Лиза Свеллоу Обретая Эвана

ПРОЛОГ

АВГУСТ

НЕСС

Я обвиваю рукой обнаженную грудь Эвана и зарываюсь лицом в бугры его мускулов. От него пахнет кокосовым кремом для загара и потом, а его кожа такая же прохладная, как вечерний бриз, уносящий прочь дневную жару. В ответ Эван пробегает пальцами по моим плечам и поддевает большим пальцем резинку моего бикини.

— А ты неплохо загорела, — говорит он, замечая белую линию и затем касаясь нежным поцелуем моего плеча.

Я дрожу, несмотря на теплый вечер и воспламеняющий жар его поцелуя. Ткань — не самый надежный барьер между нами. Постоянное нахождение рядом в полуголом виде, по идее, должно было уже войти в привычку после двух месяцев жаркого европейского лета, однако вспышки желания, возникающие всякий раз, как наши тела соприкасаются, остались неизменными.

Поерзав на белом песке, я прислоняюсь к Эвану спиной, и он облокачивается на мини-холодильник, который мы закопали в песок. Пикник окончен, мы в последний раз сидим и смотрим на закат над Средиземным морем, попивая местное вино из пластиковых стаканчиков. Звук спокойной воды, трущейся о берег поблизости, — единственное, что окружает нас. Тишь да благодать с недавних пор заняли особое место в нашей жизни.

— Я хотел бы остаться здесь навечно вместе с тобой, — шепчет Эван. — Только ты и я.

Я трусь головой о его плечо.

— Реальная жизнь не позволит.

— К сожалению, да.

Когда постоянно живешь и дышишь друг другом, время летит незаметно. Спокойный характер Эвана заземлял мой обычно беспокойный нрав, и мы находили компромиссы. Мы научились говорить о прошлом и о будущем. Безопасное место для понимания, кто мы есть, без вмешательства реального мира. В последние два дня мне не давал покоя ноющий страх о том, что случится, когда мы вернемся к нашим прежним жизням. Но я гнала сомнения прочь, не желая портить этих Несс и Эвана.

— Мне будет не хватать этого, — говорит он, переплетая наши пальцы.

Я изгибаюсь из-за щекотливого предчувствия.

— Этого?

— Тебя. В полуголом виде. Здесь мне не приходилось представлять тебя без одежды. — Рука Эвана соскальзывает на мою талию и притягивает меня ближе. Я беру его за руки и оборачиваю их вокруг себя, пробегая пальцами по его загорелым предплечьям, после чего поворачиваюсь и целую сплетение мышц на его бицепсе.

— Думаю, разгуливая по Лидсу в бикини, я выглядела бы смешно.

Отстранившись и развернувшись, я усаживаюсь на колени Эвана, оседлав его. Я приглаживаю его каштановую челку, убирая ее с глаз. Его волосы отросли и вновь прикрыли уши, смягчая черты лица, а может быть, дело было в той свободе, которую он испытывал последние несколько недель. Эван быстро загорел, и, по моему мнению, золотистый загар делал его крепкие мышцы еще сексуальнее.

Карие глаза Эвана сияют, когда он одаривает меня улыбкой, которая так раздражала меня в день нашей первой встречи. Она раздражала меня прежде всего тем, что сопротивляться ей было сложно, а тому Эвану, которого я повстречала сначала, просто необходимо было оказывать сопротивление.

— Даже не думай применять это на мне, — говорю я, натянув суровую мину.

— Что именно?

— Улыбку в стиле «пойдем в постельку», которую ты используешь со всеми девушками.

Чрезмерно сексуальная улыбка Эвана превращается в ухмылку.

— Только с тобой, и я не пытаюсь затащить тебя в постель.

— Нет?

— Нет. — Он тянется к моей спине и оттягивает резинку моего бикини.

Я хватаю его за руку.

— Эван!

— Брось, здесь темно. И вокруг ни души. — Эван понижает голос и приближает ко мне лицо, оставляя на моих губах мягкие поцелуи и намекая, что последует дальше, когда он вновь отстранится.

Как только солнце скрылось за горизонтом, быстро стемнело. На этой неделе мы приходили сюда каждый день, гуляли вдоль пляжа и редко видели других людей. Эван сжимает мои плечи и затем целует мою ключицу, прокладывая дорожку из поцелуев к вершине моей груди. Не говоря ни слова, Эван убирает непрочный материал с пути и обхватывает ладонями мою грудь. Круговым движением лаская мой сосок большим пальцем, он поднимает на меня взгляд, и его бровь вызывающе приподнимается.

Жар приливает к моему лицу, и мне не удается сдержать рвущийся с губ вздох. Видимо Эвану только это и нужно, потому что он кладет обе руки на мою талию и притягивает меня к себе, заменив большой палец на рот. Я впиваюсь в волосы Эвана и удерживаю его лицо на себе; настойчивость его губ наполняет мое тело желанием и лишает разум остатков логики.

Блуждая руками по моей спине, Эван отстраняет лицо.

— Я хочу тебя прямо здесь. И сейчас. Я хочу сохранить этот момент в памяти на тот случай, когда меня не будет рядом с тобой. А так ты будешь со мной вечно.

Глаза Эвана темнеют, а улыбка уступает место взгляду, говорящему мне все, что я хочу знать. Говорящему о том, что он собирается сделать, вне зависимости от того, на пляже мы или нет. В ответ я облизываю нижнюю губу, наслаждаясь его стоном. Эван запускает руки ко мне в волосы и притягивает меня ближе, проникая языком ко мне в рот с нетерпением, от которого у меня перехватывает дыхание, и в животе начинают трепетать бабочки. Ну как я могу отказать?

