То, что тебя сейчас ожидает, обещаю, ты никогда не сможешь простить маленькой Пейшенс.

Я знаю, что тот человек сказал ерунду. Прежде, чем кого-то прощать, нужно сначала рассердиться, а я ещё никогда по-настоящему не сердилась на Пейшенс. Всё же я задаюсь вопросом, что меня ожидает. Вряд ли ещё один допрос; по крайней мере, он будет на таким, как последний, который я смогла так легко пережить.

Не теряй там внизу разум.

До сих пор я была два раз опасно близко к смерти. И оба раза меня спас Слэйд, как назло он. Тайлер Слэйд. Когда я представляла, что у него было когда-то самое обыкновенное имя, работа и ребёнок, он сразу казался мне не таким странным.

С другой стороны, у Дариана Джеда Ли то же есть обычное имя и дети.

Мужчины тащат меня в другом направлении, чем в прошлый раз. Мы снова садимся в лифт и быстро спускаемся ещё ниже. Мы всё ещё находимся в кабине, но рассеянные крики, которые сопровождали меня во время пребывания в камере, слышатся всё более и более отчётливее. Затем двери открываются, и я попадаю в место, которое наполнено не только криками, но и целой симфонией ужасных звуков. Стоны. Плачь. К ним примешивается шипение электричества. Писк медицинских приборов. Глухой стук. Механическое жужжание. Многие звуки я даже не могу опознать. Двери лифта отодвигаются в сторону, и я заставляю себя держать глаза открытыми. Чем быстрее я привыкну к свету, тем лучше. К счастью, на этом этаже не слишком светло.

Мы выходим в застеклённый справа и слева коридор. На потолке, сразу перед лифтом, висит панель, по которой ярко-голубыми буквами пробегает приветствие.

Всё время один и тот же текст.

***

Дамы и господа! Добро пожаловать в самое прогрессивное место во всём Лондоне. Будущее нашего прекрасного города решается здесь. Пусть дух науки, правящий в этих залах, проложит нам путь в золотое будущее!

***

Это, бесспорно, слова Дариана Ли, которые позволяют мне понять, что теперь я добралась до сердца его концерна. Сейчас я знаю о нём больше, чем, вероятно, большинство живых людей. Дарин Джед Ли из моего работодателя превратился во врага. И, похоже, у него есть место для таких врагов, как я. Даже если он называет его прогрессивным, даже если говорит о духе науки, я всё же чувствую царящий здесь мрак, который, возможно, ещё темнее, чем чернота в моей камере.

- Иди дальше!

Люди, забравшие меня из камеры, толкаю меня вперёд. Теперь я вижу, что справа и слева от меня находятся комнаты. Подобно больничным палатам в башне Бедлам, в них можно в любой момент заглянуть через стеклянные стены. Люди, которые держат меня и толкают вперёд, не мешают мне оглядеться по сторонам. Без сомнения, они хотят меня запугать, но у них ничего не выйдет, независимо от того, что находится в этих застеклённых комнатах.

Мы проходим мимо первой. За прозрачной стеной сидит мужчина, на нём тоже одет белый халат и информационные очки. Он ударяет по виртуальным клавишам в воздухе перед своим лицом.

Возле противоположной стены к стулу привязан человек, тоже мужчина. Его голова побрита. Он очень бледный, а его глаза белые. Похоже, что он пытается отвернуться, но не может, потому что две углеродные повязки фиксируют его голову на лбу и подбородке. Мужчина в халате нажимает на кнопку, которую может видеть только он. Затем внезапно на лицо купида падает желтый свет. Ловец детей вскрикивает и дёргается, пытаясь высвободиться из своих пут. Через несколько секунд свет меняется, он уже не жёлтый, а голубой. Купид немного успокаивается, но по его лицу видно, что он всё ещё испытывает боль.

Одни из сопровождающих меня мужчин щелкает языком.

- Они ищут идеальную световую энергию, - говорит он. - Источник света, который смог бы быстро и всецело уничтожить их глаза.

- Интересно, что Ли задумал? - смеётся другой. - Спихнуть лампы целителям?

- Меня бы это не удивило, он ведь всё превращает в деньги!

Я опускаю взгляд, не хочу участвовать в их разговоре. Я могу себе представить, к чему стремится Ли. В старом порядке, который он так сильно хочет восстановить, больше не должно существовать купидов. И раз он уже так близко к своей цели вполне логично, что он ищет идеальное оружие для их уничтожения.

- Хорошенько осмотрись, девчонка, - дружинник снова щёлкает языком, похоже, у него это своего рода тик. - Босс гордится своим биохимическим центром. Всё, что можно купить в центре Модификации, было опробовано здесь.

- Мне не интересно, - говорю я. Неважно, что вокруг меня происходит, я всё равно бессильна.

- Прошу, не надо! - слышится женский голос. - Прошу, отпустите меня... дайте мне уйти, пожалуйста!

Теперь я всё-таки поднимаю взгляд. В одной из застеклённых комнат женщина только в одной рубашке привязана к кушетке. Её умоляющий взгляд устремляется ко мне. Тусклые волосы и глубоки морщинки на коже показывают, что она работница. Она тощая как щепка, только под одеждой выпирает большой, круглый живот. Она беременна.

