По узенькой подставке она переходит на другую сторону подсвеченной буквы. Для потребностей обслуживания там размещены невидимые снизу захваты для рук. Там можно даже и присесть, переждать. Лили не знает, что крупный план ее напряженного лица посредством спутников сейчас передается на весь мир. Завтра она очутится на обложке "Супермедия". Но пока что длится страшное сегодня.
- Лили, Лили, - доносится сзади пискливый голос Розенкранца. – К тебе пройти можно?
Только его здесь не хватает. Девушка с беспокойством думает о десятках других беженцев, стремящихся вслед за direttore. Выдержит ли неоновая вывеска всех желающих, не станут ли они спихивать один другого. Но что ей ответить? Тем более, ей известно, что с нынешней техникой направленный микрофон способен зарегистрировать даже ее дыхание.
- Смело, Эусебио, - кричит она в ответ. – Это не так сложно.
Розенкранц умирает от страха. И он даже не пытается этого скрыть. Глотает успокоительную таблетку. Ну, если уж той сучке удалось… Direttore ставит ногу на балку. Затем пугливо ее убирает. Нет, разыгрывать из себя Тарзана он не будет. Он садится на балку верхом и начинает передвигаться вперед. Краем глаза он замечает, что к нему присматривается Бьянки; другие же пытаются забраться на тарелки громадных антенн. Идиоты, как будто не знают, что те расплавятся… Потихонечку, полегонечку, но вперед. Немного жалко брюк от Армани… И вот он добирается до буквы.
- Я спасен, - шепчет Розенкранц.
- Сейчас тебе нужно подняться и сделать шаг, - инструктирует его главная секретарша. – Нащупай захваты.
Direttore поднимается очень, очень осторожно…
Взрыв оглушителен; добравшийся на крышу огонь как раз лизнул неплотно закрытый резервуар с топливом для вертолетов. Струю горящего бензина заливают окружающее пространство. Волна жара добирается до Эусебио. Тот пытается удержать равновесие. Кончики пальцев дотягиваются до края красной буквы "S". Но не хватают его. Ступни теряют опору на балке. Некрупное тело генерального директора совершает удивительные эволюции и летит к неизбежной встрече с землей.
Окаменевшая от ужаса Лили, прижавшись к верхней дуге буквы "S", следит за разыгрывающимся на крыше инферно. Сцены превосходят самые смелые фантасмагории Иеронима Босха. (Операторы телесъемки получат за эти кадры специальную награду на смотре документальных материалов в Венеции). Человеческие тела скручиваются в огне, будто шкварки на сковороде. С нечеловеческим воплем охваченный языками огня Бьянки перескакивает ограду и кометой пикирует вниз…
Когда четвертью часа позднее спасательная команда стащит ее с подсвеченной буквы, синьорина Уотсон будет совершенно седой…
Воздушная машина Амальфиани не останавливается в Сионе, но смело направляется в верхнюю часть долины Роны, чтобы возле городка Бриг свернуть в сторону самого высокого горного массива Альп. Мы летим над живописной долиной Маттерваль, внизу расстилаются альпийские деревушки во главе со знаменитым Церматом. Тут же открывается панорама на величественную глыбу Маттерхорна, истинное каменное чудо, черный гигантский обелиск на фоне ослепительной белизны вечных снегов и ледников, потрескавшиеся, застывшие языки которых играют бледными оттенками синего, зеленого и розового.
В отличие от меня, не способного прийти в себя после смерти Пристля, его убийца находится в превосходном настроении, напевая себе под нос старые шлягеры Studio Uno; он охотно дает пояснения, тем более, что ему есть чем похвалиться. По ходу радиоконцерта шлягеров он узнает о трагической смерти большинства занятых в центральной конторе SGC сотрудников Консорциума и пожаре здания. Во мне это никаких особых чувств не пробуждает. Эти люди заслужили подобную кончину. Потом пытаюсь узнать чуть побольше относительно собственной судьбы.
- Вскоре сядешь за своим компьютером и вытащишь из него файлы, переданные тебе Кардуччи.
- Мой ноутбук пропал во время бегства, понятия не имею, где его искать.
- Спокойно, парень, Тото уже передал его Лино.
Пользуясь хорошим настроением Никколо, спрашиваю его про "Банко Ансельмиано". Мне кажется странным, чтобы потомок известного буржуазного семейства был шефом мафии.
- Это исключительная заслуга моего папочки, пускай земля будет ему пухом! Тридцать лет назад, когда янки депортировали его из Штатов, он сделал старому Вито Заккарии, фирма которого дышала в то время на ладан, предложение, которое невозможно было отвергнуть: чтобы тот официально усыновил меня. Мне было тогда восемь лет.
- Неужели у Заккарии не было своей родни?
- Тогда она у него еще была, но радовался он ею недолго, - хихикает Никколо. – А мы, бедные сицилийцы, таким вот способом вошли в круги розеттинской аристократии. Ведь просто, правда?
Я чувствую мороз в костях. Но продолжаю спрашивать дальше.
- Меня всегда интересовала история вашего банка, все эти знаменитые клиенты: Декарт, Ньютон…
- А, вся эта чушь, - мафиози громко фыркает. – Это же твоя идея, Альдо.
