Внезапно двери в его покои распахнулись. Вэнь Чжао стал браниться: «Я разве не сказал вам пойти и заткнуть эту тварь, кто разрешил входить…»

Но последние слова так и застряли в его глотке, стоило Вэнь Чжао обернуться. Он увидел на пороге комнаты женщину.

Лицо женщины было перекошено, словно кто-то разбил его, а затем склеил вновь, нос скошен на бок, глаза глядели в разные стороны, левый — вбок и вверх, правый — косо вниз, все черты лица искривлены до неузнаваемости.

Вэнь Чжао пришлось долго всматриваться, чтобы, в конце концов, узнать женщину по платью, надетому на ней. Это была Ван Лин Цзяо!

Из ее горла вырвалось бульканье, женщина с вытянутыми руками прошла несколько шагов к нему. «…Спаси… Спаси… Спаси меня…»

Вэнь Чжао громко заорал, выхватил из ножен новый поясной меч и рубанул в ее сторону с криком: «Прочь! Прочь от меня!»

Меч вошел в плечо Ван Лин Цзяо, от чего ее лицо скривилось еще сильнее, а из глотки вырвался пронзительный крик: «А-а-а-а-а… Больно-а-а-а-а-а-а-а… Больно-а-а-а-а-а-а!!!»

Вэнь Чжао, от страха не смея даже выдернуть меч из тела женщины, подобрал и швырнул в неё маленький табурет. От удара табурет развалился на части, Ван Лин Цзяо же покачнулась, упала на колени и кинулась на пол, словно кланяясь кому-то в ноги, нечленораздельно повторяя: «…Прости… прости… пощади меня, пощади меня, пощади-и-и-и-и…»

Пока она билась головой о пол, из всех цицяо на ее лице хлынула кровь. Женщина заслонила собой дверной проход, и Вэнь Чжао не мог вырваться на свободу, ему оставалось лишь толкнуть ставни окна и истошно, раздирая легкие, завопить: «Вэнь Чжу Лю! Вэнь Чжу Лю!!!»

Ван Лин Цзяо тем временем схватила с пола ножку табурета и начала яростно запихивать ее себе в рот, при этом смеясь и бормоча: «Да, хорошо, я съем, я съем! Ха-ха, я съем!»

В итоге она почти целиком запихнула себе в рот ножку табуретки!

У Вэнь Чжао от ужаса душа ушла в пятки, он уже вознамерился прыгнуть из окна, как вдруг заметил, что во внутреннем дворе, залитом светом луны, стоит чей-то черный силуэт.

***

Тем временем.

Цзян Чэн стоял посреди небольшого пролеска. Услышав, что сзади кто-то приблизился, он слегка повернул голову. Подошедший был одет в белое, на голове его была повязана лобная лента, концы которой легко спадали вниз по волосам; бледное, словно яшма, лицо, прекрасное и изящное; казалось, что в свете луны этот человек окружен ореолом мягкого сияния.

Цзян Чэн холодным тоном поприветствовал: «Второй молодой господин Лань».

Лань Ван Цзи бесстрастно кивнул, отвечая: «Глава Ордена Цзян».

Кроме приветствия, им больше нечего было друг другу сказать, каждый во главе адептов своего Ордена, они молча взлетели в небо на мечах.

Два месяца назад Два Нефрита Ордена Гу Су Лань вместе с Цзян Чэном совершили тайную вылазку, добыли из «Лагеря перевоспитания» все мечи заклинателей, которые Вэнь Чжао потребовал сдать на хранение, и вернули оружие владельцам. Лишь тогда Сань Ду и Би Чэнь вернулись в руки своих хозяев.

Светлые глаза Лань Ван Цзи оглядели другой меч на поясе Цзян Чэна, затем он отвел взгляд.

Некоторое время спустя, глядя строго перед собой, он произнес: «Вэй Ин все еще не объявился?»

Цзян Чэн взглянул на него, словно удивившись внезапному вопросу о Вэй Ине, и ответил: «Нет».

Посмотрев на Суй Бянь у себя на поясе, он добавил: «Мои люди пока не обнаружили его следов, но я уверен, когда он вернется, наверняка отправится искать меня, и тогда я верну ему меч».

Вскоре двое заклинателей с отрядом адептов своих Орденов достигли надзирательного пункта, где скрывался Вэнь Чжао, чтобы ночью совершить налет. Однако не успели они войти внутрь, как Лань Ван Цзи пристально вгляделся куда-то вперед, а Цзян Чэн нахмурил брови.

Во все стороны от этого места разливалась иньская Ци, вокруг буйным цветом цвела темная энергия.

При этом защитные талисманы по обеим сторонам главных ворот оказались нетронуты. Цзян Чэн сделал знак рукой, адепты его отряда рассредоточились и прижались к стенам, окружающим надзирательный пункт. Сам же Цзян Чэн взмахнул мечом и нанес магический удар, которым и распахнул ворота.

Перед тем, как войти внутрь, Лань Ван Цзи на миг задержался взглядом на талисманах, висевших по обеим сторонам ворот.

Внутри Надзирательного Пункта их ждала беспримерно ужасающая картина.

Весь внутренний двор был завален трупами. И не только двор — в цветочных клумбах, на веранде, на перилах, даже на крыше валялись мертвые тела.

Каждый умерший носил одеяния с узором палящего солнца, все они были адептами клана Вэнь. Цзян Чэн острием меча перевернул один из трупов, увидел на бледном лице мертвеца кровавые следы и заключил: «Они умерли от кровоизлияния из цицяо».

