Глава 14

Некоторые лорды полагали, что уже один лишь титул делает их джентльменами. Энтони, однако, всегда считал, что истинного джентльмена определяет не только появление на свет в семье благородных родителей, но еще и честь. Он предложил мисс Уэйд поработать на раскопках ещё некоторое время, а в обмен пообещал научить её танцевать, заверив, что выполнит свои обязательства полностью. И, несмотря на то, что мисс Уэйд несла в себе серьёзную угрозу его чести, Энтони был твёрдо намерен сдержать своё слово.

Тогда, в детской, он объяснил – и себе, и Дафне – своё желание снять с неё фартук тем, что тот чертовски уродлив. Неприглядная правда же состояла в том, что Энтони хотел снова увидеть её без глупой тряпки. Хотел насладиться формами, которые, как выяснилось в тот дождливый день, скрывались под этой плотной тканевой бронёй.

В одном Энтони не ошибся. Дафна носила фартук словно защищающие её латы. И если вспомнить её фигуру – не без оснований. Прошлым вечером, когда они стояли так близко друг к другу, и он касался девичьих волос, потребовалась вся его сила воли, чтобы не дать рукам опуститься туда, куда не следовало. Первый урок танцев для Дафны, а её учитель мечтал о самом древнем танце в мире.

Сегодня утром, пока Энтони совершал свой ежедневный осмотр поместья, одна лишь мысль о вчерашнем вечере заставляла его пылать от желания.

Около озера герцог остановил Непокорного, своего жеребца. Сопровождавший хозяина грум замер на почтительном расстоянии.

Стоял чудесный день, неожиданно теплый и приятный; листва каштанов, вязов и дубов уже радовала глаз багряными красками осени, но Энтони ничего этого не замечал. Когда Непокорный начал пить, он закрыл глаза и позволил себе предаться безобидным фантазиям, в которых главную роль играли длинные, прекрасной формы ноги.

Открыв наконец глаза, Тремор увидел, что конь его утолил жажду. Он потянул за повод, желая повернуть Непокорного и направиться к дому одного из арендаторов, но бросил взгляд над водой, и что-то в павильоне на покрытом зеленью холме на противоположном берегу привлекло его внимание. Энтони остановился.

Перед павильоном, в тени огромного каштана сидела та, что занимала его мысли всё сегодняшнее утро. Она расположилась на одеяле; с одной стороны от неё стояла большая корзинка для пикника, с другой лежала сброшенная соломенная шляпка.

Взмахом руки велев груму следовать за собой, Энтони пустил Непокорного лёгким галопом и, объехав озеро, поднялся на холм.

Как и другие сооружения, украшавшие поместье, павильон придумал Умелый Браун (1) пятьдесят лет назад для тогдашнего герцога Тремора – девятого, – дедушки Энтони. Постройке дали громкое имя храма Апполона, но на самом же деле это был небольшой круглый павильон из известняка, с куполом, копиями римских статуй, окружённый декоративными колоннами.

Заслышав его приближения, мисс Уэйд подняла голову.

– Какое чудесное место! – воскликнула она, когда всадники, остановившись от неё в десяти метрах, спешились.

– Жди там, – передав поводья груму, велел Энтони и направился к Дафне. – Благодарю за лестные слова. – Остановившись у расстеленного одеяла, он отвесил легкий поклон, сцепил руки за спиной и искоса посмотрел на лежащий у мисс Уэйд на коленях альбом для зарисовок. Его глазам предстал незаконченный рисунок углём: озеро, сады, фонтаны, а вдалеке – Тремор-холл. – Вижу, вы решили запечатлеть окрестности.

– Разве можно удержаться? – Дафна указала на корзину. – У меня также пикник. Не хотите присоединиться? – Она убрала шляпку, чтобы Энтони мог сесть рядом. – Кухарка очень щедро поделись со мной запасами из ваших кладовых. Мне одной столько не съесть.

Энтони остался стоять.

– Вы уверены, что желаете этого? Ведь, – добавил он негромко, – я вам не нравлюсь. Не забыли?

– Если вы всё ещё ждёте извинений, то можете уходить, – дерзко ответила Дафна. – Но если же готовы вести себя вежливо, можете остаться.

– Благодарю. – Энтони поклонился. – Я приложу все усилия, чтобы продемонстрировать свойственное мне обаяние.

Во взгляде Дафны появилось сомнение.

– Не уверена, что этого будет достаточно, ваша светлость.

Энтони расхохотался. Но едва его собеседница, освобождая место на одеяле, передвинулась, как весёлое настроение герцога исчезло. От движения подол платья Дафны задрался, открывая взглядам её голые ступни. И хотя это были весьма милые ступни, мысленно Энтони устремился выше – к изящным лодыжкам, округлым икрам и гладким, упругим бедрам.

– Вы хорошо себя чувствуете? – глядя на него широко распахнутыми, немного удивлёнными глазами, спросила Дафна.

Хорошо ли он себя чувствует? Нет, чёрт возьми! Он сам себя сводит с ума.

Энтони глубоко вздохнул. Такое чувство, словно он пытается самостоятельно выбраться из зыбучих песков.

– Разумеется, – ответил он и быстро, прежде чем мисс Уэйд заметила бы нечто, находящееся на уровне её глаз, сел на одеяло. Слава Богу, она смотрела ему в лицо и всё обошлось! – Благодарю за беспокойство, я в отличном здравии.

