— Ложись.

Она откинулась на кровать, заметно напрягшись. Я сбросил туфли и растянулся рядом с ней, все еще почти полностью одетый. Схватив ее за бедро, я притянул ее ближе к себе, склонившись над ней.

Намек на нервозность пробежал по ее прекрасному лицу. Сосредоточившись на ее теле, а не на лице, поцеловал в шею. Она лежала неподвижно, затаив дыхание. Не очень хорошая реакция, но и не слишком плохая. Еще раз поцеловав ее прямо под ухом, она удивила меня, дернувшись и издав смешок.

Девочка-подросток захихикала. Я помолчал, потом поднял глаза. Она прикусила нижнюю губу, на ее лице появилось нечто среднее между смущением и неуверенной улыбкой. Она выглядела как чертова девчонка. Совершеннолетняя, мне под зад. Она была совершеннолетней, но ее выходки, реакция, выражение лица… были не как у взрослой женщины, а как у девочки на пути становления женщиной.

Я оттолкнулся, подавив вздох.

— Мне очень жаль, — быстро сказала она. — Я не хотела смеяться. Я боюсь щекотки.

Она смотрела на меня с неуверенностью, ее глаза внезапно наполнились тревогой. Все шло совсем не так, как я надеялся. Макияж и элегантное платье делали ее старше. Теперь, без макияжа и в ночнушке, она выглядела как подросток, которым и являлась.

Я делал то, что было необходимо. Угрожал, пытал, убивал, так что переспать с женой было проще простого.

Я проигнорировал ее извинения и встал. Чем быстрее я покончу с этим, тем лучше. Я снял рубашку, затем брюки и носки. Потянувшись за своими боксерами я заметил пристальный взгляд Джулии. Ее огромные глаза делали ее еще моложе и невиннее, и она смотрела на меня со смесью восхищения и страха.

Я отпустил пояс трусов, решив, что будет лучше, если пока я буду держать свой член прикрытым. Если она издаст испуганный крик, увидев его, я скажу Луке трахнуть себя на гребаных простынях, и тогда моя кровь определенно окрасит их в красный цвет.

Присев на край кровати, я потянулся к ее колену, слегка коснувшись его.

Она снова дернулась и прикусила губу, пытаясь сдержать очередной смешок.

— Я совершенно уверен, что знаю одно место, где ты не боишься щекотки, — сказал я сардонически.

Она поджала губы.

— Ты не можешь знать… — ее глаза расширились. — Ты имеешь в виду… — она быстро втянула воздух.

По крайней мере, она поняла мой комментарий. Если бы она смотрела на меня пустым взглядом, я бы не выдержал.

Я опустился коленями на кровать. Я хотел расслабить ее настолько, чтобы свести боль к минимуму. Моя первая жена плакала во время нашей первого раза, опыт, который я действительно не хотел повторять. Я задрал ее ночнушку достаточно высоко, доставая до трусиков, и мой пах напрягся знакомым образом, увидев ложбинку между ее бедрами. Я коснулся пальцами ее бедер, просовывая их за пояс нижнего белья.

Она лежала совершенно неподвижно, наблюдая за мной с приоткрытыми губами и той проклятой невинностью, которая собиралась убить меня.

— Можно я их сниму?

Это был риторический вопрос — мы оба знали, чего от нас ждут.

— А если я скажу «нет»? Будет ли это иметь значение? — спросила она с оттенком дерзости.

— Тебе станет легче, если я продолжу, несмотря на твое «нет»? Мне это точно не поможет.

— Сомневаюсь, что тебя это волнует. Это, конечно, не причинит тебе такой боли, как мне.

Гнев захлестнул меня. Я двинулся на неё, хватая за плечи. Ее руки поднялись вверх, словно защищаясь от меня, мягкие ладони прижались к моей груди. Ее глаза расширились, и она метнула их к моей груди, ее пальцы дрожали против меня.

— Послушай. Ты права. Ты будешь той, кто будет испытывать дискомфорт, но я могу гарантировать, что вести себя как ребёнок по этому поводу не поможет. Если ты будешь работать вместе со мной, будет лучше.

— Дело не только в боли. До этого момента мужчинам разрешалось целовать мне руку или танцевать со мной на светских раутах, не более того. А теперь ты здесь, надо мной, наполовину голый, и я наполовину обнажена, и скоро мы оба будем голыми, и ты собираешься… — она глубоко вздохнула.

— Я знаю, — тихо сказал я. — Не начинай плакать.

Она закусила нижнюю губу между своими зубами. Через мгновение она твердо сказала:

— Я не буду плакать, — потом посмотрела на меня снизу вверх. — Почему тебя это волнует? Ты видел кое-что похуже плача.

Так и было. Гораздо хуже, и мне было плевать. Но Джулия была молода, слишком молода. И была моей женой — женщиной, которая должна была стать матерью моим детям. Блядь. Это такая неразбериха.

Она закусила губу, не глядя на меня, но на что-то, что могла видеть только она.

— Джулия, — пробормотал я, и ее взгляд остановился на мне. — Помоги мне с этим. Она посмотрела на меня своими большими глазами и медленно кивнула.

Облегчение наполнило меня. Опустив голову, я легонько поцеловал ее в губы. Снова. При третьем поцелуе губы Джулии нерешительно коснулись моих, и я втянул в рот ее прелестную пухлую нижнюю губу. Она издала едва слышный звук и закрыла глаза. Мой язык погладил ее, открылся и погрузился внутрь, впервые пробуя на вкус мою жену. Черт, так невероятно сладко, что это убьет меня. Не прекращая поцелуя, я положил ладонь ей на грудь.

