Глава 41

– Что ж, Джозефина. Вот так сюрприз. Присаживайся?

Комната для завтрака в доме ее родителей была смежной со столовой и представляла собой закругленное ответвление, украшенное настенной росписью с изображением сада, жизнеутверждающей, как весенний день. По центру стоял стеклянный стол на белых железных ножках, а вокруг него расположились восемь белых плетеных стульев. Ряд окон с ромбическими панелями, которые выходили на бассейн и живой сад, пропускали так много света, что у Джо слезились глаза.

Стол был накрыт всего на одну персону, на месте лежали вилка из стерлингового серебра и нож, завернутый в дамасскую салфетку, «Нью–Йорк Таймс» и «Вашингтон Пост» – на подносе с правой стороны. Тарелка в центре огромного блюда из стерлингового серебра была с монограммой, и на ней лежала половина рубинового грейпфрута. Яйцо всмятку стояло в чашке рядом с кофе.

– Джозефина?

Встряхнувшись, она вернулась к реальности и выдвинула один из свободных стульев. Когда она села и положила свой рюкзак на колени, то убедилась, что ее колени были сведены вместе, а лодыжки скрещены под стулом.

– Не хочешь ли поесть?– спросил ее отец. – Я велю Марии приготовить что пожелаешь.

Джо так и не посмотрела на мужчину, даже когда он лично открыл ей эту огромную, хорошо смазанную парадную дверь. И потому его голос звучал как голос призрака. Вот только мужчина был из плоти и крови.

– Нет, спасибо. Я не голодна.

– Хорошо. – Отец выдвинул свой стул на зелено–желтый коврик с коротким ворсом, что был изготовлен по индивидуальному заказу специально под интерьер. – Должен признаться, я удивлен.

– Да. Прости. Я должна была позвонить. Где мама?

– Она в отъезде с Констанс Франк и Вирджинией Стерлинг. Они в отпуске на Бермудских островах на неделю. Ты знала, что Вирджиния и ее муж только что купили там дом? Твоя мать очень хотела там побывать. Они вернутся в воскресенье. Ты уверена, что ничего не хочешь?

Как будто они сидели в ресторане при гостинице.

– Нет, спасибо.

Джо осознала, что повисло молчание, только когда отец прокашлялся.

– Итак… – подсказал он.

– Мне не нужны деньги, – сказала она. – Просто хотела поговорить с тобой.

– О чем? Знаешь, все это выглядит довольно зловеще.

Сделав глубокий вдох... она подняла голову.

При виде Рэндольфа Чэнса Эрли III она сразу подумала о том, что он постарел. В посеребренных волосах сейчас было больше соли, чем перца, и вокруг его водянистых голубых глаз появились новые морщины. Но в физическом плане он остался таким, каким она его помнила. Губы все еще были тонкими, что свидетельствовало о склонности человека к самоконтролю, порядку и абсолютному отрицанию любой страсти, в чем бы то ни было, и одежда была все той же: темно–синий пиджак, серые шерстяные брюки, белая пуговица, и клубные галстуки – так словно он родился в этом комплекте.

Ее второй мыслью было понимание, что отец уже не казался таким страшным, каким она всегда его представляла. Удивительно, как финансовая независимость помогла ей почувствовать себя выше пятилетней девочки, в которую она превращалась всякий раз, когда пересекала порог этого дома. Не то, чтобы она была богатой, разумеется, нет. Но она выживала сама по себе, и ничье безразличие или неодобрение не могли умалить это достижение.

Расстегнув молнию на своем рюкзаке, она достала манильскую папку, которую взяла из своего кухонного ящика. Открыв верхнюю крышку, она достала черно–белую фотографию доктора Мануэля Манелло и положила ее на стекло.

– Ты знаешь этого человека? – спросила Джо, развернув изображение и протолкнув его вперед по гладкой поверхности.

Ее отец промокнул губы салфеткой, хотя не сделал ни глотка кофе и не съел ни кусочка грейпфрута или яйца. Затем он наклонился, удерживая галстук на месте, хотя тот ничего не мог задеть.

С противоположной стороны откидной двери, которую использовали слуги, проникал тихий шум кухни, разбавляя тишину в этой комнате. И когда беспокойство Джо возросло, она цеплялась за мягкие голоса. Прислушивалась к звуку резки овощей. Редкому звяканью металла по металлу, когда переставили кастрюлю на плиту с множеством конфорок.

– Нет, он мне не знаком, – Ее отец поднял взгляд. – А в чем дело?

Джо пыталась подобрать идеальную комбинацию слов, чтобы объясниться, но поняла, что на самом деле их не было. К тому же, от чего именно она пыталась его защитить?

Скорее она искала комбинацию букв и слогов, которая откроет ей прошлое.

– Вполне вероятно, что это мой брат.

Чэнс Эрли нахмурился.

– Это невозможно. Мы с твоей мамой удочерили только тебя.

Джо открыла рот. Закрыла. Сделал глубокий вдох.

– Нет, есть вероятность, что это мой брат по крови.

– О, – Ее отец выпрямился в своем кресле. – Извини, но я ничего об этом не знаю. Информация о твоем удочерении было засекречена. У нас нет записей о женщине, которая родила тебя.

– Ты помнишь название агентства, услугами которого вы пользовались?

