Глава 12

Вечером после ужина, когда Дафна работала в библиотеке, за ней пришел лакей.

– Мисс Уэйд? – окликнул он её с порога.

Дафна подняла глаза от таблички с кельтско-латинской надписью, которую она переводила.

– Да, Олдхэм?

– Его милость послал меня за вами.

Должно быть, пришло время для урока танцев. Она взглянула на часы, стоявшие на камине. Без пятнадцати восемь. Видимо, отстают. Дафна отложила книгу и вслед за лакеем вышла из библиотеки. Взяв зажжённый канделябр, который прежде он оставил на столе за дверью, слуга повел мисс Уэйд по лестнице на последний этаж и дальше, через весь дом, в северное крыло. Герцогу на самом деле удалось найти укромное место, подальше от всех обитателей особняка.

За те шесть месяцев – или чуть меньше – что Дафна провела в Тремор-холле, жизнь её ограничивалась небольшой частью сего огромного дома. На изучение же остального она так и не нашла времени. И когда они с Олдхэмом подошли к двери, расположенной в конце длинного коридора, Дафна совершенно не представляла, где они очутились. Лакей открыл дверь и отошел в сторону.

Энтони поджидал ученицу, стоя у камина в пустой комнате. Он поклонился, когда она вошла, и кивком отпустил Олдхэма. При свете камина и четырех канделябров, горящих по углам, было видно, что помещением давно не пользовались. Пол скрывался под толстым слоем пыли; задёрнутые тяжелые светло-голубые шторы, казалось, не вытряхивались годами; а единственным предметом здесь оказался украшенный замысловатой резьбой деревянный ящик, стоящий на каминной полке.

– Я первый раз в этой части дома, – сказала Дафна, осматриваясь. – Что здесь было прежде?

– Детское крыло.

– Но это же так далеко от других комнат!

Во взгляде, который Энтони бросил на собеседницу, смешалось всего понемножку – насмешка, юмор и какое-то непонятное Дафне выражение.

– Не думаю, что при постройке Тремор-холла вообще думали о детях. Очень долго считалось, что дети не должны путаться под ногами у взрослых.

– По-моему, совершенно несуразная традиция. – Дафна огляделась. – Это ваша детская?

– Да.

Она не могла представить герцога ребенком, сколько ни пыталась. Посмотрев на окрашенные в кремовый цвет стены, и заметив остатки рисунка, сделанного фиолетовыми мелками, Дафна улыбнулась и провела пальцем вдоль линии.

– Карта Римской империи?

– Скорее, попытка изобразить оную. Не идеально, но «для парламента сгодится», как говаривала моя матушка.

Герцог никогда прежде не говорил о своих родителях.

– Какой она была?

Энтони отвел взгляд, словно вспоминая.

– Необыкновеннее человека я не встречал. Но не думаю, что я смог бы объяснить, в чем это выражалось. Матушка всегда была занята – у герцогини много обязанностей, и обязанности эти могут поглотить целиком – но она каждый день находила время для нас с сестрой. Обсуждала с гувернёрами наши уроки, следила, чтобы повар готовил наши любимые сладости, всячески заботилась о нас. Мы с Виолой обожали её. Мне было всего девять, когда мамы не стало, но я помню, что все, кто её знал, скорбели вместе с нами. – Энтони взглянул на Дафну. – Итак, вы готовы приступить к уроку?

– Да, конечно. – Дафна озадаченно осмотрелась. – Но как же музыканты?

Энтони указал на деревянный ящик позади себя.

– Памятуя о нашем разговоре этим утром и о вашем желании избежать зрителей, я подумал, что вы, быть может, предпочли бы это изобретение скрипачам.

Музыкальная шкатулка. Не отрывая взгляда от покрытого искусной резьбой творения, сделанного из дерева грецкого ореха, Дафна медленно подошла к герцогу. Она так сильно хотела ненавидеть Энтони за его слова о самой себе! Зачем, зачем он вёл себя так, что ненавидеть его становилось невозможно?

Она провела пальцем по блестящей серебряной отделке.

– В детстве у меня была музыкальная птичка, – сказала Дафна, – но когда мы с батюшкой уехали с Крита, она перестала петь. Полагаю, оттого, что в Месопотамии очень много пыли и песка. – Обернувшись, она взглянула на Энтони и увидела, что тот тоже смотрит на неё. – Спасибо, ваша светлость, за заботу.

Герцог отвел глаза.

– Не за что, – ответил он и откашлялся. Словно бы смутился. – Полагаю, мы можем начать. Первое, что вам необходимо знать…

Вновь взглянув на Дафну, Энтони неожиданно замолчал. Его взгляд скользнул от выреза платья вниз, по фартуку и дальше, к прочным коричневым ботинкам. Дафна не сомневалась, что в эту минуту он сравнивает её с коричневым богомолом или каким-то другим столь же неприятным и непривлекательным существом. Но когда он заговорил, слова его оказались совсем не теми, что она ожидала услышать.

– Снимите это.

– Прошу прощения?

– Фартук, мисс Уэйд. Снимите его, прошу вас.

Когда Дафна не шелохнулась, Энтони шагнул к ней, протянул руки и, прежде чем она смогла его остановить, дёрнул за завязки, которые скрепляли переднюю и заднюю части фартука. Потрясенная, Дафна попятилась было, но Энтони так и не отпустил тесемки, тем самым лишая её возможности сбежать.

