– Возможно, потому, что я больше не позволяю вам обращаться с собой как с прислугой, у которой даже имени нет.

– Я так делал?

Дафна внимательно посмотрела на него. Лицо её, подобно мраморным статуям за их спинами, ничего не выражало.

– Да, – подтвердила она и, склонив голову, вернулась к своему рисунку.

Глядя на её профиль, Энтони в очередной раз задался вопросом, что же скрывается за этой невозмутимостью. Неожиданно ему захотелось узнать, о чём мисс Уэйд думает, что чувствует. Она была загадкой, которую ему хотелось разгадать.

В эту секунду непослушный локон, который Дафна уже убирала за ухо, вновь высвободился, и Энтони, потянувшись, вернул его на прежнее место. Пальцами он почувствовал и твердую оправу её золотых очков, и бархатистую нежность ушка. Непроизвольно рука его двинулась дальше, вниз по шейке, к узкой бледно-желтой тесьме, которая украшала простой белый воротник её платья. Художница застыла каменным изваянием. Плавно пододвинувшись, Энтони обхватил рукой девичью шею сзади.

– Я не думаю о вас как о прислуге.

Дафна вздрогнула и резко отодвинулась в сторону.

– А что именно делают грумы? – спросила она, возвращаясь к безопасной теме слуг. Голос её звучал почти панически. – Боюсь, я очень мало знаю о лошадях. Я умелая наездница на верблюдах, но на лошади не сидела ни разу.

Он мог бы продолжить свои волнующие исследования, но решил позволить Дафне ускользнуть. Убрав руку, Энтони передвинулся на своё прежнее место на одеяле.

– Верблюды?

– Именно они, – кивнув несколько раз, Дафна покрепче сжала карандаш и продолжила рисовать. – Весьма непростые создания. Упрямые и своевольные. И они плюются.

– Не могу представить, чтобы какой-нибудь верблюд взял над вами вверх, мисс Уэйд. – Опустив глаза, Энтони посмотрел на девичьи ножки, выглядывающие из-под юбки, и почувствовал, как желание начинает вновь опасно разгораться в нём. – Насколько я припоминаю, мне ни разу не удалось сделать этого.

– Вот и хорошо, – чопорно обронила Дафна. – Предпочитаю, чтобы так и оставалось впредь.

– Да, уверен, что именно это вы и предпочитаете. – Энтони с трудом отвёл взгляд от пальчиков на её ногах. – Вы хотели бы научиться верховой езде?

Не глядя на него, Дафна продолжила рисовать.

– И сколько моего времени вы попросите в обмен на эти уроки?

Прямо сейчас он страстно хотел попросить не её время, а нечто намного более увлекательное и совсем не благородное.

– Месяц?

Покачав головой, Дафна рассмеялась.

– Благодарю, но нет.

– Однако проехаться по Роу считается модным, – небрежно обронил Энтони, надеясь заинтересовать её. И ему это удалось. Дафна подняла голову.

– Роу? Что это?

– Роттен-Роу – это песчаная дорожка в Гайд-парке, где с двенадцати и до двух дня катается весь свет.

– Роттен-Роу. Что за название (2)!

– Показаться там – превосходный способ привлечь внимание молодых джентльменов. Да и вообще конные прогулки – одна из многих возможностей для юных леди встретиться с перспективными кандидатами в мужья во время сезона. Сами видите, вам следует овладеть этим искусством.

Прижав карандаш к губам, Дафна задумалась. На лице её застыло настороженное выражение.

– Думаю, месяц – это не очень справедливо, – сказала она наконец. – Я ведь уже умею ездить на верблюдах.

– Я открыт для переговоров. Что вы полагаете справедливым?

– Как я уже говорила, верблюды – сложные создания. Уверена, одного дня уроков на выдрессированной лошади будет достаточно.

В голове у Энтони вспыхнул образ – мисс Уэйд на верблюде, и её ножки обтянуты брюками. Постаравшись забыть эту дразнящую картину, он заведомо предположил:

– Отправляясь в дорогу на верблюдах, вы сидели в дамском седле?

От этого уже нельзя было отмахнуться. Дафна медленно моргнула.

– О дамском седле я не подумала.

– Как я уже говорил, лгать вам я не стану. – Едва прозвучали эти слова, как Энтони должен был внутренне сознаться, что не все популярные в свете юные леди ездят верхом – то ли потому что не умеют, то ли потому что не любят. Но он не собирался рассказывать об этой незначительной детали Дафне. В конце концов, оправдывался он, умалчивание не есть ложь. – Без сомнения, дамское седло считается de rigueur (3) для юных леди.

– Ну хорошо. Два дополнительных дня моей работы в обмен на уроки езды в дамском седле.

– Два дня? Неделя.

Лавандово-голубые глаза слегка сузились.

– Два дня. До двадцать третьего декабря.

Энтони сделал вид, что раздумывает, но он знал, что выбора нет.

– Очень хорошо, – согласился он и, пересев на место напротив Дафны, вытянул ноги и указал на корзину для пикника. – Итак, собираетесь ли вы позволить мне попробовать этих ваших пикничных яств?

– Конечно.

Дафна отложила альбом и карандаш и подобрала под себя ноги, спрятав от его взгляда свои пальчики, что, вероятно, было только к лучшему. Поставив корзину перед собой, она открыла её и достала оттуда их обед: жареного цыпленка, яблоки, сыр, хлеб и масло. Опёршись на локти, Энтони наблюдал за ней.

