Глава 15. СИМФОНИЯ ДЛЯ ДЬЯВОЛА

Музыка была еще одной вещью, по которой она скучала, живя в подземном мире. Мими никогда не была большой поклонницей, когда жила по эту сторону Врат Ада, но после десяти лет под землей, где царила какофония и диссонанс был единственным звуком, который она могла услышать по радио, это было облегчением и удовольствием слушать музыку снова. У нее вошло в привычку посещать Линкольн-центр, чтобы посетить Нью-Йоркскую филармонию, и в ночь после того, как Кингсли попрощался с ней, она сидела в старой ложе своей семьи в театре. Мюррей рано ушел с ужина, чтобы присоединиться к ней, и они разделили бокалы шампанского в вестибюле, любуясь недавно отремонтированной площадью (хотя ей уже много лет, она все еще была «новой» для Мими), прежде чем отправиться внутрь на представление.

— Как прошла вечеринка? — спросила она, когда он приехал.

— Ты знаешь, что они говорят, богатые — кровопийцы, — пошутил Мюррей.

Мими рассмеялась, когда они сели на свои места, думая, если бы он только знал.

Обосновавшись в мягких бархатных креслах, Мими почувствовала предвкушающий наплыв толпы за несколько мгновений до начала шоу. Она не была музыкальным снобом; она не была из тех, кто предпочитает неясное или редкое. Например, однажды она заснула в «Парсифале», одной из самых трудных для восприятия вагнеровских опер. Она предпочитала цикл колец или что-то еще более приятное — Севильского цирюльника, Волшебную флейту, Богему. Ее вкус к классической музыке был таким же, как и к известным операм. Ей нравились Бетховен и Чайковский, и однажды она упала в обморок от особенно прекрасного исполнения «Болеро» Равеля, которое произвело незабываемое впечатление на ее душу. Сегодня вечером оркестр исполнял ее любимый Реквием Моцарта.

Она позволила музыке унести ее прочь от неприятностей, забот об отсутствующем муже и всего, что происходило с Ковеном и червем Люцифера. Она должна была признать, что была втянута в это, даже если сначала сопротивлялась. Она думала, что у нее больше нет желания спасать мир, и все же это было.

Дирижер размахивал дирижерской палочкой, и она следовала за изящным потоком музыки, слушатели были так же внимательны, как она помнила. В детстве отец упрекал ее в том, что она не может сидеть на месте. Во время перерыва на кашель, когда зрители воспользовались возможностью, чтобы прочистить горло и развернуть мятные конфеты, морщинки, складки фольги были столь же эффективны, как печенье Мадлен Пруста, как ворота в ее детство. Все было на месте. В антракте они с Мюрреем отправились в мезонин выпить еще. Это была практика, которой она научилась у своих родителей, которые водили ее в оперу, симфонию и театр и выпивали бокал шампанского до, во время и после спектакля. Когда она была моложе, она с нетерпением ждала, когда станет достаточно взрослой для напитков. Теперь, когда она стала старше, она обнаружила, что ей нравится музыка больше, но она продолжила практику, потому что это напомнило ей о молодости и о ее родителях, которые теперь ушли. Они поднесли флейты с шампанским к окнам, чтобы посмотреть, как танцуют фонтаны на площади.

— Ну, если это не Мими Форс, — произнес холодный голос прямо у нее за спиной.

Мими обернулась и увидела стройную темноволосую женщину в невероятно шикарном коктейльном платье, которая оценивала ее холодным взглядом.

— Так приятно тебя видеть. Теперь это Мими Мартин, — автоматически сказала Мими, пытаясь вспомнить имя женщины. Она позволила женщине поцеловать ее в обе щеки, пока она искала свою память.

— Это Мюррей Энтони, — сказала Мими, представляя своего друга незнакомке, используя вековой партийный трюк, чтобы скрыть свое невежество.

— Кристина Джексон, — сказала женщина, протягивая руку. — Разве я не видела тебя за ужином в «Модерн»?