– Не двигайтесь, – развязывая первые два бантика, приказал он. – Клянусь, это самая уродливая вещь, которую я когда-либо видел. От неё надо избавиться.

– Полагаю, вам бы не помешало научиться говорить «пожалуйста», – едко заметила Дафна. – Пусть мой фартук уродлив, но это так же весьма практичный предмет одежды.

– Это ужасный предмет одежды. – Энтони склонился, трудясь над второй парой завязок, затем над третьей. – Вы же женщина, мисс Уэйд. Зачем вам скрывать сей факт под холщовой бронёй? – В вопросе слышалось не только раздражение, но и искреннее недоумение.

Когда Энтони выпрямился, огонь свечей позолотил его каштановые волосы и смягчил резкие черты худого лица. На мгновение Дафна вспомнила, каким она рисовала его в своём воображении – не только прекрасным принцем из сказки, но и добрым, чутким человеком.

Сейчас нечто в выражении его лица напомнило ей о том дне, когда он увёл её из-под дождя, и она внезапно поняла, что это. Он смотрел на неё и видел перед собой не букашку. Не своего наемного работника. Не служанку и не машину. Он видел женщину.

Дафна почувствовала, как застыло лицо, приняв спокойное, безмятежное выражение, которое она всегда использовала как маску, стремясь скрыть от Энтони свои чувства. Она думала, что эта самая маска убережёт её от разбитого сердца, но надежда оказалась напрасной. Сердце Дафны успело разбиться и излечиться. Прятать теперь было нечего. Так какое ей дело, как он на неё смотрит? Ей должно быть всё равно. Но почему-то не было.

Подняв руки к девичьим плечам, Энтони развязал последние две пары завязок, шагнул назад и потянул за собой две части холстины. Он приподнял их и с отвращением оглядел.

– Полагаю, я должен его сжечь.

– Вы не сделаете ничего подобного! Я надеваю фартук, чтобы уберечь одежду.

– Если бы у вас была одежда, которую стоит беречь, я бы с вами согласился.

Дафна оставила его замечание без ответа.

– Это мой фартук. У вас нет права уничтожать что-либо, принадлежащее мне.

– Мисс Уэйд, я не желаю больше видеть это одеяние, если только вы не заняты работой. Пожалуйста, – добавил он, отбрасывая злополучный предмет туалета в угол.

Дафна прекрасно понимала, что, несмотря на слово «пожалуйста», это требование, а не просьба, но спорить не стала. Она надеялась, что они, наконец, приступят к тому делу, ради которого пришли сюда, но Энтони, казалось, не торопился начать урок. Вместо этого он протянул руку и снял с ученицы очки.

Дафна возмущенно и протестующе вскрикнула, но, конечно же, на её негодование не обратили внимания. Энтони сложил очки и убрал их в карман сюртука, а затем снова окинул своего реставратора взглядом.

– Гораздо лучше.

– Верните очки.

– Мисс Уэйд, – перебил он, – у вас красивые глаза. Стыд и позор скрывать их за толстыми стеклянными линзами. Если же вы находитесь в одной комнате с джентльменом, то это просто непростительно.

Сколько раз она мечтала, чтобы он заметил её? Заметил в ней хоть что-нибудь? Дафна не обманывалась – все его хвалебные речи ровным счётом ничего не значили. Энтони хотел, чтобы она осталась в поместье. Если бы он мог добиться этого с помощью комплиментов, то сказал бы, что она пленительнее и обаятельнее самой Клеопатры.

Дафна резко протянула руку.

– Верните мне очки.

– Разве правило употребления «спасибо» и «пожалуйста» относится лишь ко мне? Я только что сделал вам комплимент, мисс Уэйд.

– Благодарю. Если вы не возражаете, я бы хотела получить свои очки назад.

– Вы же не станете надевать их на бал Ковингтона? Обещаю вернуть вашу собственность сразу же, как мы закончим урок.

Тут Энтони внезапно потянулся к её шее. Кончики его пальцев скользнули по девичьей коже, и у Дафны перехватило дыхание. Испугавшись, она уже не могла продолжать спор.

– А теперь что вы делаете? – Она подняла руку, стремясь помешать ему, но безуспешно.

– Этот ваш пучок ничуть не лучше фартука, – ответил он, вытаскивая шпильки. Подушечки его пальцев легко касались хрупкого затылка. – Так как мы одни и нет никого, кто бы мог меня остановить, я избавляю вас от него. Я так долго мечтал об этом.

Когда волосы волной легли ей на плечи, Дафна поняла, что её самообладание исчезает. Она могла отодвинуться, но тогда Энтони понял бы, что его действия не оставили её равнодушной. Она заставила себя стоять спокойно.

– А вы, конечно же, всегда получаете желаемое.

– Не всегда. Иначе вы бы остались в Тремор-холле. Подержите.

Взглянув вниз, Дафна взяла у него шпильки. Она не могла поверить, что позволяет герцогу так себя вести, но так восхитительно было ощущать его руки в волосах, что она не могла заставить себя отстраниться. Ни один мужчина не касался её столь интимно.

– Откуда вам знать, какой должна быть женская прическа? – спросила она, пытаясь отвлечь себя от столь опасных чувств.