– Мы все сделали через католическую церковь. Местную епархию. Но я уверен, что она закрыта уже много лет. Откуда ты знаешь, что он твой родственник?

– У меня есть друг, репортер. Он выяснил это в больнице, в которой я родилась. Поговорив там с людьми, он обнаружил, что у моей матери был псевдоним, и что женщина с таким же именем родила этого человека, которого тоже впоследствии усыновили. Его зовут доктор Мануэль Манелло.

– Ну вот, ты уже знаешь историю. Зачем тогда спрашивать меня об этом?

Джо перевела взгляд на окна. Снаружи, на холоде, мужчина в темно–зеленой форме ландшафтного дизайнера работал тяпкой.

– Я просто подумала, что, возможно, вы с мамой могли бы что–то вспомнить.

Ее отец взял серебряную чайную ложку, что лежала рядом с ножом. Погрузив его в грейпфрут, он снова нахмурился, а затем положил кусочек в рот.

– Боюсь, мой ответ «нет». И зачем тебе разбираться во всем этом?

Джо моргнула.

– Это моя история.

– Но это не имеет значения.

Она снова перевела взгляд на садовника.

– Для меня имеет.

Когда она поднялась с места, он сказал:

– Ты уходишь?

– Думаю, так будет лучше.

– Хорошо. – Ее отец промокнул рот той же салфеткой. – Как пожелаешь. Хочешь что–то передать своей матери?

– Нет. – По крайней мере, не приемной. – Спасибо.

Забрав со стола фотографию, Джо понятия не имела, за что благодарит его. За то, что она дожила до зрелости? Наверное, только за это.

Вернув папку в рюкзак, она снова застегнула молнию, кивнула и отвернулась. Выйдя из столовой, она остановилась перед портретом своей матери, который висел над сервантом. Миссис Филомена «Филли» Эрли была красива как Грейс Келли, платиновая блондинка с аристократическими скулами.

– Джо.

Она посмотрела через плечо. Ее отец стоял в арке с салфеткой в руке, его тонкие пальцы беспокойно теребили ткань.

– Прости меня. Я всегда понимал, что плохо справляюсь с этим вопросом. Всегда чувствуешь себя неудачником, когда не можешь подарить своей жене ребенка. Я уверен, ты понимаешь, что я имею в виду.

– Мне жаль, – сказала Джо из вежливости.

– Я могу дать тебе контакты нашего адвоката, который работал у нас в то время. Я так понимаю, он больше не ведет практику, но, должно быть, он знал настоящее имя женщины, когда работал с документами в епархии. Даже если в больнице ее записали под другим именем, по закону ей пришлось использовать настоящее, чтобы отказаться от родительских прав. Возможно, это поможет тебе?

– Но она умерла.

– Нет, насколько нам сказали.

Джо отпрянула, не понимая, в какую из историй ей верить. Но потом снова взяла себя в руки.

– Да, пожалуйста, мне нужна его контактная информация.

Ее отец кивнул и подошел.

– Все в моих записях в кабинете.

Джо последовала за ним через отполированное фойе в комнату с деревянными панелями, которая всегда напоминала ей шкатулку для драгоценностей. Подойдя к столу, отец низко наклонился над столешницей.

– У тебя есть свой файл.

Словно она была машиной, а он вел записи об обслуживании, пока длилась гарантия.

Вытащив толстое портфолио, перевязанное ремешком, Чэнс Эрли сел и погрузился в документы, и она удивилась тому, как много их было.

– Я сохранил все твои школьные отчеты и результаты тестов, – сказал он так, словно прочитал ее мысли.

Зачем? – хотела она спросить. С другой стороны, возможно, он думал, что они могут понадобиться им, если им придется вернуть ее в больницу, в которой она родилась.

Наблюдая, как его тонкие пальцы листают страницы, Джо размышляла о том, каким хрупким он казался, сгорбленный, худой и узкоплечий. По какой–то причине его физическая слабость заставила ее задуматься обо всех правилах приличия, на которых он всегда настаивал, и о том, как его распорядки определяли ее детство и юность, были представлены ей как испытание морали и достоинства, которое она должна была пройти. Забавно, теперь она видела, что все эти правила – всего лишь защитный механизм слабого и неконфликтного человека, который пробивался по жизни, не имея выдающихся личностных качеств при внушительной родословной.

– Вот, – сказал он. – Его имя и телефонный номер.

Отец протянул визитную карточку, и Джо ее взяла. Роберт Дж. Темпл, эсквайр, с адресом в центре Филадельфии и 215 кодом города. Название фирмы не указано.

Поместив твердый кожаный прямоугольник на кожаный блоттер, она достала телефон и сфотографировала его.

– Спасибо, – сказала она, возвращая карточку.

– Пожалуйста.

Джо почувствовала, что ей нужно подождать, когда визитная карточка вернется в портфолио и его снова застегнуть. Затем ее отец вернул собрание документов в нижний ящик и поднялся на ноги. Как будто деловая встреча закончилась.

– Передай маме мои наилучшие пожелания, – сказала Джо.

Теперь мужчина улыбнулся.

– О, обязательно. И она бы пожелала тебе то же самое, я уверен.

Он был доволен, потому что это был обмен уместными фразами. Что даст ему подходящую тему для общения с супругой, когда они будут обсуждать тему неожиданного визита блудной дочери.