Ее глаза распахнулись, и она слегка вздрогнула. Я отодвинулся от ее рта, наблюдая, как она гладит меня ладонью по боку, а потом снова вверх — мягкое прикосновение, обещание, что я буду обращаться с ней бережно.

— Ты позволишь мне раздеть тебя?

И снова молчаливый кивок. Я присел на корточки и помог Джулии сесть. Затем просунул пальцы под подол ее ночнушки и потянул вверх. Она подняла руки, чтобы я мог стянуть ее через голову. Бросив хлипкую вещицу на пол, я снова повернулся к Джулии. Ее руки были свободно скрещены на груди. Прикусив губу таким милым образом, она медленно опустила их, давая мне прекрасный вид на ее грудь. Боже, она была прекрасна.

Я потянулся к ней и нежно провел костяшками пальцев по ложбинке между ее прелестными грудями. Джулия дернулась, сморщила нос, сдерживая один из смешков. Ее щеки покраснели.

— Мне очень жаль.

— Нет, — ответил я чуть тише. Я бы предпочел, чтобы она хихикала, а не плакала, и сейчас она, к счастью, не выглядела так, будто вот-вот расплачется. — Ты очень красивая, — сказал я ей. Ибо это была правда, потому что я не хотел, чтобы она стеснялась. Это только заставит ее напрячься еще больше.

— Спасибо.

— Не за что, — пробормотал я, проводя костяшками пальцев по внешней стороне ее груди.

Ее соски затвердели, и румянец на щеках распространился по всему лицу. Я был рад, что не послушался своей совести и не попросил Луку отменить свадьбу, так как она была слишком молода для меня. Именно в этот момент я понял, что она будет моей навсегда.

Я провел большим пальцем по ее соску, и Джулия втянула воздух. Я повторил это движение, подавив стон от ощущения ее идеального соска.

— Тебе нравится это?

— Да. Очень приятно.

Я провел рукой по ее трусикам.

— Откинься назад.

Она так и сделала, и ее тело заметно закаменело. Мышцы ее живота напряглись, и она задержала дыхание.

— Это не повод напрягаться. Я только сниму с тебя трусики.

Медленно, я спустил их вниз и облегчение, сопровождаемое желанием, затопило меня. Большинство женщин для первой брачной ночи использовали воск во всю силу, и хотя мне это нравилось, с Джулией это только подчеркивало ее возраст. К счастью, у нее имелся небольшой треугольник темно-каштановых волос на холмике.

— Знаю, что это не традиция, но я не хотела…

— Это замечательно, — я гаркнул.

Она застенчиво посмотрела на меня, поджав ноги. Я позволил себе полюбоваться ею, затем наклонился и поцеловал в живот, глубоко вдохнув, уловив еще один запах клубничного лосьона, который она, должно быть, нанесла до этого. Такая сладкая, моя жена.

— Раздвинь для меня ноги.

— Зачем?

Я поднял глаза, подавляя нетерпение от ее упрямства, увидев тревогу на ее красивом лице.

— Джулия.

Она раздвинула ноги, но только чуть-чуть, и мне пришлось раздвинуть их чуть шире, чтобы я мог забраться между ними. Затем я взял киску своей жены. Блядь. Мое желание вернулось в полную силу. Я наклонился вперед, но Джулия напряглась, и ее рука взметнулась вверх, прижавшись к моему лбу, останавливая. На мгновение мне показалось, что я сейчас рассмеюсь. Эта ситуация была слишком тяжелой даже для моего контроля.

— Что ты делаешь?

— Пытаюсь помочь тебе расслабиться.

Она посмотрела на меня сверху вниз.

— Но… зачем?

— Потому что большинству женщин это очень нравится. Думаю, тебе тоже.

Она сморщила нос, будто я собирался сделать что-то гадкое.

— Так ты собираешься… поцеловать меня там, внизу?

Я хмыкнул, не в состоянии сдержаться.

— Да, я собираюсь поцеловать тебя там, лизать, сосать, и надеюсь, тебе это понравится так же, как и мне.

Ее брови взлетели вверх. Я опустил голову к ее бедру, подавляя очередной смешок. Ее кожа была мягкой на моей заросшей щетиной щеке, и мои глаза снова нашли ее идеальную киску. Я обхватил пальцами ее руку и убрал со лба.

— Я собираюсь поцеловать тебя, сейчас.

Я приподнялся и наклонился ближе. Джулия затаила дыхание, ее тело стало таким напряженным, что я был уверен, что она в любой момент разорвется пополам. Мои губы коснулись ее бархатных складок, и она дернулась, резко втянув воздух. Мой взгляд метнулся к ней.

— Было щекотно? — прохрипел я.

Джулия крепко зажмурилась и застыла на месте.

— Нет.

Я поцеловал то же самое место, приложив немного больше давления. Ее киска пахла еще слаще и совершенно неотразимо. Снова резкий вдох. Я оставлял поцелуй за поцелуем по всей ее киске, давая ей время привыкнуть к моему вниманию. Она никак не реагировала, только прерывисто дышала. Я не был уверен, что ей это нравится. Я провел ладонью по внутренней стороне ее бедра и слегка надавил, желая раздвинуть ее, чтобы мне было удобнее, но она сопротивлялась. Мое разочарование снова вспыхнуло, но я оттолкнул его. Восемнадцатилетняя. Молодая и неопытная.