— Привет, ковбой, — эти два коротких слова привлекли моё внимание к весёлой блондинке-барменше, державшей бутылку виски и улыбавшейся мне самой широкой улыбкой, когда-либо виденной мной. — Может, тебе пора остановиться? Вернуться домой? Где ты живёшь?

Я нахмурился, прищурившись. Даже в пьяном оцепенении мне сразу стало понятно, что она была из тех хорошеньких крошек, с которыми одинокий парень мог приятно провести время.

— Где ты остановился на ночь? — спросила она. Гладкие светлые пряди упали ей на глаза, и она сдула их, резко выдохнув воздух. — Мы уже закрываемся.

Я глубоко вздохнул и сел прямо, как будто глоток свежего воздуха мог свести к нулю последствия последних нескольких часов возлияния. Оглядев тёмный бар, я не увидел ни одного из моих парней.

— Который час? — заплетающимся языком пробормотал я.

— Почти два часа ночи, — ответила она, потянулась к хрустальному стакану передо мной и отодвинула его, убрав за стойку и скрыв из виду. — Пора домой. Вызвать тебе такси?

— Не-е-е, мой автобус на другой стороне улицы, — сказал я.

— Ты живешь в автобусе? — засмеялась она. — Что-то вроде дома на колёсах?

— Гастрольный автобус.

— А! И какую музыку ты исполняешь? — Она сполоснула несколько стаканов и вытерла их насухо белым полотенцем. За её спиной другой бармен, мужчина с, по меньшей мере, сотней килограмм крепких мышц, закрыл кассовый аппарат.

— Ты не знаешь, кто я? — склонил я голову набок, оценивая и безуспешно пытаясь разглядеть на её лице хоть малейший намёк на блеф.

— Я не знаю, кто ты, ковбой, — снова засмеялась она. — Судя по тому, как ты одет, можно догадаться, что ты не из Детройта.

Ах, Детройт. Вот где я был этой ночью.

— Как тебя зовут? — спросил я.

Её полные губы растянулись в довольной улыбке.

— Дейзи. А тебя?

— Бо, — ответил я.

Любая другая девушка бросилась бы ко мне, лебезя, крича, притворяясь застенчивой, в общем, делая что угодно, только не высказывая искренних чувств. Но только не Дейзи. Она меня заинтриговала. И впервые за много лет она помогла на время выкинуть из моей головы все эти навязчивые мысли о Дакоте. Из-за не совсем ясного и затуманенного алкоголем сознания я не смог придумать повод пригласить её к себе в автобус, не выглядя при этом полным мудаком, поэтому кивнул ей и слез с барного стула.

— Приятно было познакомиться, Дейзи. Спасибо за…

Мои слова повисли в воздухе. Она не была моим барменом. На самом деле, она вообще меня не обслуживала этой ночью. Я пробыл там несколько часов, и это был первый раз, когда её увидел.

Она подняла брови и рассмеялась.

— Хочешь, я тебя провожу? Ночью эта улица довольно оживлённая. Мне бы очень не хотелось, чтобы тебя сбили в мою смену.

Она сорвала фартук и бросила его на барную стойку, обнаружив тонкую талию, подчёркнутую ремнём с пряжкой, украшенной стразами. Белая хлопчатобумажная майка-безрукавка облегала её тело, демонстрируя грудь и то, как она подпрыгивала при каждом шаге. Дейзи взяла меня под руку, и мы вышли на улицу.

Прохладный ночной ноябрьский воздух стал отрезвляющим шоком для моего организма, и в бледном лунном свете я обнаружил, что меня первый раз влечёт к девушке, которая заставила меня обратить на неё внимание после Дакоты, сразу после того, как я узнал, что Дакота вышла замуж и стала жить дальше. Я приветствовал это, отталкивая вину, которую чувствовал глубоко внутри, пока больше уже ничего не мог чувствовать.

Мы перебежали через оживлённую дорогу и, шатаясь и виляя, направились под покровом ночи к автобусу.

— Подожди-ка минутку, — сказала Дейзи, когда мы подошли к гастрольному автобусу, на котором красовалось моё имя и изображение. — Шикарный автобус. Бо Мэйсон, Бо Мэйсон. Что-то знакомое. Что-то связанное с кантри. Я не слушаю кантри-музыку.

— Ты многого себя лишаешь, сладкая, — протянул я. Затем распахнул дверь автобуса и забрался наверх. — Ты войдёшь или просто будешь стоять и делать вид, что я тебя не заинтриговал.

— Нет, — сказала она, пожав плечами. — Я не заинтригована.

— Точно? — ухмыльнулся я.

— Я войду, — продолжила она, — но только для того, чтобы убедиться, что ты ляжешь в кровать. Я не хочу, чтобы ты ударился обо что-нибудь головой или тебя стошнило.

— Я не так пьян, сладкая.

Она последовала за мной в автобус, и я взял её за руку, чтобы затащить внутрь. Это не было фейерверком. Не было искры. Не было никакой магии. Но всё было по-другому. Она не была группи или восторженной фанаткой. Не кричала и не бросалась на меня. Она просто была естественной, и прошло много лет с тех пор, как я общался с кем-то таким искренним, кто мог бы легко успокоить мужчину.

Она села на диван в моём автобусе, провела руками по ткани, осматривая всё вокруг.

— Так ты живёшь в этой штуке?

— Да, — сказал я, садясь рядом с ней. От неё пахло баром. Сигаретами, бурбоном и пролитым пивом. Но в ту секунду, как наши глаза встретились, я об этом забыл. Мой взгляд упал на её губы, на то, как она дёргала и играла ими, словно это было для неё обычным делом. Но всё, о чем я мог думать, это смять их своими губами.

