Глава 11

Герцог Тремор к любому делу подходил основательно. Отстаивал ли он свои взгляды в палате лордов, обсуждал ли вопросы управления землями с одним из своих управляющих или же занимался десятком других дел, коих было не избежать человеку его положения, Энтони никогда не позволял себе отвлекаться и уж тем более не на женщин.

Однако вот уже как две недели после странного поведения мисс Уэйд в тот дождливый день и их совместного ужина он не мог сосредоточиться. Хоть Энтони и старался обходить девушку стороной, образ её запечатлелся в его памяти, словно увековеченный в камне, а желание, вспыхивая в самые неподходящие и необъяснимые моменты, мучило и терзало его.

Он объяснял свою рассеянность потрясением – потрясением от внезапного осознания того, что последние пять месяцев под одной с ним крышей жила женщина с телом богини, а он этого даже не замечал.

Энтони смотрел, как человек пять рабочих опускают огромные плиты мозаичного пола поверх гипокауста, но мысли его были далеко. Он слышал, как Беннингтон выкрикивает приказания, но смысл слов от него ускользал.

Он даже не замечал!

Лишь ливень и мокрое насквозь платье открыли ему глаза. Весь тот достопамятный ужин он не мог отвести от Дафны взгляда, угадывая соблазнительные изгибы под её простеньким пепельно-розовым нарядом. Теперь казалось невозможным, что ему понадобилось так много времени, чтобы понять, какая красота поселилась в его доме, но от правды не спрятаться – пять долгих месяцев он не мог разглядеть соблазнительное тело мисс Дафны Уэйд. Никогда прежде от внимания Энтони не ускользало подобное великолепие. В чём же дело?

Возможно, в том, что она на него работала. Он никогда не позволял себе замечать женственность тех, кто был в его подчинении, тем более, в тех, кто и не пытался быть замеченным.

Или, быть может, всё из-за того, что он слишком много работал. Необходимость выполнить обязательства перед Обществом антиквариев тяжелым грузом лежала на его плечах. К тому же, последний раз прелестями женского тела Энтони наслаждался несколько месяцев назад, в Лондоне во время сезона.

Неужели у мисс Уэйд действительно такие длинные ноги? Или это обманчивое впечатление – из-за облепившей её мокрой хлопковой ткани, его разыгравшегося воображения? Энтони беспокойно переступил с ноги на ногу.

– Ваша светлость?

– Да? – очнувшись от дум, Энтони увидел, что Беннингтон, нахмурив кустистые брови, внимательно смотрит на него.

– С вами всё в порядке? – спросил пожилой мужчина. – Не сочтите за дерзость, но последнее время вы словно бы озабочены чем-то.

Энтони сделал глубокий вдох и взъерошил волосы.

– В полном, мистер Беннингтон, – заверил он. – Продолжайте работы.

Нельзя позволять похотливым мыслям отвлекать себя. Музей и раскопки – вот что сейчас важно, и он не даст мимолётному влечению к женщине захватить все его мысли. Пусть даже тело её невероятно прекрасно.

Развернувшись, Энтони пошёл к конюшням, думая оседлать Непокорного. Неистовая скачка по холмам на юго-востоке его владений – до тех пор, пока и он, и мерин не выбьются из сил – пойдёт ему на пользу.

Но не успел Энтони сделать и пяти шагов, как понял, что ноги сами несут его к антике. Две долгих недели он избегал встреч с мисс Уэйд, позволяя изводить себя своему собственному воображению. Возможно, именно этим и объясняется его досадная одержимость девушкой. Чем чёрт не шутит – может, стоит ещё разок взглянуть на неё, и наваждение оставит его. Ещё только раз увидеть мисс Уэйд без этого треклятого фартука, не дававшего как следует её разглядеть, и он, удовлетворив своё болезненное любопытство, сможет успокоиться.

Дафна была в антике, но его тайному намерению, с которым он её разыскивал, не дано было осуществиться. Фартук, превосходно скрывающий под собой девичьи формы, вернулся на место. Странно, но Энтони словно бы даже немного успокоился. Никакому другому мужчине в мире не удастся разглядеть пышную грудь и крутые бедра под сим чудовищно широким, прямоугольным балахоном.

«Отличные латы, – подумал Энтони, остановившись в дверях. – Или пояс верности».

Наряд этот, конечно же, вполне подходил для той работы, которую мисс Уэйд приходилось выполнять, но для чего она нацепила его теперь? Энтони не мог понять. Ведь сейчас мисс Уэйд не работала, а стояла посреди комнаты и читала письмо.

– Если у вас войдет в привычку чураться работы днем так же, как и вечером, мисс Уэйд, то мне придётся с сожалением признать, что я заключил весьма невыгодное соглашение, – входя в комнату, заметил Энтони.

Дафна подняла глаза. Увидев на её обычно невозмутимом лице почти безумное выражение, Энтони резко остановился в нескольких метрах от неё.

– Что стряслось? – спросил он.

– Доставили письмо от вашей сестры.

– Что же такого в послании Виолы, что вы выглядите так, словно наступил судный день?

– Я писала ей, что остаюсь в Тремор-холле до первого декабря.

– И что же?

