У него остались смутные воспоминания о произошедшем, и он помнил, как его выворачивало от вони. Может, она убила его обоняние, зловоние сумело повредить синусовые пазухи.

На втором этаже, в хозяйской спальне, он обнаружил ноутбук рядом с каким–то сосудом. И книгу в кожаном переплете.

Три предмета стояли в углу, рядом с приставкой для кабельного ТВ, «Делл» был подключен к интернету и все еще запитан от сети. Все покрыто еще большим слоем пыли, и, попытавшись включить ПК, Мистер Ф. не удивился тому, что тот не работал. Не было электричества. Кабельного тоже, очевидно же.

Сосуд был странным. Покрытый синей эмалью, с заостренной крышкой, в форме вазы, с изгибами посередине, как у фигуристой женщины. И держа его в руке, вращая, Мистер Ф. с тревогой осознал полное отсутствие сексуального желания, равно как и чувства голода, а также ощущал силу, что сейчас наполняла его руки и ноги.

В вазе что–то было, билось о стенки сосуда, когда он поворачивал его, но крышка была закрыта, приклеена.

– Брось, – сказал он вслух.

Он не смог. Ноги принесли и его и сосуд в тусклую ванную, к раковине с зеркалом. Увидев свое отражение, он оторопел. Его кожа была не натурального, неестественно бледного цвета, но, что более важно, он был словно обсыпан пудрой, черты лица покрыты матовым восковым слоем, и это ненормально.

И он не должен так хорошо видеть в темноте.

Мистер Ф. в прострации потряс сосуд. Бамс. Бамс. Бамс...

С размаха вписал его в раковину, разбивая. И когда разлетелись осколки, увиденное привело его в ужас.

Он не особо разбирался в анатомии, но прекрасно понимал, что видит перед собой. Человеческое сердце. Съежившееся и черное, но это был человеческий орган, насильственным образом выдранный из грудной клетки, учитывая рваные края вен и артерий.

Словно вырванное из груди.

Разорвав рубашку, Мистер Ф. посмотрел на свою грудину. Кожа была исписана татуировками, где–то приемлемого вида, где–то – откровенный портак, но он не обратил внимание на чернила.

У него не было шрама. Не было ран. Но что–то же с ним сделали...

Мистер Ф. дрожащей рукой смахнул полы рубашки с шеи. Где пульс? Где его пульс?

Ничего. Нет хрупкого, но уверенного биения у яремной вены.

Отвернувшись от зеркала, Мистер Ф. рванул в спальню и, рухнув на колени, жадно глотал воздух. Рвоты не было, ничто не покинуло его желудок. Ни еда, ни желчь, ни слюна.

Он – как эта ваза. Разбитый сосуд.

Мистер Ф. позволил себе рухнуть лицом в ковер, пока реальность вокруг него искажалась, обнажая новый ужасающий ландшафт.

Я просто хочу вернуться назад, – думал он. Хочу вернуться назад и сказать «нет».

Чувство, что его взяли в рабство, и не было пути назад, казалось проклятьем, которое он не заслужил даже за все свои прегрешения. И, что более важно, он не просил об этом. Он, может, и заключил сделку, но его заманили обманом.

Даже в худшие моменты наркотического угара он бы не подписался на подобное нечестивое перерождение. И единственное, что он мог сказать с уверенностью о своей реинкарнации?

Пути назад нет.

От такого дерьма не скроешься.