– Никакого вина? – спросил он. – Мисс Уэйд, на пикнике должно быть вино.

– Необязательно, – Дафна достала из корзинки бутылку сидра и бокал. Сняв металлическую крышку, она вытащила пробку. – Если бы мы были на пикнике в Палестине, – наливая сидр в бокал, добавила она, – вина бы не было.

– И сидра тоже.

– Верно. – Она протянула ему полупустую бутылку.

Энтони, не отрываясь, смотрел на бутылку в её руке, но даже не пошевелился, чтобы взять её.

– Как жаль, что мы не там, – сказал он вдруг ни с того, ни с сего.

– Правда? Почему?

– Мне бы хотелось увидеть эту страну. Как и все другие места, где вы побывали, – Египет, Сирию, Марокко... – Простое перечисление этих названий пробудило в нём что-то, какую-то тоску, которая часто охватывала его, но которой Энтони никогда не позволял себе поддаваться. Неожиданно для себя самого у него вырвалось: – Господи, как же я вам завидую!

Дафна изумлённо уставилась на него. Казалось, она была так же, как и Энтони, поражена его признанием.

– Вы мне завидуете?

– Да, – Тремор сел прямо и взял бутылку. – Вы путешествовали верхом на верблюдах, жили в палатках на руинах римских городов, участвовали в раскопках по всему средиземноморскому побережью. Вели жизнь, полную романтики и приключений. И вам сложно поверить, что я могу завидовать всему этому?

– На самом деле, да, – сказала Дафна с лёгким смешком и обвела рукой окружавший их живописный пейзаж. – Вы герцог. У вас есть всё.

– Да, со стороны выглядит именно так, – отпив сидра, Энтони поставил бутылку на подстриженную траву. Вновь откинувшись назад, он принялся разглядывать возвышавшийся позади Дафны памятник праздности. – Но у вас есть то, чего я лишён. То, о чём я мечтаю больше всего на свете, ведь это единственное, чего у меня никогда не будет.

– Что же это?

– Свобода.

Пододвинув к себе буханку хлеба и потянувшись к корзинке за ножом, Дафна покачала головой. Она не понимала.

– У вас есть деньги и власть. Обладая ими, человек может делать что угодно.

– Может, и складывается такое впечатление, но это неправда. У меня могут быть средства, позволяющие делать всё, что я захочу, но нет возможности.

– Я не понимаю.

Энтони встретился с ней взглядом.

– Когда мне было двенадцать, умер мой отец. Я стал герцогом Тремором. Моим опекуном был дядя, и вплоть до моего шестнадцатилетия формально выполнял обязанности герцога он. Но с самого дня смерти отца я упрочивал свою власть. Именно я принимал решения, именно я говорил дяде, как следует поступить. Не наоборот.

– В двенадцать лет? Но вы же были ребёнком.

– Я всегда знал, что герцогский титул перейдёт ко мне и что однажды от меня потребуют занять это место. Уже в двенадцать я был достаточно взрослым и понимал, что такое власть и положение и что они несут с собой. Вероятно, я мог бы пойти легкой дорогой и делать все те вещи, которые приносят удовольствие, – путешествовать, например. Но я знал, что забота о семейных владениях – смысл моей жизни, и чувствовал, что они заслуживают полного моего внимания. Моё большое путешествие так и не состоялось. Я вообще ни разу не покидал Англии. – Энтони криво улыбнулся. – Поэтому мне приходится путешествовать мысленно, с помощью книг. Ведь я никогда не увижу Рим, да и любой другой волшебный уголок мира.

– Но почему вы не хотите поехать сейчас? – нарезая хлеб, спросила Дафна. – Вы можете себе позволить отправиться куда угодно – куда только захотите! Несколько месяцев отсутствия определённо не столь страшны.

– Мне никак не удаётся найти времени. Герцогский титул несёт с собой невозможное количество забот, мисс Уэйд. Дела и обязанности нескончаемы и занимают все мои дни.

– И вы говорите, что я слишком серьёзна и разумна!

Кивком Энтони подтвердил её правоту.

– Возможно, мои слова предназначались не только вам, но и самому себе. Ведь раскопки в Тремор-холле – единственное удовольствие, которое я себе позволяю.

Дафна перестала резать хлеб.

– Теперь я понимаю, почему они так для вас важны, – тихо сказала она. – Раскопки – ваше большое путешествие.

– Верно.

Дафна отложила нарезанный хлеб, убрала оставшуюся половину буханки в корзинку и достала оттуда треугольник сыра.

– Каково это – быть герцогом? Расскажите, – начиная резать чеддер, попросила она.

– Это не романтическое приключение, – начал Энтони. – Иногда кажется, будто ты в тюрьме. А иногда – будто в раю. По большей же части это утомительное, ничем не примечательное, смертельно скучное занятие. Есть, конечно, и плюсы, которые скрашивают – богатство, власть, положение.

– И влияние. Только подумать, сколько всего хорошего вы можете сделать, используя своё состояние! Если бы вы знали, какую нищету я видела…

– Она была бы мне отвратительна, я бы злился, ибо бедность людей и безнадёжность их положения всегда злят меня. Однако не в моей власти действительно что-то поделать с этим. Даже если я потрачу на благотворительность всё своё состояние, мир будет всё так же полон бедняков. Как ни грустно это признавать.