— Да, я представляю одного из художников, — сказал Мюррей, радуясь, что его узнали. Мими, со своей стороны, тоже ее помнила.

Крис была одной из женщин, возглавлявших комитет вместе с Присциллой Дюпон. На самом деле, она выглядела так, как будто она не постарела с тех пор, и Мими списала свою неспособность стареть сделало ее частью жизни наедине с Кингсли в подземном мире в течение десятилетия.

— Приятно познакомиться, — сказал Мюррей. Он опрокинул бокал одним выстрелом. — Я возьму другую, — сказал он Мими, выходя со сцены направо.

— Когда ты вернулась в город? — Крис спросила.

— Этим летом, — сказала она.

— Ты не зарегистрировалась в Ковене.

— Моя вина. — Мими пожала плечами.

Крис постучала пальцем по щеке. — Я удивлена, что Венаторы не взяли тебя на допрос. Они очень серьезно относятся к задержанию отступников.

— Правильно. — Мими слабо рассмеялась.

— Полагаю, ты пришла на бал Четырех сотен.

— Я не знала, что меня пригласили, — сказала Мими.

— Не говори глупостей. Это будет настоящая вечеринка.

Мими вытянула шею через плечо, многозначительно давая Крис сигнал, что ей надоел этот разговор. — Как дела с Ковеном?

— Знаешь, все меняется, и ничего не меняется, — сказала Крис. — Разве последний бал Четырех сотен не был твоим?

— Думаю, да, я не уверена, — сказала Мими, хотя хорошо помнила свое платье. — Как новый урожай дебютанток и их даты? — Крис слегка улыбнулся. — Шумно, как всегда.

— А Оливер? Как дела у Ковена под его руководством? — спросила Мими, потому что у нее было чувство, что Крис этого хочет.

— Ему следует быть осторожнее. Вы слышали о девушке, которую нашли в канализации?

— Смертный, не так ли? — Спросила Мими, делая вид, что ничего не знает.

— Да. Я сказала регенту, что было бы хорошей идеей не устраивать бал Четырех сотен в это время.

— А что сказал Оливер?

— Он сказал, что сейчас не время проявлять слабость.

— Понятно.

— Регент ставит Ковен под угрозу, — сказал Крис, перебирая ожерелье вокруг ее горла и многозначительно глядя на Мими. — Он забыл, каково это быть смертным. Возможно, кто-то должен напомнить ему, что даже вампиры не являются нерушимыми.

Именно тогда Мими заметила, что амулет, висящий на колье Крис, был змеиным. Белая золотая змея с изумрудными крошками вместо глаз, цвета проклятия Люцифера, камня, потерянного во время войны. Она хорошо знала камень, как когда-то носила его сама, и только Кингсли смог уничтожить его и освободить ее. Но, похоже, кто-то подобрал осколки, и она почувствовала шок, увидев его снова так скоро после войны. Как будто Люцифер издевался над ней.

Крис сжала ее руку, чтобы попрощаться, и исчезла в толпе.

— Что это было? — Мюррей спросил, наконец, вернувшись с напитками, как раз в тот момент, когда прозвенели колокола, чтобы предупредить зрителей вернуться на свои места. — Она заставила меня дрожать. Когда я пожал ей руку, мне показалось, что по моей могиле прошла тень.

Нет, подумала Мими, не как тень, а скорее как змея, червь. Гадюка с предупреждением на языке. Регент ставит Ковен под угрозу. Он забыл, каково это быть смертным. Возможно, кто-то должен напомнить ему, что даже вампиры не являются нерушимыми.

Мюррей был не единственным, кто дрожал, так как Мими вспомнила определенный факт. Кристина Картер Джексон была сестрой Форсайта Ллевеллина.

Форсайт, предатель Ковена, тот, кто почти разрушил его, Форсайт, который был самым доверенным лейтенантом Люцифера.