– По её словам, Лондон в декабре весьма скучен, но до неё дошли слухи, будто бы маркиз Ковингтон намерен дать тридцать первого декабря бал в честь семидесятипятилетия своей бабушки. Виконтесса проследит, чтобы меня включили в список приглашённых.

– Ну и что с того?

Не удостоив его ответом, Дафна отвернулась и подошла к окну.

– Согласившись остаться здесь еще на два месяца, я даже не вспомнила о танцах, – пробормотала она себе под нос. – О чём я только думала? Конечно, можно отказаться от бала маркиза Ковингтона, но нельзя же будет отклонять приглашения на все другие балы!

– Мисс Уэйд, я в полнейшем недоумении. Почему предстоящий бал вызвал такое волнение? Я думал, что вы жаждете светских развлечений.

Дафна посмотрела на него как на слабоумного.

– Я не умею танцевать!

– А. – Взгляд Энтони не отрывался от заметавшейся по комнате девушки. – Серьёзная проблема. Очень трудно вращаться в свете, не имея соответствующего воспитания. А умение танцевать – это, боюсь, de rigueur (de rigueur (фр.) – обязательный) для всех юных леди.

Она застонала.

– Вы всегда можете остаться здесь, – не удержался он.

– Ничего другого я от вас и не ожидала. Уверена, мои страдания доставляют вам удовольствие. Именно поэтому предложение леди Хэммонд – полнейшая нелепица.

– Предложение? Какое?

Дафна подняла письмо к глазам и начала читать:

– Если мы хотим, чтобы вы, Дафна, появились в обществе, вам следует научиться танцевать. Понимаю, посещать субботние уроки танцев в зале собраний в Вичвуде вместе с маленькими девочками будет для вас весьма неловко. Пожалуйста, воспользуйтесь моим добрым советом и обратитесь за помощью к Энтони. Хоть в последнее время брат не слишком жалует балы, танцует он великолепно. Думаю, Энтони будет настолько любезен, что не откажется научить вас вальсу и нескольким видам кадрили, – недоверчиво фыркнув (получилось очень похоже на чихание котёнка), Дафна подняла глаза от письма. – Можно подумать, вы согласитесь меня чему-либо учить!

Энтони не нашёл в предложении Виолы ничего нелепого. Скорее даже посчитал его превосходным и вполне соответствующим его намерениям. Отличный способ задержать Дафну в Тремор-холле, честный и выгодный для них обоих. Энтони расплылся в улыбке.

Увидев весёлое выражение на лице своего нанимателя, Дафна тотчас же накинулась на него.

– Вот видите! – обвиняющее направив в его сторону письмо, вскричала она. – Без сомнения, моё невежество в подобном вопросе и возможный провал в обществе словно бальзам вам на душу! Уверена, вы не можете дождаться, когда же я покажу себя в танцах совершенной неумёхой! Полагаете, позор вынудит меня вернуться сюда, чтобы продолжить работу с вашими артефактами?

– Не стоит думать обо мне так плохо. Конечно, мне бы хотелось, чтобы вы закончили здесь свою работу, но только если вы сами к этому стремитесь, а не потому, что вас кто-то вынудил.

Дафна сложила письмо и положила его в карман фартука.

– Я вам не верю.

– Если бы я захотел, чтобы вы остались в Тремор-холле до завершения раскопок, мои положение и влияние позволили бы мне с легкостью этого добиться. Вы не смогли бы отсюда уехать, и никакое родство с бароном вам бы не помогло. У меня много недостатков, мисс Уэйд, но я не склонен наслаждаться чужими промахами в обществе. Вы уже довольно недвусмысленно выразили своё отношение ко мне. Но не стоит ставить под сомнение мою честь.

Дафна отвела глаза, затем снова посмотрела на Энтони:

– Я не хотела вас оскорбить. Однако не могу не спрашивать, что вами двигает.

С тех самых пор, как в возрасте двенадцати лет Тремор стал герцогом, никто не смел интересоваться его мотивами. Сам же Энтони редко считал нужным рассказывать, чем именно руководствуется. Сейчас же – он прекрасно это понимал – было важно объясниться.

– Мои слова не расходятся с делом, мисс Уэйд. Вы собираетесь уехать, а я собираюсь сделать всё возможное, чтобы убедить вас остаться, но я человек чести. И если мне не удастся достичь поставленной цели честно и справедливо, я предпочту потерпеть поражение. Пусть даже открытие музея отложится. – Пока Энтони говорил, ему в голову пришла блестящая мысль, как он мог бы приблизиться к своей цели. Он продолжил: – Мне хотелось бы доказать, что вы ошибаетесь, не доверяя мне.

– И каким же образом?

– Вопреки вашему невысокому обо мне мнению, я совсем не желаю вам провала и был бы счастлив принять предложение Виолы и научить вас танцевать. – Не давая Дафне времени опомниться от удивления, Энтони добавил: – Разумеется, в обмен на то, что вы останетесь в Тремор-холле на более долгий срок.

– Гм. Думаю, не стоило и надеяться, что вы предложите это, не ожидая ответной услуги, не так ли?

– Совершенно верно. Но вы должны признать, я не пытаюсь вас обмануть.

– Как благородно. – Дафна подняла на него глаза, скрестила руки на груди и склонила голову на бок: – Скольким танцам вы собираетесь меня научить? – спросила она резко и деловито. – И сколько времени хотите взамен?