А ведь правильно, старый ты хрен. Собрались ребята дерябнуть, послали за спиртным гонца. И вот все сидят, как на иголках и ты вместе со всеми.… Идет никчемный разговор о всякой ерунде, но помыслы всех устремлены к единой цели. Все делают равнодушный вид, никто не хочет выделиться, мол, мне не больше всех надо, но все понимают это притворство и не осуждают его.

Вот и гонец. У всех на лицах написан немой вопрос – «Принес?» То-то радости! Раньше было гораздо веселей, когда еще ходил на роботу. Глядишь, навертывался маленький праздник – и людям в радость и тебе хорошо.

Надо бы зайти к Михайлычу, проведать старика. Как он там «лучший друг» поживает? Старик за глаза именовал своего приятеля «лучший друг» или просто «лучший». Меж собой они общались только по имени-отчеству. Только при особом благожелательном расположении употребляюсь лишь одно отчество.

Василий Михайлович Востриков был давний сослуживец старика. Последние пятнадцать лет, до ухода обеих на пенсию, они работали в уютном коллективе машиносчетной станции большого завода. Василий Михайлович по должности числился инженером-проектировщиком. В его обязанности входило составление программ и сборка электрических цепей коммутационных досок для табулятора. Табулятор - это громоздкая счетная машина, размером с автомобиль, хотя по сути это просто гигантский арифмометр. Специального образования у Василия Михайловича не было, он, как любил сам прибедниться, - имел семь классов и восьмой коридор. Так что в основном коммутировал «доски» старик. Михайлыч же, конечно, за пятнадцать лет чему-то научился, не совсем же он был остолоп. Но главное - незнание техники, он компенсировал умением помогать отыскивать пропавшие «сальдо» и «бульдо», ибо еще раньше где-то подвизался толи счетоводом, толи бухгалтером.

У Василия Михайловича была, как считал старик, дурная привычка: с бухты-барахты, лезть в схемы коммутационных досок, переставлять шнуры по наитию – тем самым, запутывая программу самым нещадным образом. Табулятор начинал печать околесицу, спешили за стариком. Старик исправляя напутанное, при этом нещадно и обидно ругал Василия Михайловича, мол, лезет не в свои сани, - хотя то была прямая обязанность проектировщика. Михайлыч терпел подобные унижения, хотя, считался на работе почему-то старшими, молчал и делал вид, что вникает в подправляемую схему. Старик не возмущался, что Востриков главней, они, в общем-то, ладили по работе, главное потому, что были собутыльниками. Ко всему прочему, он и сам это не скрывал, у Михайлыча с пятидесяти лет не стояло, над этим не подшучивали, считалось так должно.

На машиносчетной станции, среди механиков большая текучка¸ лишь старик и Михайлыч были здесь всегда, должно со дня основании МСС. Вновь поступавшие на работу механики постоянно видя эти собутыльные отношения, воспринимали их как составную часть профессии, и рано или поздно неизбежно примыкали к кружку стариков.

В возлияниях тон задавала молодежь, ветераны же просто проявляли солидарность, молодежь заводила, стариканы не возражали. Поводов же к возлиянию было великое множество. Но у старичков был и свой особенный предлог: после баньки соблюсти суворовский закон – промыться изнутри. Что бы там не случилось – суворовский закон соблюдался свято.

Старики прекрасно изучили друг-друга знали все о каждом, поэтому, выпив, они часто повторялись, пересказывали одни и те же истории. Но дело не в том. Лучшей формы дружеского общения они не могли придумать, возможно, ее и нет вовсе.

И вот сегодня вечером, вспомнив о Михайлыче, для старика естественным было позаботиться о выпивке. «Время еще детское, - подумал он, - полвосьмого…» Старик принялся шарить по пальто, надеялся сыскать кошелек. Но портмоне не было, видимо оставил дома. Старик понурился.

Двадцать плюс пять и еще две – двадцать семь копеек: всего-то и наскреб он в своих карманах, разочарованно, он машинально опустил пальцы в передний кармашек пиджака. Какая-то крахмальная бумажка хрустнула в пальцах. Сердце екнуло. А вдруг трояк, а вдруг, и того хлеще, – пятерка, руки предательски задрожали. Осмотрев бумажку, старик в сердцах плюнул. Черте что? Лотерейный билет!? Да совершенно верно, сегодня утром он покупал провизию, и продавщица всучила ему лотерейку вместо сдачи.

Старик удрученно сообразил – попойка сорвалась. Кой он дойдет до своего дома, туда-сюда, время уже позднее. Эх, жизня бекова....

Окончательно стемнело. Старик ускорил шаг. Навстречу по завершении трудового дня спешил люди6 сосредоточенные, усталые. Вдруг промелькнула стайка девчат и парней, верно из кино или только еще идут на танцы, - подумал старик.

Он полез в карман, и опять наткнулся на злосчастный лотерейный билет. Будь он неладен. Выбросить тридцать копеек на воздух, лучше бы взять пачку «Беломора».

