Глава 7

– АЛЕВО! – Яростный рев архонта Приграничья сотряс древние камни Тахейн Глиффа и заставил брауни спешно искать укрытия, убираясь с пути разгневанного владыки. – Во имя всех проклятых созданий, асраи, тебе лучше выйти добровольно!

– А разве я пытался скрыться? – Обнаженный по пояс и уже абсолютно здоровый Алево благоразумно вышел из дверей своих покоев, желая избежать возможных разрушений внутри. В конце концов, он не один год тут обживался и весьма трепетно относился к интерьеру и милым симпатичным вещичкам, которыми себя окружал, потворствуя вечному стремлению его расы к эстетству. И отдавать все это на откуп гневу Грегордиана ему не хотелось. Все же его кости, если уж на то пошло, способны срастись за пару дней, а вот хрупкий антиквариат восстановить будет гораздо сложнее, даже прибегнув к магии.

Архонт налетел на него, словно бирема, потерявшая управление в жуткий шторм, и остановился, лишь практически столкнув их лбы, неистово выдыхая и убивая взглядом.

– Твой проклятый артефакт ничем не помог! – излил на Алево свой гнев деспот, почти оглушая.

– Могу я высказать предположение, что переговоры с Эдной пошли… м-м-м… не по тому сценарию, что был выстроен в твоем воображении?

– Никаких переговоров не было!

– Смею спросить – почему?

– Потому что она сразу отказалась сказать мне, где она! О чем же еще говорить тогда?

– То есть… проклятье… Грегордиан, ты же не хочешь мне сказать, что просто явился в ее сон и потребовал выложить тебе сразу, где она? А как же соблазнение, внушение чувства безопасности, дипломатичность, о которой мы говорили?

Грегордиан, издав какой-то глухой рокот, резко отшатнулся от Алево и развернулся, избавляя его от визуального давления.

– Уж поверь, я соблазнил ее настолько, что мы оба едва не кончили! – Деспот, говоря, поднял руки и уставился на свои раскрытые ладони, будто недоумевал, почему они прямо сейчас не касаются тела его женщины. – И я весьма дипломатично попросил – заметь, не потребовал – сказать, куда их занесло, чтобы забрать ее.

– Я так понимаю, о самой причине бегства ты не соизволил спросить?

– Да к ноггловым сучкам эти вопросы, когда Эдну в любой момент могут сожрать или покалечить! – снова взорвался Грегордиан, взмахнув руками. – Неужели нельзя разводить все эти сопливые разговоры уже после того, как она будет здесь, в безопасности? Впереди у нас целая вечность для дурацкой трепотни!

– Вынужден тебя разочаровать, мой архонт, но по какой-то немыслимой причине с женщинами такой подход срабатывает далеко не всегда. – «Почти никогда» Алево оставил при себе. Разве что на заднице упрямицы уже практически смыкаются челюсти какой-нибудь твари, и она сама запрыгивает тебе на шею в поисках защиты, вопя, что была не права, решив вильнуть дерзким хвостом, как флагом независимости. Или, как в его случае, взмахнуть голубыми крыльями.

– Чушь! Женщины не стремились бы заполучить влиятельных и сильных любовников, если бы не думали о защищенности и прочих плюсах, которые дает покровительство такого мужчины!

– Грегордиан, – асраи потер лоб, предчувствуя долгие препирательства со своим другом и повелителем, которые всегда могли закончиться членовредительством, – не путай рассудочный выбор максимально выгодного варианта и то, что у вас с Эдной!

– Это ты о том, что возможности выбрать меня или другого я ей не предоставил? – мгновенно набычился дини-ши.

– Можешь меня, конечно, ударить, но ты рассуждаешь глупо, сворачивая в эту сторону. Уж в том, что будь у Эдны на выбор все мужчины двух миров, она все равно смотрела бы только на тебя, я абсолютно уверен. Она больна тобой на всю голову и остальные части организма, неизлечимо и смертельно. – «Так же, как и ты ею» хитрый асраи тоже счел за благо проглотить. – Я же говорил о том, что все между вами замешано на эмоциях и чувствах, а совсем не на велениях разума и взвешенных решениях.

– А из этого, значит, следует, что мне нужно поговорить с ней о погоде и еще какой-нибудь ерунде, прежде чем спросить о местонахождении? – пренебрежительно скривился деспот.

– Вот о чем я! – позволил себе каплю раздражения Алево. – Ты хоть спросил «почему»?

– Ты, случайно, заранее с ней не сговорился? – подозрительно прищурился Грегордиан.

– Мой архонт, в последнее время ты вообще не давал толком общаться с твоей женщиной. А, между прочим, напрасно!

– Ключевое слово тут, как ты правильно заметил, Эдна – МОЯ женщина! И я не какой-то жалкий слабак и недоумок, чтобы поручать кому-то решать проблемы, возникающие между нами!

– Согласен полностью, Грегордиан. Но позволь заметить: пока ты не продвинулся. И до тех пор пока так и будешь давать понять Эдне, что считаешь толкнувшие ее на побег причины ерундой, с места и не сдвинешься.

– А ты, значит, полагаешь, что они не чушь, по сравнению с теми угрозами, которым она подвергается прямо сейчас? – язвительно осведомился деспот.