- Что вы с ней делаете? - быстро спрашиваю я, против своей воли. Просто хочу услышать, что ничего плохого. Что это место не настолько ужасно, как я опасаюсь в этот момент.

- Понятия не имею, - говорит щёлкающий языком дружинник и смотрит на своих коллег. - Может кто из вас?

- Я до недавнего времени был в команде охотников, - произносит пожилой мужчина. Он говорит тише остальных, не так вызывающе. Я оглядываюсь, чтобы взглянуть на него. Его лицо наполовину покрыто седой бородой, а глаза глубоко посажены. - Мы получили приказ, приводить сюда как можно больше беременных женщин. Насколько я знаю, они хотят выяснить, будет ли ребёнок целителем.

- А потом? - спрашиваю я, хотя на самом деле не хочу слышать ответ.

Мужчина пожимает плечами. По его взгляду видно, что он тоже не одобряет то, в чём ему приходится участвовать из-за работы.

- Ли хочет предотвратить их рождение, а вместо этого перенести их особенности на чип. Чипы, делающие людей целителями, которые можно будет продать.

Я не в состоянии как-то это прокомментировать. Дети-целители были, возможно, самым лучшим, что создал новый порядок. Они чудо, противовес всему плохому, что есть в мире. Истребить их, превратить их способности в продукт, на это может быть способен только Ли. Я всегда поражаюсь, как много ненависти и беспринципности в этом человеке.

- Заходи, - один из дружинников открывает дверь в одну из застеклённых комнат.

Я заглядываю внутрь, но автоматически останавливаюсь на пороге. Из-за испуганного крика беременной женщины в соседней комнате мой желудок сжимается, и я чувствую гнев и беспомощность. В таком ужасном месте, как это, мы, созерцатели, должны выступать в роли спасителей, быть ему эквивалентом или хотя бы лучиком света.

Вместо этого меня привели сюда, в качестве заключённой. И, как я теперь уже знаю, в качестве создания Дариана Ли. Как часть механизма, который сделал его ещё богаче и ещё немного приблизил к осуществлению его целей.

Сделав глубокий вдох, я вхожу в комнату. У меня всё равно нет выбора. Внутри почти ничего нет: лишь один стул на своего рода платформе, обращённый к противоположной стене и простой стол, на котором лежат информационный очки.

- Садись, - дружинники провожают меня к стулу, и я даже не удивляюсь, когда мои руки и верхнюю часть тела обхватывают путы. Но вот укол в шею меня действительно удивляет. Однако у меня нет времени на удивление, потому что в следующий момент кажется, будто перед глазами опускается занавес, и всё темнеет.

Глава 47

На этот раз я остаюсь без сознания недолго. Такое ощущение, будто я прыгнула в озеро со смолой, несколько раз глубоко вдохнула и сразу же вынырнула. Однако пока плыла, мне показалось, что я не одна. Кто-то был рядом со мной. «Когда ты умрёшь, я просто смогу её забрать.» Уже только этого предложения достаточно, чтобы оставить липкую чёрную жидкость позади. Я хватаю ртом воздух и распахиваю глаза. Передо мной стоит не кто иной, как сам Дариан Джед Ли.

- Доброе утро, Джоллетт. Надеюсь, тебе снились приятные сны.

Количество адреналина в крови сразу подскакивает, и я пытаюсь вскочить на ноги, чтобы вцепиться ему в глотку, но я всё ещё связана.

Дариан Ли смеётся, как смеются над неловким танцем маленького ребёнка. Тем не менее он держится от меня не безопасном расстояние. Я быстро осматриваюсь и замечаю две вещи. Во-первых, я не в застеклённой комнате. После того, как я потеряла сознание они, должно быть, унесли меня оттуда. Во-вторых, эта комната совсем не похожа на исследовательский центр, скорее на личные покои. Мебель из полированного дерева, обтянутая тёмными тканями, на всех стенах мерцает отражение искусственного каминного огня. Только металлический стул, к которому меня только что привязали, всё ещё то же. Как такое возможно?

- Добро пожаловать назад, в центр Лондона, - говорит Ли, который, как всегда, выглядит безупречно. Ткань его шёлкового костюма пронизывают серебряные нити, а лицо, как обычно, кажется настоящим. Ничего, кроме вызывающего беспокойство совершенства, не выдаёт то, что на нём одета маска. - Я слышал, у тебя было длинное и трудное путешествие.

- Где Пейшенс? - спрашиваю я. Мой голос звучит хрипло, в горле пересохло. Как будто я самый обычный человек, и у меня жажда, только без желания что-нибудь выпить.

- Я тоже хотел тебя об этом спросить, - Ли садится в кресло и скрещивает ноги. Рядом с ним стоит шар на деревянной подставке. Он задумчиво начинает его крутить.

Мои глаза сужаются, и я вижу, что на нём нарисованы контуры. Участки земли и моря.

- Я не знаю, - сипло говорю я.

Отец Пейшенс смеётся.

- Конечно нет. А ещё мне известно, почему ты притворяешься, что не знаешь: потому что всё ещё думаешь, что я хочу причинить своей дочери вред. Должен сказать, что твоё недоверие ранит меня.