Мы покидаем главную улицу и сворачиваем на узкую дорожку, ведущую в заросшее зеленью поселение. Не учитывая разрушения, все дома в нем выглядят одинаково: серые коробки, за годы ставшими грязными от дождей и ветров, над крышами которых раскинута паутина электропроводов. На них тут и там сидят черные птицы, перья которых отливают серебром в лунном свете. Они недоверчиво взирают на нас. Им не нравится то, что мы вторглись на их территорию, которой годами не касалось человеческое влияние. Но это не мешает нам пробираться все глубже и глубже в лабиринт жилых блоков. Так глубоко, что в какой-то момент купиды останавливаются.

- Это здесь, - говорит рыжеволосая Линн, которая снова оказывается возле меня.

Внезапно чья-то рука хватает мою. Я удивленно поднимаю глаза и обнаруживаю, что она принадлежит Скиннеру. Затем перевожу взгляд на здание, что прямо перед нами возвышается в небо. У меня невольно возникает вопрос: какая же из множества квартир принадлежала Тайлеру Слэйду и его сыну. За какой стеной мальчик прятался, ожидая спасения - и как долго?

Я еще не знаю конца истории. Возможно, что Слэйд спас его, и он сейчас находится среди нас? Прежде чем мне удается сделать какой-либо логический вывод, по рядам ловцов детей проходит едва уловимое волнение, и они снова приходят в движение. Мы следуем за ними. Входная дверь жилого бункера заперта с помощью толстой цепи, но это не страшно. Пару метров дальше, спрятанная за зарослями колючек, которыми за пошедшие годы зарос практически весь внутренний двор здания, находится разрушенная стена, и мы, пригнувшись, можем пробраться вовнутрь через образовавшуюся дыру.

Не уверена, что когда-либо была в более печальном месте, чем это.

Ни Финистерра - остров, на котором группа смертельно больных угнетала целительницу Юру, ни все огромное и сложное подземное царство Ли не заставляли вставать мои волосы дыбом, как старый подъезд, в который мы вошли. Ощущение такое, словно в воздухе зависли бесчисленные судьбы, жизненные истории, что остались недосказанными, потому что были внезапно прерваны. Я практически вижу полную надежд горбатую женщину - новоиспеченного купида - что спускалась по этим ступеням, направляясь прямо навстречу своей смерти. Я почти могу видеть Слэйда и его бойцов, кравшихся по этим ступеням в подвал, слышать их напряженный шепот, звон их импровизированного оружия, которым они защищались.

- Мы спустимся в подвал, - говорит Слэйд и тут же разворачивается к нам, - Там полнейшая тьма. Если вы все еще не доверяете нам, то делайте так, как двое из вас уже показали: крепко держитесь за руки.

Сай оглядывается. Он смотрит на меня, затем вниз и замечает наши со Скиннером крепко сплетенные пальцы. Его реакция не такая, как я ожидала. Он глубоко вдыхает и улыбается мне. И мы продолжаем наш путь.

В подвальных помещениях воняет известью, пол и стены покрыты пылью, воздух очень сухой. Но там не так темно, как утверждал Слэйд. Это из-за разбросанных по стенам светящихся голубоватым светом пятен. Если провести по ним, то свет остается на пальцах.

- Флюорит, - говорит Слэйд таким тоном, словно только одно это слово является для него оскорблением.

Я вспоминаю, что он был рабочим на химическом предприятии. По всей видимости, речь идет об оружии, которое дружинники использовали тогда против купидов, но мне не удается спросить. Лидер купидов обменивается парой слов со своими людьми, а потом сообщает, что хочет провести разведку, и исчезает вместе с Кэтролл.

Глава 58

Линн старается соблюдать абсолютную тишину, пытается даже не дышать, но, естественно, долго выдержать она это не сможет. При каждом коротком, неровном вздохе ей кажется, что она издает ужасный шум, и они в любую секунду ее заметят.

Эти двое. Эта странная сплочённость, которую они образуют с тех пор, как Линн может думать. В последние недели она часто бывала на грани потери сознания или так глубоко погружалась в свои фантазии, что мир, который она там создала, казался почти реальным. В нем не многое отличалось от действительности, но в том мире не было Кэтролл. И после всех этих сладких грез реальность стала для нее еще более жестокой. Ей еще тяжелее видеть Слэйда и Кэтролл в этой комнате, которая уже раньше служила убежищем для них.

Они прятались здесь, чтобы в оставшиеся пару часов, когда дружинники покидали здание, поднабраться сил. Эта комната - единственная здесь внизу, которая не заражена голубой флюоритовой пылью, поэтому Линн видит сквозь замочную скважину больше, чем ей хотелось бы. Оба тела - воин и воительница - прильнувшие друг к другу. Белое на белом, ее светлые и его темные волосы, их своеобразное совершенство. Линн с ненавистью бросает взгляд на собственные огненно-рыжие пряди.

Даже сейчас эти двое ушли от остальной группы и уединились в этой комнате.

- ...почему здесь? - тихо спрашивает Кэтролл. Ее голос лишь приглушенно доносится через дверь. Линн слышит, как та делает несколько шагов по комнате. - Почему ты привел нас именно сюда?

- Промышленники обходят это место стороной.