Лань Ван Цзи с другой стороны двора произнес: «Этот погиб иначе».

Цзян Чэн подошел и увидел исказившееся до неузнаваемости лицо мертвеца с закатившимися глазами, изо рта которого стекала струйка желчи. Это означало, что человек умер от страха.

К Цзян Чэну подошел один из адептов с докладом: «Глава Ордена, все заклинатели в Надзирательном Пункте мертвы, и, судя по всему, причины смерти разнятся».

Задушенные, сожженные, утопленные, отравленные, замерзшие, зарезанные, заколотые… Выслушав доклад, Цзян Чэн мрачно произнес: «Как видно, сегодняшнюю миссию нам помогло завершить что-то иное».

Лань Ван Цзи, ни слова не говоря, первым проследовал внутрь жилых покоев.

Двери в покои Вэнь Чжао оказались распахнуты, а внутри лежал труп женщины. На ней было легкое тонкое платье, изо рта торчала ножка табурета. Очевидно, женщина сама себя задушила, пытаясь протолкнуть деревянную ножку поглубже в рот.

Цзян Чэн, перевернув труп лицом кверху, всмотрелся в исказившиеся черты и холодно усмехнулся. Затем схватил ножку табуретки, все еще торчащую снаружи и резким движением протолкнул ее дальше, целиком запихнув в глотку трупа.

С покрасневшими глазами он поднялся на ноги и собирался что-то сказать, когда заметил задумчиво хмурившегося Лань Ван Цзи, стоящего в дверном проеме. Цзян Чэн подошел ближе, проследил за его взглядом и увидел лишь талисман на двери, написанный киноварью на желтой бумаге.

При беглом взгляде на талисман обнаружить ничего необычного не удалось, но вот если присмотреться внимательно, можно было заметить разницу, от которой смотрящему становилось немного не по себе.

Лань Ван Цзи произнес: «Их больше».

Цзян Чэн вскинул брови: «И в самом деле».

Способ написания талисманов, защищающих жилище от нечисти, они оба знали наизусть еще с юных лет. Но именно на этом знаке, среди исключительно правильных каллиграфических штрихов, красовалось несколько лишних. И эти лишние штрихи меняли узор всего заклинания, изображенного на талисмане. Теперь рисунок на нем напоминал лицо, оскаленное в злобной улыбке.

Трупы Вэнь Чжао и Вэнь Чжу Лю в надзирательном пункте обнаружить не удалось. Цзян Чэн предположил, что они наверняка бежали в направлении Ци Шань, поэтому приказал своим людям покинуть заброшенный надзирательный пункт и отправиться в погоню верхом на мечах. Лань Ван Цзи же предпочел сначала наведаться в Гу Су.

Лишь на другой день он нагнал Цзян Чэна и обратился к нему с тем самым талисманом в руках: «Этот талисман имеет абсолютно противоположное действие».

Цзян Чэн удивленно переспросил: «Противоположное? Что это значит?»

Лань Ван Цзи ответил: «Обыкновенные талисманы истребляют нечисть. Но этот создан, чтобы ее призывать».

Цзян Чэн застыл в непонимании. «Талисманом можно призывать нечисть? Никогда не слышал о подобном».

Лань Ван Цзи согласился: «Это и правда неслыханно. Но я испытал его множество раз, талисман действительно способен призывать нечисть и притягивать духов».

Цзян Чэн принял талисман из его рук и внимательно рассмотрел, затем произнес: «Всего несколько лишних штрихов способны в корне изменить назначение талисмана? Это дело рук человека?»

Лань Ван Цзи ответил: «Всего добавлено четыре штриха, нарисованных человеческой кровью. Все талисманы в надзирательном пункте были изменены подобным образом, и на каждом лишние штрихи добавлены одним и тем же человеком».

Цзян Чэн произнес: «Но кто это мог быть? Среди кланов заклинателей никогда не слышали ни о ком, способном сотворить подобное». Помолчав, он добавил: «Однако это и не важно. Если кто-то убивает псов из клана Вэнь, значит он с нами заодно!»

Следуя за данными разведки, оба молодых господина продвигались на север, и каждый раз, достигая определенного населенного пункта, они слышали, что в этом месте произошли жестокие убийства. Все убитые являлись адептами клана Вэнь, носили пламенеющие одежды, обладали довольно высоким положением, а также являлись незаурядными заклинателями. Но все же каждого постигла страшная смерть, убийства совершались множеством различных способов, да к тому же трупы подбрасывались в места скопления людей. Цзян Чэн обратился к Лань Ван Цзи: «Тебе не кажется, что все эти люди также пали жертвами того человека?»

Лань Ван Цзи ответил: «Все убийства совершены крайне жестоким образом. Это наверняка он».

Цзян Чэн лишь фыркнул в ответ: «Жестоким? Более жестоким, чем клан Вэнь?»

На четвертый день погони глубокой ночью им все-таки удалось напасть на след Вэнь Чжу Лю у почтовой станции захолустной горной деревни.

Здание почтовой станции имело два этажа и пристройку в виде конюшни. Прибыв на место, Цзян Чэн и Лань Ван Цзи как раз увидели силуэт, который ворвался внутрь здания и запер главный вход. Памятуя о славе Сжигающего Ядра, они решили, что не стоит привлекать внимание противника и ломиться в главную дверь, а лучше всего пробраться через крышу. Цзян Чэн, с трудом унимая вспыхнувшую в сердце ненависть, скрипя зубами, заглянул в щель между черепицами и посмотрел вниз.