– Мое-то мнение в этом вопросе полностью совпадает с твоим, Грегордиан, но вот Эдне знать это не обязательно! Когда есть дикая смесь из влюбленной женщины и ее задетых чувств, инстинкт самосохранения неожиданно теряет свою главенствующую роль в руководстве действиями этой особы. Хотя справедливости ради надо сказать, что мужчины в таком же состоянии недалеко от них ушли.

– Хочешь указать на кого-то конкретного? – тут же напрягся деспот.

– Вовсе нет. Это обобщенные умозаключения, мой архонт.

Грегордиан, хмурясь и сцепив руки за спиной, прошагал по коридору с десяток метров в одну сторону, потом обратно и остановился перед асраи, глядя уже без гнева, но при этом с отчетливо читаемой решительностью, как некто имеющий точное понимание чего-то и не собирающийся отступать от этого.

– Друг мой, с самого начала я слушаю твои советы относительно того, как мне следует или не следует обращаться с Эдной, – на удивление спокойно начал он. – И поначалу я был склонен с ними соглашаться. Пока она для меня была лишь жутко возбуждающей и одновременно раздражающей секс-игрушкой с неопределенным сроком жизни, эта политика заигрывания и поглаживания в нужных местах и моментах казалась мне вполне приемлемой, хоть и, надо сказать, трудно осуществимой с моим характером и привычками. На то она и игрушка, чтобы не относиться ко всему с ней связанному слишком серьезно, и зачем излишняя прямота там, где можно добиться желаемого, давая поблажки и прислушиваясь к капризам. Нужно признать, что это было даже занимательно моментами, но как ты сам видел, с Эдной не всегда имело нужный результат.

– Я никогда не утверждал, что эта женщина проста в управлении, мой архонт, – попытался пошутить асраи, но необычайно серьезный взгляд Грегордиана остановил его.

– Теперь же, когда все между нами настолько изменилось, я пришел к выводу, что не желаю больше следовать прежним твоим советам, асраи. Мне претит сама мысль о том, что я должен по-идиотски заигрывать с ней, вводить в заблуждение или притворяться спокойным, тогда как на самом деле в бешенстве. Мне вообще не нужно соблазнять Эдну, так же как и ей абсолютно это не нужно со мной! Не желаю разговоров ни о чем, плясок вокруг ничтожного и недостойного внимания! Я просто хочу вернуть ее назад, живой и здоровой, и видеть рядом с собой весь остаток жизни! Просто потому что когда ее нет, все вокруг мне натуральным образом обрыдло. Вот и скажи мне, умник, неужели для женщины, настолько сильно желающей именно меня, этого недостаточно?

– Ну, раз ты так ставишь вопрос, мой архонт, то позволь и мне быть полностью откровенным, рискуя разозлить тебя. Если именно эта женщина настолько важна для тебя, то как ты умудряешься признавать мелким и недостойным внимания ее эмоции и дискомфорт, спровоцированный твоим к ней отношением?

– Каким таким отношением?! Я готов исполнять все ее капризы и баловать всеми доступными способами, терпеть непокорность и упрямство, прощать любые вольности!

– Мы сейчас говорим об Эдне-твоей-будущей-супруге, по идее, равной тебе во всем, или все еще об Эдне-игрушке, обожаемой и единственной в своем роде, но все же лишенной свободы в полном смысле этого слова?

– Алево! – предупреждающе зарычал деспот, но, как обычно в подобных ситуациях, это не возымело должного действия на асраи.

– Грегордиан, сам я никогда не проходил через подобное и, если Богиня хоть немного благосклонна ко мне, надеюсь, и не пройду. Именно поэтому мне столь легко смотреть на все происходящее отстраненно и рационально. И я думаю, что если уж тебе не подходит политика дипломатии в отношении Эдны и ты предпочитаешь простоту и ясность, то просто и ясно тогда скажи ей, что тебе совершенно непонятны причины ее поступка и по большому счету плевать на них, но это не значит, что не важна она сама, потому как без нее ты сдохнешь.

– Ну и чем это будет отличаться от того, что я говорил ей раньше?

– Тем, что ты признаешь наличие проблемы, хоть и не готов ее пока решать, а не отмахиваешься от самого факта ее существования. К тому же фразы типа «мне без тебя не жить» и «подыхаю от тоски» всегда чудесным образом срабатывают с женщинами!

– Ты все же асраи до мозга костей!

– Именно так! – склонил светловолосую голову Алево.

– В любом случае я не смогу сказать что бы то ни было Эдне до того момента, пока не найду ее, потому что твой дурацкий артефакт больше нечем заправить. – Грегордиан выдернул из кармана нечто вроде тончайшей паутины, сотканной из сотен золотых цепочек не толще конского волоса, с единственной плоской деталью практически в центре, напоминающей небольшой медальон с крошечным замочком сбоку, и потряс им перед лицом асраи.

– На гребне было больше десятка ее волос, неужели ты все сразу… – начал Алево, недоверчиво уставившись на деспота, но осекся, когда тот щелкнул по усыпанному ярко-фиолетовыми камнями подобию небольшого резервуара на золотой сетке для лица, и оттуда на пол посыпалось немного пыли, напоминающей скорее пепел. – Богиня, нет! Но зачем все сразу, Грегордиан?