Он объяснил все в подробностях, не упустив не единой мелочи, и рука, а за ней и меч Сун Ланя задрожали: «Ты животное… Хуже животного…»

Сюэ Ян сказал: «Даоцзан Сун, иногда мне кажется, что воспитанные люди, вроде тебя, постоянно плошают, пытаясь оскорбить кого-то, и снова и снова повторяют одни и те же фразы. Никакого творческого подхода, да и не обидно совсем. Я в последний раз бранился этими двумя словами лет в семь».

Гнев Сун Ланя достиг предела. Он вновь сделал выпад, на этот раз направив меч в горло Сюэ Яна: «Ты воспользовался его слепотой и вероломно одурачил!»

Рука Сун Ланя двигалась стремительно и безжалостно. Противник едва успел уклониться, но его плечо все же оказалось распоротым. Тем не менее, ни единый мускул не дрогнул на лице Сюэ Яна, словно он ничего не чувствовал: «Его слепотой? Даоцзан Сун, неужели ты уже забыл, для кого он вырвал свои глаза, став слепым?»

Услышав его вопрос, Сун Лань вздрогнул и замедлил темп нападения.

Сюэ Ян продолжил: «А в каком положении находишься ты сам, чтобы кидаться на меня с обвинениями? Друга? У тебя хватает совести называться его другом? Ха-ха-ха-ха, даоцзан Сун, тебе и впрямь нужно напомнить слова, сказанные тобой Сяо Син Чэню, после того, как я стер с лица земли храм Байсюэ? Когда он так тревожился о тебе и страстно желал помочь – с каким лицом ты встретился с ним? Какую фразу ты произнес?»

Сун Лань, находясь в чрезвычайном смятении чувств, выкрикнул: «Я! Тогда я…»

Сюэ Ян резко оборвал его: «Тогда ты был в ярости? Страдал от боли? Оплакивал погибших? Не знал, как выместить свой гнев и поэтому излил все на Сяо Син Чэня? Должен признать, я вырезал весь твой храм только из-за него. Вполне простительно, что ты решил сорвать злость на своем друге. Ведь этого я и добивался».

Каждое предложение било точно в цель!

Сюэ Ян стремительно напирал на Сун Ланя и речами, и мечом. Его движения стали более плавными, но в то же время смертоносными, и постепенно Сюэ Ян обеспечил себе превосходство в бою, чего Сун Лань совсем не заметил. Сюэ Ян добавил: «Итак! Кто же все-таки сказал: «Отныне и впредь нам незачем больше встречаться?» Неужели ты, даоцзан Сун? Он повиновался твоему приказу и исчез. После того, как вырвал свои глаза для тебя, конечно. Так зачем же ты сейчас прибежал? Не думаешь, что тем самым поставил всех в неловкое положение? А ты как считаешь, даоцзан Сяо Син Чэнь?»

Сун Лань остолбенел. Его атака повисла в воздухе. 

Он попался на столь простую уловку: хорошо подвязанный язык противника порядком смутил разум и тело Сун Ланя. Сюэ Ян воспользовался моментом, взмахнул рукой и осыпал заклинателя порошком, содержащим трупный яд.

До сего момента никто, включая самого Сун Ланя, не встречал столь тщательно очищенного концентрата трупного яда. От неожиданности он вдохнул довольно большое количество, и, немедленно осознав, что положение его скверно, принялся беспрерывно откашливаться. Но Цзян Цзай слишком долго ждал своего часа. Его острие, холодно блеснув на свету, скрылось прямо во рту Сун Ланя!

В ту же секунду перед глазами Вэй У Сяня все потемнело – А-Цин от страха закрыла глаза.

Но он уже знал, что произойдет. Цзян Цзай отсечет язык Сун Ланя.

Вопль внушал первобытный ужас.

Глаза А-Цин потеплели, но она лишь покрепче сжала зубы, не издав ни единого звука. Взор Вэй У Сяня вновь прояснился. Сун Лань, опираясь на свой меч, смог остаться на ногах. Другой рукой он прикрывал рот, и свежая кровь безостановочно просачивалась сквозь его пальцы.  