Сняв сюртук, Энтони со всей возможной небрежностью кинул его на колени и вытянул ноги. Затем ослабил галстук и откинулся назад. В этот момент он заметил коричневые кожаные ботинки Дафны, аккуратно поставленные на уголок одеяла. В каждом лежал белый скатанный чулок. Не в силах отвести от них взгляда, Тремор отчаянно пытался придумать, что же сказать. И нашёл единственный способ сбежать от собственной похоти – начал дразнить мисс Уэйд.

– Так вот как вы решили провести свой выходной, – с притворным разочарованием обронил он. – Вы отвергли моё общество, и ради чего? Пикника и рисования день напролёт?

– Именно так, – с фальшивым намеком на извинение и в тон делано оскорбленной манере герцога подтвердила Дафна. – Но ведь вы бы заставили меня работать.

– А вы предпочитаете тратить время на такие легкомысленные занятия, как пикники и рисование?

– И даже хуже того, – мрачно сообщила она. – Утром я пошла в деревню за небольшими покупками – мылом с запахом гардении и коробкой шоколадных конфет.

– А я надеялся, что вы решитесь на покупку нового платья.

Дафна придвинулась к нему, словно желая поделиться секретом.

– Платье я тоже купила.

Удивлённый, Энтони посмотрел на её хлопковую юбку мышиного цвета. Однако мысли его тотчас же вернулись к её ногам, и он перевёл взгляд на раскинувшиеся перед ним сады и озеро.

– Если вы купили новое платье, то почему же не носите его?

Дафна ткнула его карандашом в плечо.

– Я купила бальное платье! – воскликнула она, смеясь. – И не смейте подшучивать над моими вещами.

– Бальное? Мисс Уэйд, каждая минута, проведённая с вами, преподносит сюрпризы. Какого цвета платье? Только не говорите, что коричневых оттенков! Если это так, я лично отправлюсь к миссис Эйвери и велю ей сшить для вас другое, тем самым навсегда погубив вашу репутацию.

– Нет, не коричневое. Розовое. Бледно-розовое. Шёлковое. – Дафна мечтательно вздохнула.

Энтони повернулся и увидел на её лице выражение чистейшего блаженства.

Подобно большинству мужчин, ему не дано было понять, как столь обычная вещь – простое платье – могла вызывать в дамах такую неудержимую радость. Но ему нравилось влияние нарядов на прекрасный пол, ведь если леди ощущает себя красивой, она такой и предстаёт глазам других. И, кажется, даже разумная и несклонная витать в облаках мисс Уэйд не устояла перед магией розового шёлкового туалета, подарившего ей ощущение собственной красоты. Впрочем, девушка, сидящая подле него теперь, была не той мисс Уэйд, которую он знал месяц назад.

– Вы меня успокоили, – глядя на Дафну, вновь склонившуюся над альбомом для зарисовок, Энтони заметил, как блестят на солнце её волосы, заплетённые в замысловатую косу. – Вижу, вы решили последовать моему совету.

– Совету?

– В отношении прически.

Дафна не подняла глаз, лишь застенчиво заправила прядь волос за ухо. Лёгкий румянец окрасил её щёки.

– Мне помогла Элла. Когда-то она была личной горничной.

– Элла?

– Третья горничная. Вы не знаете, как зовут ваших слуг?

Энтони покачал головой.

– Только старшую прислугу. Мне принадлежит семь поместий, и в большинстве из них я провожу не больше недели в году. Осматриваю их, встречаюсь с управляющими. Слуги есть в каждом доме, но не я нанимаю их. Этим занимаются дворецкие и экономки. Даже если захочу, я не смогу упомнить, как зовут всех и каждого. – Он удручённо посмотрел на Дафну. – Полагаю, сейчас вы начнёте корить меня, скажете, что мне следует знать имена всей прислуги.

– Может быть, и начну, – согласилась она и указала на грума, который замер в десяти метрах от них, ожидая, готовый исполнить любое повеление. – Вы знаете его имя?

– Нет, и не хочу знать, – ответил Энтони.

«Откуда это желание оправдаться? Как я пришёл к нему?», – гадал он.

– Это было бы неуместно. Человек моего положения разговаривает только с основными слугами; с другими же – только если без этого никак не обойтись. Он всего лишь грум.

– Он – человек.

– Только не для меня. Для меня он грум. Знай я его имя – да и вообще хоть что-нибудь о нём, – он стал бы для меня личностью, а это грозит сокращением пропасти между его положением в обществе и моим. Со временем я мог бы даже начать считать его другом.

– Что же в этом плохого?

– Дело не в том, плохо это или хорошо. Дело в том, что это неприемлемо.

– Какой удобный способ не подпускать к себе людей, – пробормотала Дафна и вернулась к своему рисунку. – Вы всегда можете отгородиться титулом.

– Не думаю, что вас должно заботить, как я обращаюсь со своими слугами.

– Нет, – бросила она в ответ, не поднимая глаз. – Это должно заботить вас.

– Мы снова ссоримся, мисс Уэйд? – Глубоко вздохнув, Энтони взъерошил волосы. – Кажется, в последнее время это наше любимое занятие. Почему так?