Над камином висели часы с кукушкой и показывали шесть утра. Шесть! О, Боже! Через полчаса я должна быть в кабинете Барбары!

Я судорожно принялась распаковывать чемоданы, пытаясь найти фен и косметику. Потом с феном в руках расхаживала по комнате в поисках розетки. Я чувствовала себя полной идиоткой – розетки нигде не было. Ну, конечно. Это ж старинное поместье, здесь может не быть электричества. Всё, пора выбрасываться из окна… Нет, это мера радикальная и, скорее всего, бесполезная. Однако я должна была, так или иначе, привести себя в божеский вид, чтобы не выглядеть непотребно в глазах окружающих.

Достала из сумки небольшую бутылку с минеральной водой (искать по этажу ванную комнату сейчас у меня не было ни времени, ни желания), открыла окно и высунулась из него в утренний туман, чтобы умыться и намочить свои каштановые волосы. Мокрые пряди с лёгкостью расчесались, и я забрала их на затылке с помощь краба.

Часть минералки отправилась в пластиковый стаканчик. К счастью, я в последние минуты перед отлётом в Англию схватила почти пустую упаковку пластиковой тары. Сейчас она оказалась очень кстати. Щедро выдавив зубную пасту на щётку, я принялась чистить зубы. Это помогло снова почувствовать себя человеком. Звучит чертовски парадоксально в моём случае.

Без макияжа было просто не обойтись: нужно замазать всё лишнее и нарисовать глаза, чтобы лицо было похоже на лицо.

Так, переодеться. Во что? Мнение о том, как мне следует одеваться для своей роли, я ещё не составила. Нужно что-то скромное. Например, оливковое трикотажное платье-туника: длина чуть выше колена, объёмный ворот. Пожалуй, короткий рукав – единственное, к чему можно придраться, а так всё очень прилично. К нему как раз прилагается вязаная сумочка, будет, куда положить всякие мелочи. Ношение траура вызовет ненужные вопросы.

Я быстро оделась, быстро обулась и уже собралась бежать, как вдруг поняла, что совсем не знаю свою «легенду». Бросила взгляд на стоящий у кровати кейс. Получать информацию без чтения, говоришь? Проверим. Я присела на край кровати и положила кейс себе на колени. Сейчас мне некогда изучать всё, что там находится по отдельности, попробую целиком. Обе ладони я опустила на поверхность кейса и заставила себя сконцентрироваться. Эффект нулевой. Ещё раз. Снова ноль.

И тут меня волной накрыло это ощущение: информация потекла по клеточкам тела прямо в мозг. Кажется, я поняла, как чувствует себя флешка, в которую с компа сливают файлы.

Чего только не было в этой папке – назову лишь малую часть: общая информация и устав Закрытой части ФБР, а также планы поместья и округи, похоже, специально прилагавшиеся для тех, кто страдает топографическим кретинизмом.

По окончании были выявлены и отрицательные последствия процедуры: головная боль и покалывание в области лба, а также состояние некой передозировки. Судя по всему, даже для тех, кто людьми не является, подобный метод получения знаний противоестественен.

На выходе из комнаты почему-то подумалось, что не мешало бы дать знать Драйдену о своём уходе. Я осторожно постучала в его дверь, а в ответ – тишина. Повторила попытку. Спит, что ли? Сейчас же утро. Ладно, мне некогда об этом думать.

Как ни удивительно, я нашла кабинет Барбары с первой попытки. Спасибо, кейсик. Спасибо, моя новая USB-шная функция. Пароль я, конечно же, запомнила с ходу.

– Милая Роза, отворись… прости, Господи, – в нью-йоркский прагматизм никак не вписывался такой пароль.

На двери снова появился знак розы, но вот с проходом внутрь вышел небольшой прокол – впускать меня никто не собирался. Вместо этого дверь показала мне оставленное Барбарой сообщение в виде записи, сделанной светящимися буквами:

«Кристина, я в оранжерее. Вход в неё на первом этаже, спускайся ко мне. Барбара».

Так, значит, стеклянный купол – это всё-таки оранжерея. И то, что предстало моим глазам, превзошло всякие ожидания. Античные колонны и дорожки из розового мрамора, казалось, светились изнутри… И огромный купол, сквозь который в оранжерею лился нескончаемый солнечный свет. Я даже прикрыла глаза, настолько он слепил.

Мои туфли скользили по дорожке, ведущей вглубь оранжереи. Пока я блуждала в поисках хозяйки, совершенно потеряв голову от ароматов экзотических цветов, прошла мимо пальм и папоротников, и ещё каких-то раскидистых деревьев со странными, похожими на волосатую сливу плодами. Поддавшись искушению, я сорвала один, покрутила, принюхалась, не найдя как попробовать, незаметно выкинула «сливу» в кусты и как ни в чём не бывало зашагала дальше.

Вскоре послышалось тихое пение, и, следуя за звуком, через некоторое время я оказалась прямо под шпилем купола. Это место представляло собой круглую площадку, из которой лучами расходились тропинки в разные стороны сада.

