Изменить стиль страницы

Неожиданно раздался чей-то осторожный возглас: «Но разве это можно назвать зверской резней?»

Лань Ван Цзи, который, казалось, погрузился в состояние созерцания и никого вокруг не слушал, на этот голос немедленно поднял взгляд. Говорящей оказалась миловидная девушка, стоящая рядом с главой своего клана. Стоило ей произнести фразу, которая выбивалась из общего строя, как заклинатели немедленно набросились на нее: «Что это ты имеешь в виду?»

От испуга голос девушки зазвучал еще осторожнее: «Нет… Я ничего такого не имела в виду, не стоит реагировать столь бурно. Просто мне показалось, что слова «зверская резня» здесь не совсем подходят».

Кто-то завопил, брызжа слюной: «Почему не подходят? С самой Аннигиляции Солнца зверство стало второй натурой Вэй У Сяня, ты станешь это отрицать?»

Девушка принялась старательно объяснять: «Аннигиляция Солнца — это война, а на войне ведь каждый становится зверским убийцей, не так ли? Однако раз уж мы обсуждаем реальные факты, то мне правда кажется, что нельзя считать его зверским убийцей. Все же у всего есть свои причины, и если те надзиратели мучили пленных, а потом убили Вэнь Нина, это не зверская резня, а месть…»

Кто-то яростно выкрикнул: «Твои рассуждения смешны! Неужели ты оправдываешь то, что он убил наших соратников? А может ты еще и превознесешь это как благородный поступок?»

Кто-то возмущенно фыркнул и добавил: «Мы еще не знаем, в самом ли деле виновны те надзиратели, ведь никто не видел этого своими глазами».

«Ага, выжившие надзиратели утверждают, что не мучили пленных, а Вэнь Нин сам упал со скалы по неосторожности. Они же, придерживаясь благих намерений, еще и похоронили его труп. Кто бы знал, какую плату они получат за свою доброту. Вот уж действительно ужасный исход!»

Девушка ответила: «Наверное, другие надзиратели боятся ответственности за пытки над пленниками, разумеется, они все как один станут утверждать, что он сам упал…»

Внезапно раздался чей-то холодный смешок. «Довольно уловок. Мы не желаем слушать того, чьи помыслы нечисты».

Девушка залилась краской и повысила голос: «Сейчас же объяснитесь, что значит — помыслы не чисты?»

Собеседник ответил: «Я не стану ничего объяснять, ты и сама все прекрасно знаешь, и все мы знаем. Ведь ты попалась на крючок еще когда он крутился вокруг тебя в пещере Черепахи-Губительницы! А теперь искажаешь истину, заступаясь за него в этом бессмысленном споре. Хах, женщина есть женщина».

Когда-то героический поступок Вэй У Сяня в пещере Черепахи-Губительницы на долгое время стал излюбленной темой для обсуждений. Поэтому многие немедленно узнали в молодой заклинательнице ту самую «Мянь-Мянь».

Кто-то сразу начал шептаться: «Так вот в чем дело. Не удивительно, что она столь рьяно заступается за Вэй У Сяня…»

Мянь-Мянь вспылила: «Что значит — искажаю истину в бессмысленном споре? Я всего лишь обращаюсь к фактам, как это связано с тем, что я женщина? Не можете переспорить меня по-честному, так решили пойти иным путем?»

Кто-то презрительно усмехнулся и защелкал языком: «Тц-тц-тц, говоришь ты и впрямь складно, но ведь сама понимаешь, что все это лишь твои выдумки. О каких фактах может идти речь?»

«Не будем тратить время на пустую болтовню с ней. Как она вообще оказалась в нашем клане? Да еще получила право присутствовать в Золотом Павильоне. Мне стыдно даже стоять с ней рядом».

Немало нападок звучало от заклинателей из того же клана, к которому принадлежала девушку. Мянь-Мянь рассердилась так, что ее глаза покраснели. Спустя мгновения молчания она громко заявила, сдерживая слезы: «Прекрасно! Ваши голоса звучат громче! Отлично! Вы здесь самые разумные!»

Она стиснула зубы, резко сбросила с плеч одеяние с клановым узором и с громким стуком бросила на стол, чем привлекла внимание Глав Орденов с передних рядов, которые изначально не обращали внимания на развернувшийся спор. Заклинатели вокруг девушки потрясенно вздрогнули, поскольку ее действия могли означать лишь одно — «выход из клана».

Мянь-Мянь, не сказав больше ни слова, развернулась и пошла прочь. Спустя какое-то время один из заклинателей насмешливо произнес: «Раз нашла в себе смелость их снять, так не возвращайся, чтобы надеть обратно!»

«Кем она себя возомнила… Взяла и вышла из клана? Экая невидаль! Для кого все это представление?»

Люди в толпе вторили: «Женщина есть женщина. Слова ей ни скажи, уже видеть тебя не может. Спустя пару дней она точно вернется сама».

«Непременно. Ведь ей нелегко далось повышение от простой дочери рабыни до адепта клана, хи-хи…»

Лань Ван Цзи, не обращая внимания на пересуды за спиной, также поднялся и вышел прочь. Лань Си Чэнь, разобравшись, в чем дело, и понимая, что разговор ушел в неприемлемое русло, сурово произнес: «Прошу вас, девушка уже ушла, прекратите обсуждения».