Злокозненный удар лишил Сун Ланя языка и причинил столь мучительную боль, что теперь он едва держался на ногах. Но все-таки заклинатель вырвал меч из земли и, пошатываясь, набросился на Сюэ Яна. Тот с легкостью отскочил в сторону и странно улыбнулся. 

Спустя мгновение Вэй У Сянь понял причину подобной улыбки.

Сияющее серебром лезвие Шуан Хуа вошло в грудь Сун Ланя, а затем показалось с его спины.

Сун Лань посмотрел вниз на Шуан Хуа, пронзивший его сердце, а затем неспешно поднял голову. Он увидел Сяо Син Чэня, со спокойным лицом сжимающего свой меч.

Сяо Син Чэнь пребывал в полном неведении: «Ты здесь?»

Губы Сун Ланя беззвучно задвигались. 

Сюэ Ян ухмыльнулся: «Я-то тут. А ты почему здесь?»

Сяо Син Чэнь извлек Шуан Хуа из тела Сун Ланя и вложил обратно в ножны: «Шуан Хуа как-то необычно себя повел. Я послушал его указания и пошел проверить, что случилось. Мы ведь уже давно не встречали в окрестностях ходячих мертвецов, за исключением вот этого. Может быть, он откуда-то пришел?»

Сун Лань медленно упал на колени перед Сяо Син Чэнем.  

Сюэ Ян победоносно взглянул на него сверху вниз: «Ага. И ужасно визжал».

Сейчас Сун Ланю нужно было только лишь вложить свой меч в руку Сяо Син Чэня, и тот мгновенно понял бы, кто находился перед ним. Сяо Син Чэнь при первом же прикосновении узнал бы оружие своего ближайшего друга.

Однако он уже не мог так поступить. Разве стал бы Сун Лань передавать меч Сяо Син Чэню, тем самым говоря, кого тот только что убил своими собственными руками?

Именно на подобный исход и рассчитывал Сюэ Ян, поэтому он без малейшей опаски повернулся к Сяо Син Чэню и предложил: «Пойдем. Пора говорить ужин. Я уже проголодался».

Сяо Син Чэнь спросил: «А овощей ты успел купить?»

Сюэ Ян ответил: «Ага. Я натолкнулся на эту тварь уже на обратном пути. Ну и денек выдался».

Сяо Син Чэнь ушел первым. Сюэ Ян отряхнул пыль со своих ран на руке и плече, затем подхватил корзину и тоже двинулся в путь. Проходя мимо Сун Ланя, он легко улыбнулся и посмотрел на него: «А тебе миски не достанется».

Когда Сюэ Ян уже давно исчез вдали, и, вероятно, успел даже дойти до похоронного дома вместе с Сяо Син Чэнем, А-Цин, наконец, поднялась из зарослей сорняка.

После долгого сидения ноги ее совсем онемели, и, что есть мочи опираясь на шест, она приковыляла к Сун Ланю, чей коленопреклоненный труп уже окоченел.

Сун Лань не обрел тихой смерти. А-Цин подпрыгнула, увидев его широко распахнутые глаза. Затем она заметила ручьи крови, излившиеся из его рта, подсохшие на подбородке, замаравшие воротничок его одеяния  и собравшиеся еще не застывшей лужицей на земле. Две крупные слезы скатились с глаз девушки.

Она, превозмогая страх, протянула руку и закрыла Сун Ланю глаза, затем встала перед ним на колени и сложила ладони вместе: «Даоцзан, не держи зла на меня, или на другого даоцзана. Я бы все равно не сумела помочь тебе, и даже если вышла бы из укрытия, то погибла бы на месте, поэтому мне пришлось прятаться. А даоцзана провел этот мерзавец. Даоцзан действовал неумышленно, он не знал, что убивает тебя!»