Именно тут и ждала меня Барбара. В окружении роз. А цветы здесь были повсюду: площадку обрамляли розовые кусты, большие напольные вазы пестрели букетами разных оттенков. В центре стоял круглый столик с ажурной скатертью, подготовленный к чаепитию на двоих. Казалось бы, вот он, аристократизм, но не тут-то было. Хозяйка отнюдь не восседала на стуле в ожидании, нет, она мастерски орудовала секатором при полной амуниции заправского садовника, весело напевая под нос незнакомую мне песенку.

Стоп, да я, наверное, просто обозналась и это кто-то из прислуги. Ну не может же она и в самом деле надеть эту нелепую широкополую соломенную шляпу с зелёной лентой? Отчего-то меня этот факт смутил больше всего остального.

– Доброе утро, – я решила окончательно развеять свои подозрения.

– Доброе утро, Кристина, – Барбара с улыбкой обернулась и помахала рукой в перчатке.

«Значит, может!» – смирилась я с мыслью.

– Извините за опоздание. У меня возникли некоторые сложности из-за отсутствия электричества…

– Ничего страшного, – снова улыбнулась мисс Бересфорд. – Я сама бы могла дождаться тебя в кабинете, но решила, что нам здесь будет комфортнее.

– У вас очень красивый дом, – слава тебе, Господи, что никто не видит моих жалких потуг на вежливость. – Эта оранжерея просто сказочная!

Барбара сняла шляпу, и тугая серебристая коса упала на её спину. Легким жестом она стянула перчатку с одной руки и утёрла со лба пот тыльной стороной ладони.

– Надеюсь, ты не откажешься от чашечки чая?

– Вижу, у тебя боевой настрой, – заметила сидящая напротив Барбара. – Уверена, ты отлично справишься с новой ролью.

Мысленно я снова тяжело вздохнула. Вот именно – с ролью! Мои пальцы непроизвольно сжали маленькую чашечку из тончайшего фарфора, которая могла пострадать от такой бесцеремонности.

– Какой именно будет моя роль?

Она поднесла чашку к своим губам и, сделав небольшой глоток, произнесла:

– Мой Защитник.

– «Защитник»?

– Тот, кто защищает, и тот, кто предан.

Я недоуменно уставилась на мисс Бересфорд. Ещё до того, как я открыла рот, чтобы попросить подробных разъяснений, она спокойно продолжила сама.

– Защитники есть, как правило, у влиятельных, высокопоставленных или богатых людей. Быть таковым – честь, и поэтому желающие проходят специальные многолетние тренировки. Только сильные и как маги, и как воины, люди могут стать в итоге Защитниками. Перед этим они также должны пройти серьёзные испытания, но это не значит, что Защитник лишь телохранитель, – рассказывая про это, Барбара чуть заметно усмехнулась, будто вспомнила что-то важное. – Эта традиция очень древняя. Такие люди приносят клятву своему господину и становятся не только защитой, но и поддержкой, находясь подле него.

На этом мисс Бересфорд прервала свой рассказ, а у меня как раз созрели вопросы.

– Это что, на всю жизнь ты становишься чьим-то слугой? – вышло, пожалуй, бестактно.

Неожиданно Барбара довольно резко вернула свою чашечку на блюдце. «Вот и все! Допрыгалась!» – оповестил голос разума. Однако отчитывать меня вовсе не собирались. Наоборот, она прикрыла рот рукой и засмеялась. Хотя, как мне думалось, смешного тут ничего не было.

– Ну и что я такого сказала?

– А ты представь себе, что бы было, если б все принесённые однажды клятвы неукоснительно должны были выполняться? – со смехом ответила она.

– Э-э-э? – недоуменно протянула я, никак не находя связи.

– Возникающие узы могут принести страдания. Иногда людям просто необходимо расставаться равно, как и отказываться от старых клятв. Для их же блага.

– Да, теперь, кажется, понимаю.

– Клятва Защитника длится до тех пор, пока он сам и тот, кого защищают, нуждаются друг в друге. Каждый волен разорвать её, когда сочтёт нужным. В большинстве случаев служба с выплатой жалованья длится семь-десять лет, но бывает, что и двадцать, и тридцать. Правда, последние случаи довольно редки. Защитники часто уходят в отставку в возрасте сорока-сорока пяти лет потому, что это опасная профессия, а на пенсии ждёт почёт и достойное вознаграждение за былые труды.

– Ясно, – мой взгляд снова приклеился к содержимому чашки.

Земляничный чай источал неповторимый аромат, и это немного успокаивало.

– Странно, – заметила Барбара в пустоту.

– Что странно? – резко вздёрнула голову я.

– Ты не задаёшь вопросов.

Наверное, она права: человек, оказавшийся в подобных обстоятельствах должен задавать вопросы. Должен быть возбуждён и напуган одновременно, и я была возбуждена. Напугана, кстати, тоже.

– Дневник… дневник моей матери.

Первая ступенька лестницы, ведущей в неизвестное. С тех пор, как он был впервые открыт, я не усомнилась ни в единой написанной в нём фразе (только в собственной нормальности). С тех пор, как эта «находка» меня обнаружила, жизнь круто изменила свой привычный ход. Где-то глубоко в моей душе навсегда останется воспоминание о шелесте переворачиваемых трясущимися пальцами страниц.