ГЛАВА 1

СЕНТЯБРЬ

НЕСС

Вот уж не думала, что учеба в медакадемии может привести к тошноте и учащенному сердцебиению. Мой первый диагноз: я нервничаю, как проклятая. Огромная аудитория забита до предела, за исключением, разве что, заднего ряда. Здесь несколько сотен студентов, и я не знаю ни одного из них. Я быстро перевожу взгляд с одного человека на другого, стараясь найти того, кто не выглядит, как часть группы. Неужто я упустила возможность вписаться, не вернувшись из Европы вовремя? Если не считать нескольких любопытных взглядов, когда я вошла, никто даже не сказал мне «привет». Другие, заходя в аудиторию, обязательно приветствовали хотя бы одного человека взмахом руки или улыбкой. Правда в толпе нашлась парочка знакомых мне лиц, но никто из них меня не узнал.

Я нахожу ряд со свободными местами в конце аудитории и выбираю место рядом с проходом и дверью, создавая так много личного пространства, как только могу. Сев, я делаю глубокий вдох и выдох, успокаивая себя. Переключив внимание с толпы на свою сумку, я трачу в два раза больше времени, чем обычно, на то, чтобы достать ручку и бумагу, так что мне не нужно ни с кем знакомиться.

Удивительно, как быстро в новых условиях испарилась уверенная и самая умная часть меня. Я расслаблена здесь не больше, чем на своей старой работе в call-центре.

Мужчина средних лет успокаивает толпу, включив микрофон и запустив презентацию в PowerPoint, чтобы познакомить нас с тем, что мы будем изучать в медакадемии следующие пять лет. Пять лет. А если я хочу стать психиатром, то помимо этих пяти, я потрачу еще несколько лет. Люси врывается в мои мысли вместе с образом разбитого Эвана образца прошлого года, и я смаргиваю. Вот та реальность, из-за которой я здесь.

В конце аудитории, скрипя, медленно открывается и закрывается дверь, и я понимаю, что кто-то останавливается рядом со мной.

— Можешь подвинуться? — шепчет мужской голос.

Не поднимая взгляда, я выражаю недовольство и смещаюсь.

— На два сиденья. Нас двое.

Я нарочно вздыхаю и вновь смещаюсь, по-прежнему не глядя на него.

— Ты единственная, кто сидел с краю. Между тобой и другими целых шесть мест! — говорит он.

— Да, потому что здесь никого не было. — Я поворачиваю голову и встречаюсь со светло-голубыми глазами парня, сидящего рядом со мной.

Его темно-русые волосы коротко стрижены и приподняты посередине, как у многих парней в наши дни. Мы изучаем друг друга, составляя первое впечатление, и я не могу с уверенностью сказать, какое впечатление произвожу на него. Полагаю, несильное, потому что он быстро отводит взгляд.

Дверь снова скрипит и входит другой студент. Он чуть старше остальных — полагаю он пропустил год или два, потому что выглядит старше недавно выпустившихся из старшей школы студентов вокруг меня. Его лицо обрамляют темно-каштановые волосы, часть из которых заправлена за уши. Если бы я опоздала на лекцию, то постаралась бы проскользнуть, как блондин, но он, казалось, не испытывает неудобства по этому поводу; от него исходит та естественная самоуверенность, от которой не отказался бы каждый из нас.

Парень рядом со мной машет ему рукой, и вновь прибывший опускается на свободное место рядом с ним. Я устраиваюсь на своем сидении и сосредотачиваюсь на приветственной речи декана кафедры.

— У тебя есть ручка?

Я сощуриваюсь и поворачиваюсь.

— Ручка?

Кто вообще способен прийти в первый учебный день без ручки?

— Для него. — Он указывает на каштановолосого опоздавшего, который одаривает меня извиняющейся ухмылкой.

Я наклоняюсь, чтобы достать ручку из переднего отделения своей сумки. Самую дешевую, так как не уверена, что получу ее назад.

Вызывающие головокружение утренние лекции, ознакомительные семинары и последовавшая за ними письменная работа. Я забиваюсь в уголок шумной академической кафетерии, желая, чтобы Эван оказался рядом со мной. Или, чтобы мы снова оказались в Европе. Я блуждаю по воспоминаниям о солнце, море, песке и сексе. О двух месяцах, что мы провели вместе, не разлучаясь ни днем, ни ночью. В середине поездки мы столкнулись с напряженностью, возникающей при сплетении жизней, но смогли справиться с ней. Спокойный характер Эвана столкнулся с моей беспокойной натурой и аннулировал напряжение. И ничто так не помогает справиться с раздражением, как умопомрачительный секс.

— Ручку?

Я выныриваю из своих дневных мечтаний. Каштановолосый парень протягивает мне ручку, и я беру ее.

— Спасибо. Это всего лишь ручка, мог бы забрать себе.

Попытка составить первое впечатление снова вступает в силу, пока мы изучаем друг друга взглядами. Хотелось бы мне, чтобы все носили именные бейджи, потому что, если он представится, клянусь, я забуду об этом через две секунды. Он одет в футболку с Нирваной, клетчатую бело-голубую фланелевую рубашку и порванные джинсы. Немного шаблонно. Я бросаю взгляд на его конверсы. Ну да, точно.