Не Мин Цзюе ответил: «Вовсе нет. Я отдаю себе отчет в своих действиях. Его уже ничем не спасти. А если все так и будет продолжаться, он непременно принесет несчастья в этот мир. Чем скорее его убить, тем скорее мы сможем спокойно жить дальше!»

Лань Си Чэнь замер: «Брат, что ты такое говоришь? В последнее время он только и делал, что метался между Лань Линем и Цин Хэ, а взамен получает от тебя лишь «его уже ничем не спасти»?

В общении с людьми, подобными Не Мин Цзюе, самым лучшим способом воздействия на них было напомнить о благодеяниях и подлостях их оппонентов: Не Мин Цзюе и в самом деле остановился и взглянул вниз на Цзинь Гуан Яо. По лицу того ручьями стекала алая кровь, но кроме свежей ссадины от падения с лестницы, на лбу его также оказался старый шрам с прошлого раза, замотанный бинтами и изначально скрытый головным убором отшельника из легкой газовой ткани. Сейчас обе раны раскрылись, и Цзинь Гуан Яо, сорвав с головы перевязку, промокнул ей кровь, чтобы не запачкать свои одежды. Затем он бросил тряпки на землю и безмолвно застыл на месте, размышляя о неизвестном. Лань Си Чэнь обратился к нему: «Возвращайся обратно, а я пока побеседую с нашим старшим братом».

Цзинь Гуан Яо поклонился в их сторону и ушел. Увидев, что Не Мин Цзюе ослабил хватку на рукояти сабли, Лань Си Чэнь также вложил меч в ножны, похлопал его по плечу и увел в противоположном направлении.

На ходу Лань Си Чэнь заговорил: «Брат, боюсь, ты не знаешь, что сейчас наш младший брат находится в ужасном положении».

Не Мин Цзюе ответил прежним холодным тоном: «Судя по его словам, он всегда находится в положениях одно хуже другого».

Однако, несмотря на эту фразу, сабля его уже вернулась в ножны. Лань Си Чэнь продолжил: «Думаешь, что нет? Но несколькими минутами ранее он дерзил и перечил тебе, не так ли? Можешь ли ты вспомнить, чтобы он раньше вел себя подобным образом?»

И действительно, нынешнее поведение Цзинь Гуан Яо резко отличалось от обычного. Он никогда не принадлежал к числу несдержанных людей, срывающих злость на других. Кроме того, Цзинь Гуан Яо понимал, что справиться с Не Мин Цзюе можно было лишь, пойдя ему на уступки: он ни за что не стал бы взрываться и препираться на пустом месте.

Лань Си Чэнь добавил: «Мачеха с самого начала невзлюбила нашего младшего брата, а после кончины Цзы Сюань-сюна и вовсе принялась постоянно бить и бранить его. В последнее же время и отец перестал прислушиваться к нему и отклонил все его предложения».

Вэй У Сянь вспомнил груду чертежей на столе и подумал: «Смотровые башни».

Лань Си Чэнь подытожил: «Давай пока не будем давить на него. Я верю: он знает, что делает. Нужно лишь дать ему немного времени».

Не Мин Цзюе ответил: «Надеюсь, что так».

Вэй У Сянь полагал, что, получив удар ногой от Не Мин Цзюе, Цзинь Гуан Яо ненадолго затаится. Однако через несколько дней он, как обычно, пришел в Нечистую Юдоль.

Не Мин Цзюе находился на тренировочной площадке, строго надзирая за Не Хуай Саном  и самолично обучая его бою на саблях. Он сделал вид, будто не замечает Цзинь Гуан Яо, и тот остался смиренно стоять на краю площадки и почтительно ожидать. Не Хуай Сан же не проявлял никакого интереса к занятиям, к тому же, солнце светило непомерно ярко, и в итоге он начал манкировать и жаловаться на усталость уже после нескольких движений. Кроме того, Не Хуай Сан весь горел от нетерпения, намереваясь скорее подойти к Цзинь Гуан Яо и узнать, какие подарки тот принес ему на этот раз. Обычно Не Мин Цзюе лишь хмурился на подобное расхлябанное поведение, но сегодня вспылил: «Не Хуай Сан, хочешь, чтобы следующий удар прилетел тебе в голову?! А ну вернись сейчас же!»

Если бы Не Хуай Сан оказался на месте Вэй У Сяня и ощутил всю мощь ярости Не Мин Цзюе, он не рискнул бы столь легкомысленно и беспечно ухмыляться: «Но, брат, время тренировки уже вышло! Теперь настало время отдыхать!»

Не Мин Цзюе сказал: «Ты отдыхал тридцать минут назад. Продолжай тренироваться, пока не овладеешь этим движением».

Не Хуай Сан продолжил весело хихикать: «Мне все равно не под силу овладеть им! Хватит занятий на сегодня!»