- Да, но это не все, я права? - когда он не сразу отвечает, Кэтролл настойчиво продолжает. - Как много было ночей, когда ты рвался сюда? И как часто я уже следовала за тобой? Ты должен отпустить прошлое.

Слэйд долго молчит. Линн еще раз тайком смотрит в замочную скважину. Он прислонился к стене, его глаза закрыты. Кэтролл подходит, останавливается перед ним и кладет ладонь ему на грудь. Именно туда, где красуется шрам - зазубренное «С»¹. У них у всех есть этот символ, как знак вражды с созерцателями - их новыми союзниками. Линн представляет себе, как бьется его сердце под пальцами Кэтролл, и так горячо желает, чтобы это были ее пальцы, что аж больно. Выражение лица Слэйда почти не меняется, но как же много оно выдаёт. В том числе то, как много Кэтролл для него значит.

- Не могу выбросить его из головы, - говорит за дверью Слэйд, притягивая к себе Кэтролл. Его руки оплетают ее, ее руки скользят по его спине. Выглядит почти так, словно они собираются танцевать.

Линн больше не в силах это выносить. Она подавляет всхлип, резко отворачивается от двери и... смотрит в лицо созерцательницы.

Джолетт Сомервиль и ее собака подобрались незаметно. Джолетт присела за ее спиной и вопросительно смотрит на неё. Ее вид заставляет Линн чувствовать себя еще хуже. Джолетт Сомервиль - воительница, как и Кэтролл, девушка, которая знает, кто она такая, и свое место в жизни. И она намного красивее Линн. Цвет ее волос - цвет темного дерева, которое блестит после дождя, ее глаза - необычайно живые и ясные.

- Что ты тут делаешь? - с сомнением спрашивает она.

Линн испуганно прикладывает палец к губам. Затем поднимается и тянет Джолетт за собой, прочь от двери. Созерцательница почти спотыкается об обломки и мусор на полу, но сохраняет равновесие и останавливается вместе с Линн.

- Что это значит? - спрашивает Джолетт Сомервиль - Ты... ты подглядываешь за Слэйдом?

Линн лишь смотрит на нее, она чувствует себя застигнутой врасплох и ей одновременно стыдно.

- Не говори ему, - просит она, чувствуя себя жалкой, потому что умоляет созерцательницу, но добавляет, - Пожалуйста.

Джолетт смеряет ее взглядом с головы до ног. Линн практически видит движение шестеренок у той в голове. Затем она скрещивает руки на груди и спрашивает:

- Ты что, влюблена в него?

Джолетт кривится, словно откусила ядовитое яблоко, когда произносит слово «влюблена». Или будто ей необходимо избавиться от какого-то ужасно мерзкого вкуса во рту.

- Влюблена? - Линн слышит, как пронзительно звучит ее собственный голос, - Нет, я не влюблена в него. Я люблю его. Я люблю его, сколько себя помню, - она не может больше смотреть на созерцательницу и опускает глаза. - Я его так люблю, что это причиняет боль, но он... он видит только ее. Он каждый раз делает что-то, что дает мне надежду. Перекидывается со мной парой словечек. Предостерегает от глупостей. Спасает жизнь. Я каждый раз думаю, что что-то для него значу... и тут появляется Кэтролл, и он смотрит на нее так, как никогда не смотрел на меня, и..., - Линн больше не в силах сдерживаться и сама в шоке, что вдруг сумела подобрать слова. Слова, чтобы описать свои чувства, что так давно томятся внутри, что всегда смущали и лишали ее уверенности. Ей вдруг становится плевать, что о ней подумает созерцательница. Что может быть хуже, чем уже устоявшееся мнение созерцателей о них?

- Я не понимаю, почему он меня так мучает, - шепчет она, пялясь на носки своих сапог.

Созерцательница делает шаг к ней и кладет ей руку на плечо. Ее прикосновение - крепкое и решительное.

- Линн, - произносит она. Линн слышит в ее голосе опыт заботы о других людях. - Посмотри на меня.

Линн нерешительно поднимает взгляд.

- Он тебя не любит, - тихо говорит Джолетт, и сама сглатывает, - Он любит другую.

- Но почему его тогда волнует, жива я или мертва?

- Потому, что ты ему кое-кого напоминаешь. Прежде чем много лет назад проснуться в маленькой, темной ванной, ты была подругой того, кто был важен для него. А теперь ты - воспоминание о том человеке, как старая фотография или особое украшение. И даже если он никогда не посмотрит на тебя так, как на Кэтролл, ты важна для него. Это единственный возможный способ, как ты может быть к нему ближе. Ты должна это принять. Иначе, сломаешься.

Линн смотрит на созерцательницу. В голове все идёт кругом. Воспоминание, всего лишь артефакт - вот что она для Слэйда?

- Много ты знаешь, - говорит она, но это звучит скорее упрямо, чем убедительно, как ей хотелось бы. Это звучит, словно она маленькая капризная девочка, которой не дарят щенка. Но она купид, черт подери! Устрашающий, жестокий, бескомпромиссный.

По крайней мере, такой она должна быть, но в глазах Джолетт она видит, что стражница не считает её такой. Линн, наконец-то, нашла слова, чтобы выразить свои чувства, но в то же время кое-что потеряла: свое лицо.