- Напомни мне.
- Когда пару лет назад ты прикупил три процента наших акций, у тебя появилась идея замечательной рекламной акции. "Галерея великих клиентов". Понятное дело, большинство их них понятия не имело о существовании банка, они никогда не приезжали в Италию, но кому от этого было плохо?... А потом еще и нарисовал тот портрет.
- Какой портрет?
- Ансельмо Заккарии, вроде бы как учредителя банка. А моделью был мой старший кассир.
В голове у меня сплошной винегрет.
- Так ведь Ансельмо выглядел как две капли воды похожим на него.
- Какой Ансельмо?
- Ну, основатель фирмы. В 1649 году…
- Какой там еще основатель. Банк учредили во Флоренции после крупного кризиса, в четырнадцатом веке, при приходе святого Ансельма, у нас он появился как филиал, а самостоятельным сделался только где-то после тридцатилетней войны.
"Лжец или невежда, - пульсирует у меня в голове. – Если бы он говорил правду, не было бы современного мира, мое наследие не сделалось бы основой для Просвещения".
Под нами показывается обширное Лаго Маджоре, по форме похожее на гигантский кусок колбасы. Вертолет снижается.
- Мы, что, садимся? – спрашиваю я.
- Через минут пятнадцать в Ярезе нас ожидает Лино с твоим компьютером.
Больше никаких иллюзий относительно моего будущего у меня нет. На горе под нами замечаю крест. И начинаю молиться. Раймонд, Раймонд, как бы пригодилась сейчас твоя помощь!
Неожиданное сотрясение. Вертолет начинает просто падать.
- Что там случилось? – раздраженно спрашивает Заккария. – Бензина не хватило?
- Понятия не имею, шеф, индикаторы показывают еще половину бака, - отвечает пилот. – Но мы теряем мощность. Похоже, нужно немедленно приземляться.
- Так приземляйся.
- Нет подходящего места, повсюду скалы.
- Лишь бы где. Вон, хотя бы на той дороге.
Истерические нотки в голосе Заккарии приводят к тому, что я начинаю работать над собственными руками. Они скованы у меня за спиной. И до сих пор я не пытался освободиться, хотя с самого начала заметил, что наручники надеты довольно слабо. Иногда я стыдился своих мелких, чуть ли не женских ладоней. А сегодня это может пригодиться. Стараюсь максимально прижать большой палец, тяну…
Пилот открывает дверь. Это на всякий случай. Под нами виден обрыв и темная поверхность озера. Но и дорога, ведущая по краю обрыва практически рядом. По счастью, она пустая. Из двигателя валят клубы дыма.
- Садись вон там! – визжит Никколо.
- Все будет о'кей!
Пилот направляется к дороге, она на расстоянии всего лишь нескольких метров, но тут из-за поворота выскакивает мчащийся на полной скорости грузовик.
- Осторожно!!!
Желая избежать столкновения, пилот делает отчаянный поворот. Ему это удается. Почти… Малый винт попадает на керамическую опору проводов высокого напряжения. Страшный скрежет. Побледневшая шея Заккарии.
- Господи Иисусе!
Вертолет теряет устойчивость, он дергается будто раненный зверь.
Охранник бросается к двери. Заккария отчаянно рвет ремни безопасности. А у меня уже свободные руки. Среди вращающегося мира замечаю синеву воды. Прыгаю… Лечу. Долго. В воду вхожу ногами, словно бьюсь о бетон. Поверхность захлопывается надо мной. Чувствую боль в барабанных перепонках. Ничего, это не страшно, только бы не потерять сознание. Открываю глаза. Солнечный свет виден едва-едва. Вверх, вверх… Выплываю, захлебываясь. Из носу капает кровь. Я жив! Вода чертовски холодная, но это ничего. Чуть пониже дороги, посреди обрыва, я вижу гейзер огня в том месте, куда вонзился вертолет.
- Adio, дон Никколо! За все большое спасибо.
Рядом со мной, фыркая, будто простуженный морж, выплывает Франко. Он водит по сторонам глазами с полопавшимися сосудами, регистрирует картину катастрофы, потом поворачивается ко мне. "Шофер по мокрой работе" рычит, словно буйвол, и плывет ко мне, распахивая воду могучими ударами мускулистых лапищ.
Сам я неплохой пловец, опять же, у меня небольшое стартовое преимущество, но, проплыв всего лишь полсотни метров, я вижу, что он меня нагоняет. Чтобы сбежать, ни малейшего шанса. А если драться? На правом запястье у меня до сих пор болтаются наручники. Когда бандит подплывает поближе, что было сил бью его по багровой роже, потом хватаю в поясе и тащу вниз. У меня перевес в неожиданности. Перед атакой, я набирал воздух в легкие, а он – нет… Какое-то мгновение питаю какую-то надежду. Так что с того, Франко с детской легкостью освобождается от моих объятий. Он наносит мне удар, после которого мне делается плохо, и выплывает на поверхность. Теперь он перехватывает инициативу. Его лапища гориллы опутывают меня, душат, я теряю воздух… Понимаю, что это конец…