Оливер вздохнул. Он не рассказал Финн ни о пентаграмме, которую нашел у себя в кабинете, ни о той, которую он видел помеченной на их здании утром, так как не хотел усугублять ее беспокойство.

— Нет, бал через два дня, ты будешь выглядеть нелепо, — сказала Финн, передумав, увидев выражение его лица. — Крис Джексон-испуганная женщина, пытающаяся напугать тебя, заставить усомниться в себе. Покажи им свою силу. Показать им, что они не могут нас уничтожить. Мы все еще можем устроить вечеринку, пока продолжим расследование и предадим убийцу правосудию.

Он любил ее страсть и свирепость.

Финн была бы замечательным вампиром, подумал он. Кроме того, что это невозможно, и поэтому она умрет, и когда это произойдет, он буду оплакивать ее вечно. Он поднес ее руку к губам и начал медленно целовать от запястья до локтя, пока не достиг ее шеи. Она вздохнула и тоже потянулась к нему, приблизив его к себе так, что она была почти у него на коленях. Она повернулась к нему с хитрой улыбкой, и Оливер поднял перегородку, которая отделяла их от водителя.

Расстегнув свой ремень безопасности и ее, он положил ее вдоль на сиденье автомобиля и снял ремни ее с плеч.

— Дорогая, ты когда-нибудь жалеешь об этом? — спросил он, осторожно раздевая ее. Одной рукой он расстегнул ее лифчик и поздравил себя с этим.

— Что? — она вздохнула, когда их губы встретились, и она вытащила его рубашку из штанов и начала расстегивать молнию.

— Все это… я, — прошептал он, двигаясь на ней.

— Пожалеть тебя? — спросила она, когда он вонзил свое тело в ее, и она вздрогнула, обхватив его за талию коленями.

— Да, — сказал он напряженным голосом, качаясь на ней.

— Зачем мне это?

— Если бы ты никогда не встретила меня, ты не была бы частью Ковена, не была бы посвящена в его темные тайны. «Ты не подвергнешься опасности со стороны наших врагов, — подумал он, — но пока не мог признаться в этом вслух. Они обидят тебя, если ты доберешься до меня. Количество смертных тел росло». Вместо этого он сказал ей: — Ты будешь в безопасности. Без тебя я бы пропал.

Финн заглянула ему в глаза и положила обе руки ему на щеки. — Ты — моя жизнь.

— Я сделал это, — подумал Оливер. У тебя больше нет выбора. И с этой мыслью он погрузил свои клыки глубоко в ее кожу, и вскоре они оба содрогнулись в экстазе.