Он часто говорил подобное, но на этот раз Не Мин Цзюе отреагировал совершенно не иначе, нежели чем обычно. Он выкрикнул: «Даже самый бестолковый баран уже давно бы овладел этим приемом, а тебе все никак не под силу?!»

Не Хуай Сан никак не ожидал, что Не Мин Цзюе вдруг разъярится, и, побледнев от страха, сжался в комок подле Цзинь Гуан Яо. Не Мин Цзюе же, увидев этих двоих вместе, разошелся еще сильнее: «Ты уже целый год не можешь освоить несколько жалких приемов, потому что пребываешь на площадке каких-то тридцать минут, а потом начинаешь ныть, что устал! Я не требую от тебя выдающих достижений, но ты ведь не способен защитить даже самого себя! И как только в Ордене Цин Хэ Не могла появиться на свет такая бесполезная шваль! Вас обоих следует связать и сечь каждый день! Тащите все из его комнаты!»

Последняя фраза предназначалась адептам, стоящим по краям площадки. Увидев, что те поспешили исполнять приказ, Не Хуай Сан беспокойно заерзал на месте. Вскоре адепты вернулись, действительно неся с собой веера, произведения каллиграфии и живописи и фарфоровую утварь из его комнаты. Не Мин Цзюе постоянно угрожал спалить дотла все его вещи, но никогда еще не претворял своих намерений в жизнь. Тем не менее, на этот раз он был серьезен, и Не Хуай Сан в панике бросился к нему: «Брат! Ты не можешь их сжечь!»

Поняв, что дело принимало совсем дурной оборот, Цзинь Гуан Яо подал голос: «Брат, не поступай, повинуясь сиюминутному порыву».

Однако Не Мин Цзюе уже взмахнул саблей, и все изящные предметы тонкой работы, сваленные в беспорядочную кучу в центре тренировочной площадки, охватили яркие языки пламени. Не Хуай Сан издал истошный вопль и рванул в огонь, пытаясь спасти хоть что-нибудь, но Цзинь Гуан Яо поспешно оттащил его: «Хуай Сан, осторожно!»

Не Мин Цзюе занес руку для удара, и пара фарфоровых изделий, вытащенных Не Хуай Саном из пекла, рассыпались у него в ладонях. Свитки и картины также постепенно обращались в пепел, а Не Хуай Сану оставалось лишь стоять и бессильно наблюдать, как дорогие его сердцу вещи, любовно собираемые годами, тают в огне. Тем временем, Цзинь Гуан Яо взял его ладони в свои и тщательно осмотрел: «Ты обжегся?»

Затем он обратился к адептам: «Прошу вас, приготовьте снадобье».

Адепты ответили утвердительно и удалились, а Не Хуай Сан по-прежнему ошалело стоял на месте и дрожал всем телом, глядя на Не Мин Цзюе. В глазах его алели налитые кровью прожилки, и Цзинь Гуан Яо, заметив недоброе выражение его лица, приобнял Не Хуай Сана за плечи и прошептал: «Хуай Сан, ты как? Лучше не смотри туда. Отправляйся к себе в комнату и немного отдохни».

Не Хуай Сан, не издавая ни звука, смотрел перед собой совершенно красными глазами. Цзинь Гуан Яо добавил: «Ничего страшного, что те вещи пропали. В следующий раз твой <i>третий старший брат</i>  достанет тебе новые…»

Не Мин Цзюе перебил его голосом ледянее льда: «Я сожгу их в ту же секунду, как он притащит их в Орден».

На лице Не Хуай Сана неожиданно промелькнули ненависть и гнев. Он отшвырнул свою саблю на землю и вскричал: «Ну так жги!!!»

Цзинь Гуан Яо торопливо сказал: «Хуай Сан! Твой брат все еще разъярен. Не…»

Не Хуай Сан зарычал на Не Мин Цзюе: «Сабля, сабля, сабля! Да кому она нахрен сдалась вместе с твоими тренировками?! Что с того, что я хочу быть бесполезной швалью?! А кому надо, тот пусть и становится главой Ордена! Если я говорю, что мне это не под силу, значит, мне это не под силу; если я говорю, что мне это не нравится, значит, мне это не нравится! Какой смысл меня заставлять?!»

Примечания.

Ба Ся – образно: «быть под железной пятой».

Шуо Юэ – меч Лань Си Чэня, «новолуние».

Окей, поскольку у меня уже рябит в глазах от обилия «братьев», отмечу вот что. В оригинале все они называют друг друга по-разному, а именно «первый/второй/третий старший/младший брат», но боясь перегрузить текст, мы оставляем лишь одно слово. 

Обращается к Не Мин Цзюе.

Цзинь Гуан Яо говорит о себе.