Глава 106. Скорбь. Часть девятая

Лань Сичэнь спросил:

— Какое письмо?

Цзинь Гуанъяо:

— С угрозами. В письме говорилось… о моих деяниях, и о том, что через семь дней они будут обнародованы на всю Поднебесную, и либо я сам покончу с собой в качестве жеста покаяния, либо… останется только ожидать смертного часа.

Остальные всё поняли. Разумеется, Цзинь Гуанъяо не мог просто сидеть и ждать смерти, особенно если учесть, что к тому моменту он лишится доброго имени и высокого положения, будет опозорен и свергнут. Лучше уж нанести удар первым. К тому моменту, даже если автор письма действительно повсюду растрезвонит о его тёмном прошлом, осада нанесёт боевой мощи кланов заклинателей огромный урон, и у них не останется сил на препирательства с ним.

К несчастью, год выдался для него несчастливым — Вэй Усянь и Лань Ванцзи разрушили все его планы.

Лань Сичэнь:

— Даже в таком положении ты не должен был, позабыв обо всём на свете, идти на убийства! Ведь ты же…

Совершенно не оставил Лань Сичэню шанса найти оправдание для названого брата!

Цзинь Гуанъяо:

— Но что мне оставалось делать? Ждать, когда правда раскроется и разнесётся слухами по миру? Ждать, когда я стану посмешищем среди заклинателей на сотни лет вперед? А потом упасть на колени и принести извинения, подставить лицо, чтобы они могли наступить на него, умолять о прощении? Брат! Третьего не дано, либо я убью их, либо они — меня.

Лицо Лань Сичэня окрасилось гневом. Отступив на шаг, он произнёс:

— Но ведь виной всему… твои деяния, о которых говорилось в письме! Если бы ты не сотворил всего этого, разве улики попали бы кому-то в руки?

Цзинь Гуанъяо:

— Брат, послушай меня. Я не отрицаю того, что сделал…

Лань Сичэнь:

— Еще бы ты стал это отрицать! Доказательства налицо!

Цзинь Гуанъяо:

— Поэтому я и говорю, что не отрицаю! Но разве я пошел бы на убийство отца, жены, сына и брата, если бы не оказался в безвыходном положении? Неужели в твоих глазах я совершенно утратил человеческий облик?!

Выражение лица Лань Сичэня немного смягчилось.

— Хорошо. Я задам тебе несколько вопросов, можешь ответить на каждый по очереди.

Лань Ванцзи воскликнул:

— Брат!

Он вынул меч, но Лань Сичэнь, разгадав его замысел одним ударом покончить с Цзинь Гуанъяо, поспешно предостерёг:

— Не стоит беспокоиться, сейчас он ранен и обезоружен, а значит, находится в проигрышном положении. Здесь достаточно людей, чтобы не дать ему прибегнуть к уловкам.

В этот момент Вэй Усянь весьма кстати отвесил Су Шэ пинка, пресекая попытку незаметно подняться.

Лань Сичэнь:

— Приглядите за остальными, а здесь я справлюсь.

Лань Ванцзи, услышав гневный рев Су Шэ, направился в его сторону. Вэй Усянь понимал, что Лань Сичэнь, опираясь на братские чувства, всё же хранит нить смутной надежды и потому не может не дать Цзинь Гуанъяо шанса оправдать себя. Он и сам хотел послушать, какие ответы Цзинь Гуанъяо даст на некоторые вопросы, и потому приготовился краем уха слушать.

Лань Сичэнь произнёс:

— Во-первых, правда ли, что своего отца, прежнего Главу Ордена Цзинь, ты именно таким способом…

Цзинь Гуанъяо осторожно перебил:

— На этот вопрос я бы хотел ответить в последнюю очередь.

Лань Сичэнь, сокрушённо покачав головой, продолжил:

— Во-вторых, твоя… госпожа… — это слово далось ему с трудом, и он немедленно исправился: — Твоя сестра, Цинь Су. Ты  действительно знал, что между вами есть кровная связь, и всё равно женился на ней?

Цзинь Гуанъяо смотрел на него немигающим взглядом, и вдруг по его щекам полились слёзы.

С болью в голосе он ответил:

— …Да.

Лань Сичэнь сделал резкий глубокий вдох, его лицо стало пепельно-серым. Цзинь Гуанъяо тихо добавил:

— Но у меня правда не было иного выхода.

Лань Сичэнь жёстко возразил:

— Разве здесь могло не быть иного выхода?! Это твой брак! Твоего отказа было недостаточно? Пускай ты бы разбил Цинь Су сердце, но всё же такой исход многим лучше, чем разрушить жизнь той, которая искренне тебя любила, почитала и никогда не относилась с презрением!

Цзинь Гуанъяо:

— Разве моя любовь к ней не была искренней?! Но у меня не было выхода! Если я сказал «не было» — значит, не было! Да! Это  мой брак, но неужели ты считаешь, что я по-настоящему мог отменить его, лишь объявив, что не согласен?! Брат, твоя наивность тоже должна иметь какие-то пределы. Я приложил неимоверные усилия, чтобы Цинь Цанъе согласился выдать за меня свою дочь, с огромным трудом мне удалось окончательно удовлетворить все требования, что выдвинули и Цинь Цанъе, и Цзинь Гуаншань, а ты хочешь, чтобы я внезапно отменил свадьбу, когда торжество уже на носу? Какие  доводы я должен был привести? И как впоследствии объясняться перед обоими?! Брат, ты хоть представляешь, что я почувствовал, когда, как мне казалось, всё устроилось как нельзя лучше, но тут внезапно явилась госпожа Цинь с тайным визитом, чтобы раскрыть мне правду? Удар молнии, сверзившийся с небес прямо в темя, не вселил бы в меня большего ужаса! А знаешь, почему она не отправилась к Цзинь Гуаншаню, вместо этого тайком решила обратиться ко мне? Потому что Цзинь Гуаншань взял ее силой! Мой  распрекрасный отец не обошёл стороной жену своего подчинённого, который служил ему многие годы, и даже не заметил, когда у него появилась еще одна дочь! Столько лет она не решалась рассказать о случившемся своему мужу, Цинь Цанъе! Но как ты думаешь, если бы я внезапно отменил свадьбу, тем самым позволив им узнать причину, кого в конце концов объявили бы виновным в разладе между Цзинь Гуаншанем и Цинь Цанъе, кто более всего пострадал бы, не в силах достичь примирения ни с одной из сторон?!