Внезапно у старика засосало под ложечкой: «А почему собственно на воздух? А вот всем назло фортуна выберет его. Вдруг…» Старик представил себе, как по истечении месяца, он как бы невзначай зайдет на почту. Сядет за массивный круглый стол, протянет руку и возьмет газету с лотерейным тиражом. Он достанет этот надоедливый билет, разгладит, положит его на газету. Так номер? Его сухой указательный палец с желтым от никотина ногтем побежит по газетному столбцу сверху вниз. Так…, так… «Да разве здесь когда выиграешь?» - будет угнетать предательская мыслишка.

Ага! Сорок семь, пятьдесят два – совпало. Считай рубль уже в кармане.

Сердце судорожно застучало в груди: «А вдруг и серия сойдется?»

Резануло током!

«Не может быть, так и есть, - сошлось! Давай-ка по цифрам, по порядочку… Есть, есть, есть… Один к одному! - закружилась голова. – Выиграл! Выиграл!

!!! – передернуло как во кошмарном сне. – Не может быть, автомобиль ГАЗ-24 – «Волга»! Уж не сплю ли я. Нет. Скорей проверить еще раз. Ошибки нет. «Волга»! Спокойно, спокойно, не волноваться…

- Вам плохо? - участливо с милым акцентом спросила молодая женщина, заклеивающая конверт.

- Нет, нет, пройдет, пройдет (главное, что бы никто ни заметил). Спасибо, извините…

Где билет? А вот он в кулаке, я уже смял его. Скорее на улицу! Главное не тормошиться, пусть обдует свежим воздухом. Спокойно, спокойно, так и не долго сыграть в ящик. Итак, я выиграл «Волгу» или пятнадцать тысяч. Повезло раз в жизни. Да что я говорю. Мне действительно повезло, это счастье! А может это опечатка в газете? Надо зайти в другое почтовое отделение и перепроверить билет.

Вот старик уже в другом почтовом зале. Просит газету с таблицей. Он взял себя в руки: будет, что будет.

Все правильно, автомобиль Газ-24! Немыслимо! Невероятно! Пятнадцать тысяч, это же фантастические деньги!

Как же он поступит со столь гигантской для простого человека суммой денег? Самое соблазнительное, мечта всей его жизни – отправиться в дальнее путешествие. Не раз, особенно после просмотра по телевизору «Клуба кинопутешествий», им овладевало неистовое желание бросить все к чертовой матери: работу, дом, даже семью, и отправиться в странствия. Но он прекрасно осознавал, что это всего лишь дурацкие и наивные фантазии, кто он в этой жизни – раб, крепостной крестьянин, привязанный толстенными цепями к заводу, семье, дому, наконец, своему городу. Превратись в перекати поле, потеряв накопленные за жизнь связи, став бомжем - он быстро скопытится, попросту умрет или окажется за решеткой. Иного простому, даже непьющему русскому человеку в этой жизни не дано.

А вот теперь он сказочно богат! Главное что дают деньги, они раскрепощают человека, дают свободу, вожделенную свободу. Собственно теперь-то он и стал настоящим человеком, хозяином своей судьбы, властелином своих желаний.

Куда же он отправится, прежде всего? Разумеется, прежде всего, следует посетить старушку Европу. Его всегда вожделели ее красочные города со средневековой сердцевиной, стены замшелых замков, пышная старость роскошных дворцов и палаццо. Особенно его вдохновляли соборы – это средоточие средневековой ментальности и гениальности вместе взятых. Безусловно, он мечтал увидеть бесценные собрания знаменитых галерей и вернисажей. Просто невозможно вообразить, что он мог когда-то воплотить все эти мечты в жизнь.

Само собой понятно, что объехать всю Европу просто физически невозможно, да он и не собирался делать это, да на это дело и денег никаких не хватит.

Первым делом в старую добрую Германию, уж так ему всю жизнь хотелось, задрав голову обозреть шпили Кельнского собора. У Валерия Брюсова есть мистический роман «Огненный ангел» основное действие которого разворачивает в Кельне, главная героиня , которого Рената, одержима дьяволом, скитается по старому городу в поисках своего выдуманного возлюбленного. Впрочем, здесь не место пересказывать таинственную брюсовскую вещь. Потом можно завернуть в Мюнхен. Не ради боварского пива, а ради знаменитой пинакотеки и сказочных замков безумного короля.

Затем – Париж. Без Парижа никак нельзя, но этот город почему-то не будил его фантазий, он как бы отдавал дань его общепризнанной славе культурной столицы Европы. Конечно Лувр - Леонардо. Конечно остров Сите с собором, ну что еще - Сен-Шапель, Монмартр, Опера, как ни банально звучит – башня Эйфеля. Конечно, он посетит парижские кладбища, некрополи русской эмиграции и первым из них Сент-Женевьев де Буа. Увидит последние пристанища Волконских, Воронцовых (по алфавиту), Гончаровых, Мусиных, Мещерских, Муравьевых,…Трубецких, Шуйских. Эти громкие фамилия навечно вросли в историю ушедшей, прошлой России, они прославили ее. Рядом с ними лежит великий печальник той России – Иван Алексеевич Бунин. Старик побывает на кладбище Батаньоль, где лежит другой русский атлант – Шаляпин.