Она всхлипнула: «Мне пора возвращаться. Пожалуйста, присмотри за мной с небес, чтобы я могла выручить даоцзана Сяо Син Чэня, и защити нас, чтобы мы вместе могли вырваться из лап демона. Я не позволю этому чудовищу Сюэ Яну умереть с миром. Я разорву его труп на мелкие кусочки, чтобы он больше никогда не смог переродиться!»

Закончив речь, она с громким стуком трижды поклонилась в пол, усердно вытерла лицо, и, собравшись с духом, побрела в сторону города И.

Когда она вернулась в похоронный дом, на улице уже смеркалось. Сюэ Ян чистил за столом яблоки, вырезая из кусочков кроликов, и, похоже, пребывал в великолепном настроении. Взглянув на него, любой увидел бы перед собой шаловливого юношу, и никто и представить себе не мог, что он только что совершил. Услышав шаги, Сяо Син Чэнь вышел ей навстречу, держа в руках тарелку с капустой: «А-Цин, где ты пропадала сегодня? Уже очень поздно».

Сюэ Ян окинул ее взором, и в ту же секунду в его глазах что-то промелькнуло: «Что случилось? Ее веки слишком опухли».

Сяо Син Чэнь поспешил к девушке: «В чем дело? Тебя кто-то обидел?»

Сюэ Ян заметил: «Обидел ее? Разве у кого-то хватит на это сил?»

Лицо его расплылось в улыбке от уха до уха, тем не менее, он явно что-то подозревал. А-Цин внезапно швырнула бамбуковый шест в сторону и завыла дурным голосом.

Она заревела навзрыд, размазывая по лицу сопли и судорожно хватая ртом воздух, и бросилась в объятия Сяо Син Чэня, жалобно запричитав: «Уауааа, я страшная, да? Настоящая уродка? Даоцзан, я и впрямь такая некрасивая?» 

Сяо Син Чэнь погладил ее по голове: «Конечно, нет. А-Цин очень милая девушка. Кто сказал, что ты некрасивая?»

Сюэ Ян презрительно фыркнул: «Жуткая уродина. И становишься еще страшнее, когда ревешь».

Сяо Син Чэн сказал с укоризной: «Не говори так».

А-Цин зарыдала еще громче и затопала ногами: «Даоцзан, но ты ведь ничего не видишь! Что толку с того, что ты считаешь меня красивой? Ты наверняка врешь! А вот он видит! И раз он говорит, что я страшная, то значит, так оно и есть! Я слепая уродка!»

Благодаря поднятому ей шуму оба мужчины действительно поверили, что сегодня какие-то дети обозвали ее «уродкой» или «белоглазой слепой», и потому А-Цин весьма расстроилась. Сюэ Ян пренебрежительно заметил: «Ты вернулась вся в слезах лишь потому, что кто-то там назвал тебя уродиной? Куда же подевалась твоя обычная скандальность?»

А-Цин выпалила: «Я не скандальная! Даоцзан, у тебя еще остались деньги?»

Сяо Син Чэнь замялся и с крайней неловкостью нищего ответил: «Эээ… Думаю, немного есть».

Сюэ Ян перебил его: «Я могу одолжить».

А-Цин плюнула в его сторону: «Ты живешь и ешь тут уже целую кучу времени, и до сих пор считаешь каждый грош и типа «одалживаешь» нам деньги! Бессовестный крохобор! Даоцзан, я хочу купить красивых нарядов и украшений. Ты пойдешь со мной?»

Вэй У Сянь подумал: «Так значит, А-Цин с самого начала задумала вывести Сяо Син Чэня из дома. Но что она будет делать, если Сюэ Ян захочет сопровождать их?»

Сяо Син Чэнь сказал: «Конечно, пойду. Но ведь никак не смогу подсказать, какая одежда особенно тебе идет».

Сюэ Ян вновь вмешался: «Я смогу».

А-Цин так возмущенно подпрыгнула, что чуть было не ударилась головой о нижнюю челюсть Сяо Син Чэня: «Мне все равно, все равно! Я пойду только с тобой! Не хочу, чтобы он отирался возле меня! Только и будет твердить, что я уродка! И называть Слепышкой!»