Что я и сделал.

Ещё ни одна женщина за последние годы не сказала мне «нет».

Это был единственный известный мне способ как себя вести.

Когда красивая девушка входила в мой автобус, я был приучен действовать только в таком режиме.

Прижавшись к её губам, я сжал руками её шею, отчаянно пробуя на вкус то, что, как я надеялся, могло когда-нибудь во что-то превратиться. Одиночество меня уничтожало, и на мои плечи камнем легло осознание того, что Дакота ушла навсегда.

— Бо, остановись! Стой! — оттолкнула меня Дейзи, нахмурив брови. Она встала, одёргивая свою майку. — Ты сошёл с ума?

Я прикрыл рукой рот.

— Чёрт, мне очень жаль. Я не подумал.

— Да, не подумал, — она скрестила руки на груди. Но всё же не ушла. Это был хороший знак. — Так ты обычно целуешь совершенно незнакомых людей?

— Только когда они такие хорошенькие, как ты, — сказал я, надеясь хоть на каплю прощения, но понимая, как жалко это прозвучало.

Дейзи закатила глаза.

— Тебе нужно немного поработать, Бо. Я тебя не знаю, но что-то здесь не так, — она указала на моё сердце. По крайней мере, она не указала на мою голову. — Может быть, ты ищешь любви. Может, тебе одиноко. Может быть, я воплощаю в себе то, что тебе хочется. Но ты не можешь просто так поцеловать меня. Поцелуи – это то, что ты делаешь с тем, кого любишь, — она прижала руку к сердцу. — Для меня поцелуи – это очень личное. Ты не можешь просто поцеловать меня, Бо. Не так.

Я поднялся, держась от неё на безопасном расстоянии, и поместил руки на бёдра.

— Ты права, Дейзи. Ты во всём права. И мне очень жаль.

Я протиснулся мимо неё в заднюю часть автобуса.

— Куда ты? — спросила она.

— Спать, — ответил я, повернувшись к ней.

Её лицо немного вытянулось, как будто она не хотела, чтобы я уходил.

— Ты устал?

— Не очень.

— Мы можем ещё поговорить, — её тон стал более лёгким, чуть более воздушным, чем секунду назад. — До тех пор, пока ты не решишь снова меня поцеловать.

Мы рухнули обратно на диван, разговаривая о жизни и обо всём на свете, пока не взошло солнце. Когда пришло время уходить, она достала из сумочки солнцезащитные очки и встала.

— Время пролетело так ужасно быстро, — сказал я, когда начала сказываться усталость прошлой ночи. Я взглянул на часы. Скоро должен прийти мой водитель. Большая часть моей команды размещалась в других автобусах или останавливалась в отелях. Автобус был моим убежищем – единственным домом, который я знал последние годы. Я взглянул на Дейзи, стоящую в джинсах и майке, и протянул ей куртку. — Сегодня утром на улице довольно холодно.

— Что ты делаешь на День благодарения, Бо? — спросила Дейзи, набрасывая куртку на плечи. — Что ты делаешь во время праздников, когда ты на гастролях?

Я совсем забыл, что на этой неделе будет День благодарения. Обычно я не обращал внимания, какой сегодня день, хотя понимал, что наступила осень, потому что листья поменяли цвет.

— Наверное, поужинаем с ребятами в кафешке?

Обычно для меня это был просто ещё один день. Я звонил домой. Поздравлял родителей и сестёр. На этом мой День благодарения заканчивался.

— Если ты завтра будешь в городе, ты можешь зайти в дом моих родителей, — предложила она. — Мы любим компанию. И будем очень рады. Обещаю, моя семья не кусается.

Дейзи стояла, накручивая на палец прядь светлых волос, и улыбалась. По-видимому, она простила меня за то, что я поцеловал её несколько часов назад.

С моей точки зрения, у меня было два варианта. Я мог позволить Дейзи уйти из автобуса, никогда больше её не увидев. Или мог бы встретиться с её семьей, провести с ней немного больше времени и попытаться вытащить себя из глубокого, тёмного рва.

Я провёл рукой по своей пятичасовой щетине, мои глаза встретились с её.

— Да, я мог бы это сделать.

На следующий вечер после ужина в честь Дня благодарения Дейзи меня поцеловала. Закрытым ртом и в щёку. Но она поцеловала меня.

— Поедем со мной, — сказал я ей, когда она высадила меня у автобуса.

— Не смеши меня.

— Что тебя здесь держит?

— Моя семья.

— Тебе никогда раньше не хотелось совершить что-нибудь безумное? Устроить себе небольшую встряску?

Она пожала одним плечом, хотя блеск в её наивных голубых глазах говорил мне, что она обдумывала такой вариант.

— Ты можешь остаться здесь и работать в баре до конца своих дней или сесть со мной в автобус и немного пожить в своё удовольствие.

Она теребила нижнюю губу, вглядываясь через моё плечо в тонированные стекла стоящего позади нас автобуса с надписью «Бо Мэйсон».

— Если тебе это не понравится, если тебе не понравлюсь я или мне не понравишься ты, я куплю тебе билет на самолёт и отправлю домой, и ты забудешь, что мы когда-то встретились. Как тебе такая идея?

Она улыбнулась, а потом рассмеялась, и, хотя в этот момент намерение уехать в закат с этой милой маленькой игрушкой в моём автобусе казалось волнующим, реальность быстро привела меня в чувство. Это не была любовь с первого взгляда. Это не были фейерверки и мурашки по коже.