Окружающие не впервые слышали о бессовестном поступке Цзинь Гуаншаня, и всё же слушателей прошибло ознобом от отвращения. Причём не ясно, какое чувство оказалось сильнее — отвращение или мороз по коже. Лань Сичэнь продолжил:

— Но даже если… даже если ты не мог не жениться на Цинь Су, ты ведь все равно мог избегать её. Почему ты с ней… для чего ты зачал А-Суна? Чтобы впоследствии убить сына своими руками?

Цзинь Гуанъяо схватился за голову и сбивчиво проговорил:

— …После свадьбы я ни разу не прикоснулся к А-Су. А-Сун… был зачат ещё до свадьбы. Побоявшись, что положение может перемениться к худшему, что могут возникнуть новые препятствия…

Он решил приблизить начало супружеской жизни с Цинь Су.

Если бы не это, он бы никогда не допустил кровосмешения с собственной сестрой. Только не ясно теперь, кого ему следовало ненавидеть больше — отца, который вовсе не похож на отца, или же себя за излишнюю мнительность!

Лань Сичэнь вздохнул.

— В-третьих. Не думай увиливать. Ответь мне, смерть Цзинь Цзысюаня… была умышленно подстроена тобой?

Цзинь Лин, поддерживающий Цзян Чэна под руку, услышав имя отца, мгновенно округлил глаза.

Лань Ванцзи слегка повысил голос:

— Брат, ты поверишь ему?

Выражение лица Лань Сичэня сделалось труднообъяснимым.

— Разумеется, я не поверю, что Цзинь Цзысюань случайно узнал о планирующейся засаде на тропе Цюнци, но… пусть сначала он скажет.

Цзинь Гуанъяо, понимая, что никто не поверит, если он будет упрямо отпираться, сжал зубы и ответил:

— …Цзинь Цзысюаня я тогда действительно встретил не случайно.

Цзинь Лин мгновенно сжал кулаки.

Цзинь Гуанъяо добавил:

— Но случившееся после вовсе не являлось частью моего плана. Не стоит считать меня  тем, кто может обстоятельно и расчетливо продумать абсолютно все действия наперёд. Очень многие вещи я не в состоянии контролировать. Откуда мне было знать, что он непременно погибнет от рук Вэй Усяня, вместе с Цзинь Цзысюнем? Неужели я настолько прозорлив, что смог бы предугадать потерю контроля Вэй Усянем и резню, которую учинит Призрачный генерал?

Вэй Усянь резко бросил:

— Но ведь ты сказал, что встретил его не случайно! Противоречишь сам себе!

Цзинь Гуанъяо:

— Я не отрицаю, что намеренно сообщил ему о готовящемся нападении. Я лишь надеялся на многолетние противоречия между вами, чтобы, когда он узнает о вашем конфликте с его двоюродным братом, Цзинь Цзысюань также выступил против вас. Разве я мог предвидеть, что господин Вэй просто-напросто убьёт всех, кто тогда находился на тропе?

Гнев в душе Вэй Усяня, достигнув предельной отметки, обернулся смехом.

— Ты просто…

Неожиданно раздался крик Цзинь Лина:

— Почему?!

Он вскочил на ноги и с покрасневшими глазами бросился к Цзинь Гуанъяо с криком:

— Почему ты так поступил?!

Не Хуайсан поспешно задержал Цзинь Лина, который, судя по всему, собирался наброситься на Цзинь Гуанъяо с кулаками. Цзинь Гуанъяо переспросил:

— Почему?

Он повернулся к Цзинь Лину.

— А-Лин, а ты можешь мне сказать — почему? Почему я всегда встречал людей с улыбкой, но никак не мог добиться такого же отношения к себе? А  твой отец, будучи безмерно высокомерным, неизбежно оказывался центром всеобщего поклонения? Мы с ним были единокровными братьями, но можешь ли ты мне объяснить, почему твой отец безмятежно проводил время дома с любимой женой и ребёнком, в то время как я не решался слишком долго оставаться со своей женой наедине, а от одного взгляда на сына у меня мороз пробегал по коже? Кроме этого, родной отец, будто так и должно быть, поручил мне совершить следующее — убить крайне опасного человека, который в любой момент мог потерять рассудок и, управляя мертвецами и призраками, учинить масштабную резню! Мы даже родились в один день, но почему же Цзинь Гуаншань, устроив в честь одного сына пышное празднество, преспокойно наблюдал, как другого пинками спустили с лестницы Башни Золотого Карпа, да так что он с самой верхней ступени катился до самой нижней?!

Он наконец выплеснул наружу ненависть, спрятанную глубоко внутри, но только не к Цзинь Цзысюаню, не к Вэй Усяню, а к собственному отцу.

Вэй Усянь:

— Не пытайся найти оправданий! Убивал бы тогда тех, к кому испытывал ненависть, зачем нужно было трогать Цзинь Цзысюаня?!