— Гэвин пялится на других девчонок? — спросила я.

— Всё время. А что? — ответила Эвери.

— Ты не ревнуешь из-за этого? — спросила я.

— Нет.

— Быть не может, Эвери. Даже чуточку? — спросила я.

— Кейденс, мужчины смотрят на других женщин. Так уж устроены их мозги. Такими уж их создал Бог. И в этом нет ничего такого, если они верны, — сказала она.

— Ну, а откуда тебе знать, что Гэвин тебе верен? — спросила я.

— Потому что врун из него никудышный. Я в ту же секунду пойму, что он мне изменяет, — сказала Эвери. Она на мгновение замолчала.

— Что, Таинственный мужчина изучает меню?

Я хмыкнула.

— Только одно блюдо.

— Так чего ты паришься? Он хочет быть с этим блюдом, или с тобой?

— Думаю, со мной, — ответила я.

— Вот и хорошо. Хватит быть такой неуверенной. Он всего лишь идёт на поводу своей природы.

Я пожала плечами.

— Кажется, это паршивое оправдание.

Эвери фыркнула.

— Нет. Что паршиво, так это всё время устраивать мужчинам разнос за то, что смотрят на женщин. Какая разница? Если он любит тебя, то любит тебя. Тема закрыта.

Я хмыкнула. Мы пока не обменивались фразой «Я тебя люблю».

— Таинственный мужчина заставляет тебя чувствовать себя особенной?

— Да.

— Заставляет чувствовать себя красивой и желанной?

— Да.

— Тогда перебори себя. Он, скорее всего, уже влюблен в тебя, а ты переживаешь из-за какой-то женщины, которая и значения то не имеет.

— Как ты можешь быть такой мудрой в свои восемнадцать? — спросила я. Я немного поддразнивала, но ответила она серьёзно.

— Я читаю много Космо и эротики, — ответила Эвери, — А ещё Библию. Её я тоже читаю.

— Прояви уважение, — сказала я.

— Я и так, — фыркнула Эвери. — Я читаю Библию, ты, маленькая шлюшка. Только закончила читать «Послание к Галатам» прошлой ночью.

Я усмехнулась, думая о том, как Эвери использовала слова «Библия» и «шлюшка» в одном предложении, когда голос мистера Коннели вернул меня в настоящее.

— Хммм? — спросила я.

— Я сказал, что хотел бы, чтобы ты подошла к доске и разобралась с этой проблемой, — ответил мистер Коннели.

Я тут же напряглась. Он не мог говорить это всерьёз. Он никогда прежде не говорил кому-то из учеников подойти к белой доске. Он всегда спрашивал, не желая срывать ученика с места. Он считал это ужасной практикой. Именно так он сказал мне. Именно так он сказал всем в этом классе. Я помнила. Это было в первую учебную неделю.

Я покачала головой.

— Я не просил, Кейденс. И в любом случае, тебе не повредит практика, — добавил мистер Коннели.

Зачем он это делает? Неужели он действительно так разозлился из-за нашего вчерашнего разговора? Я изменила точку зрения, и собиралась ему об этом сказать, но он не дал мне шанса.

— Я не понимаю, — сказала я, хватаясь за края парты.

— Я подскажу, — ответил мистер Коннели. Он протянул мне свой маркер. — Давай.

Я соскользнула со своего места и пошла к доске, ведь так положено. Когда учитель говорит тебе что-то сделать, ты это делаешь. Не жалуешься. Не споришь. Я уже пробовала разок, и на меня за это наорали.

— Все, обратите внимание на Кейденс, пожалуйста, — сказал мистер Коннели. Он бросил на меня быстрый взгляд, и я знаю, что он увидел панику на моём лице. — Все смотрим на неё.

Я уставилась на доску. Я понятия не имела, на что смотрю. Куча цифр, линий и странных символов, которые должна была знать. И буквы. Маркер в моей руке стал скользким, и я подумала, что он выскользнет, если попытаюсь писать. Я выжидающе посмотрела на мистера Коннели.

— Нет причин, чтобы ты не могла начать это решать, Кейденс, — сказал мистер Коннели. — Начать – это даже не самое сложное.

Позади меня раздалось шуршание, как будто ученики тревожно ерзали на своих местах. Все в классе знали, что мистер Коннели цепляется ко мне. И им это не нравилось.

— Так что? — спросил мистер Коннели.

— Я не знаю, — прошептала я.

— Эм, мистер Коннели? Может, я мог бы помочь Кейденс?

Я обернулась и увидела Джейкоба, стоящего у своей парты.

Джейкоб. Он влюблён в меня с седьмого класса.

— Сядь, Джейкоб, — приказал мистер Коннели. — Кейденс нужно научиться справляться самой.

— Я не знаю, как его решить, — повторила я. Мой голос дрожал. Моё тело тряслось. Всё было кончено в считанные секунды. Я это чувствовала.

— Каков предел, Кейденс? — спросил мистер Коннели. — Предел. Мы изучали его весь год. Может, тебе стоит быть внимательнее в классе.

Я поднесла маркер к доске и написала цифру «3».

— Я даже не знаю, что это значит, — произнес мистер Коннели.

Я стерла «3» и написала «5».

— Попробуй ещё, — насмехался он.

Я стёрла «5» и написала цифру, которую не смогла даже вслух назвать. Во всю длину белой доски, слева направо, до самого края, длиной в 45 символов.

Я достигла своего предела.

Мистер Коннели взглянул на меня, а потом сказал, — Ты ходишь на дополнительные занятия дважды в неделю, Кейденс. Это дополнительные четыре часа обучения. Так почему ты не можешь решить эту задачу, как твои одноклассники?

Мои глаза тут же наполнились слезами. Я положила маркер на поднос под доской и подошла к своей парте. Я увидела, как слёзы упали на мой открытый блокнот. Я закрыла его, собрала книги и вышла из класса. Тихонько закрыла дверь, убедившись, что она надежно закрыта, прежде чем испустить мучительный всхлип. Меня никогда в жизни так не унижали, даже когда я стояла перед судьей, выносящим приговор. Это было гораздо хуже, ведь мистер Коннели должен был заботиться обо мне.

Я зашла в женский туалет и достала свой мобильный. И стала писать сообщение.

Я: Мне надо уйти. Прямо сейчас.

Эвери: Что случилось?

Я: Очень плохой день.

Эвери: Не подождешь до конца четвертого? У меня тест.

Я: Да.

Эвери: Ок.

Я вытерла слёзы с экрана телефона и убрала его обратно в сумку. А потом проплакала весь первый урок, пока не прозвенел звонок.