Разумеется, заклинатели не могли проигнорировать слова Цзэ У Цзюня, поэтому в Золотом Павильоне вновь начались разговоры, осуждающие псов из клана Вэнь и Вэй У Сяня. Атмосфера наполнилась лихорадочной ненавистью до зубовного скрежета, не допускающей ни слова возражений, не разбирающей, кто прав, кто виноват. На волне всеобщего недовольства, Цзинь Гуан Шань обратился к Цзян Чэну: «Боюсь, что он давно вынашивал план побега на гору Луань Цзан. Все-таки с его способностями Вэй У Сяню не составит труда основать собственный клан. Поэтому он воспользовался шансом отделиться от Ордена Юнь Мэн Цзян и вознестись к вершинам в одиночку. Вы с таким трудом возродили Орден Юнь Мэн Цзян, а он все время нарывается на конфликты, при этом забывает о сдержанности, добавляет вам лишних хлопот. Он совершенно не задумывается о вас».

Цзян Чэн, насилу сохраняя спокойствие, ответил: «Это вовсе не так. Вэй У Сянь с малых лет вел себя подобным образом. Даже мой отец ничего не мог с ним поделать».

Цзинь Гуан Шань переспросил: «Фэн Мянь-сюн ничего не мог с ним поделать?» Усмехнувшись, он добавил: «Фэн Мянь-сюн просто благоволил ему».

После слов «благоволил ему», уголок рта Цзян Чэна свело судорогой.

Цзинь Гуан Шань продолжал: «Глава Ордена Цзян, вы совсем не такой, как ваш отец. Возрожденному Ордену Юнь Мэн Цзян всего несколько лет, и это время для утверждения вашего влияния. А Вэй У Сянь без тени стеснения навлекает на себя всеобщие подозрения. Что подумают новые адепты Ордена Юнь Мэн Цзян, увидев подобное? Что если они станут брать с него пример, ни во что не ставить Главу Ордена?»

Каждая его фраза надавливала все больнее, пользуясь создавшейся обстановкой. Цзян Чэн медленно ответил: «Глава Ордена Цзинь, нет нужды продолжать. Я отправлюсь на гору Луань Цзан и решу эту проблему».

Цзинь Гуан Шань в душе остался доволен. Голос его зазвучал многозначительно и проникновенно: «Это верное решение. Глава Ордена Цзян, некоторые люди и некоторые вещи не терпят попустительства».

Когда собрание закончилось, главы кланов, заполучив бесконечный повод для пересудов, покидали зал в горячих спорах, никто и не думал униматься. За садом Сияния средь снегов собралась Достопочтимая Троица. Лань Си Чэнь заговорил первым: «Третий брат, сегодня тебе пришлось тяжело».

Цзинь Гуан Яо с улыбкой ответил: «Вовсе нет. Кому пришлось тяжело, так это столу, за которым сидел Глава Ордена Цзян. В некоторых местах от него откололись куски, растертые в мелкую крошку. Очевидно, он сильно разгневался».

Не Мин Цзюэ на ходу произнес: «Тебе тоже пришлось нелегко, ведь ты старательно лицемерил».

Услышав его слова, Лань Си Чэнь лишь улыбнулся, а Цзинь Гуан Яо, понимая, что Не Мин Цзюэ решил воспользоваться случаем и почитать ему нотации, ничего не мог возразить, поэтому поскорее сменил тему: «Ох, второй брат, а что с Ван Цзи? Я видел, он покинул собрание раньше всех».

Лань Си Чэнь указал вперед, и Цзинь Гуан Яо с Не Мин Цзюэ посмотрели в указанном направлении. Там, в цветочном море Сияния средь снегов, они увидели Лань Ван Цзи, стоящего напротив девушки, которая только что вышла из клана прямо в Золотом Павильоне. Девушка заливалась слезами, Лань Ван Цзи же сохранял серьезность. Они о чем-то говорили.

Затем Лань Ван Цзи слегка склонил голову в знак уважения.

Этот жест содержал в себе, помимо уважения, еще и благородную торжественность. Девушка ответила ему еще более церемонным поклоном, затем накинула на плечи газовую накидку без кланового узора и сбежала по ступеням Башни Кои.

Не Мин Цзюэ произнес: «У этой девчонки воля оказалась тверже, чем у стада баранов из ее клана».

Цзинь Гуан Яо, не скрывая улыбку, вторил: «Да уж».

***

Спустя два дня Цзян Чэн отправился в И Лин в сопровождении тридцати адептов.

У подножия горы Луань Цзан, перед поваленной стеной с заклинаниями действительно бродило несколько сотен лютых мертвецов. Они никак не отреагировали на вышедшего вперед Цзян Чэна, но вот адептам за его спиной пройти не дали, издавая предупреждающий рык. Цзян Чэн приказал своим людям ждать у подножия, а сам направился к вершине сквозь чернеющий лес. Спустя долгое время пути он услышал впереди людские голоса.

У горной тропы показались несколько круглых пеньков: один побольше, похожий на стол, три поменьше, похожие на табуреты, на двух из которых сидели девушка в красном и Вэй У Сянь. Неподалеку несколько на вид простых и бесхитростных крепких парней, тяжело дыша, возделывали землю.

Вэй У Сянь, покачивая ногой, произнес: «Будем выращивать картофель».

Девушка непреклонно возразила: «Редис. Его легче вырастить, он почти не погибает. За картофелем сложно ухаживать».

Вэй У Сянь упорствовал: «Редис невкусный».

Цзян Чэн фыркнул, Вэй У Сянь с Вэнь Цин обернулись и совсем не удивились, увидев его. Вэй У Сянь поднялся, подошел к Цзян Чэну, но ни слова не сказал и, заложив руки за спину, проследовал мимо, дальше на гору. Цзян Чэн, ничего не спрашивая, направился за ним.