― Боже, ― кричу я, качая головой, ― я же не собака!

― Ливви, подожди, я вернусь.

Я слышу шарканье, и Димитрий оказывается рядом со мной. Он отстегивает меня и поднимает вверх. Я падаю ему на руки и не могу остановиться, машинально вытягиваю руки перед собой. И упираюсь ему прямо в грудь, растопырив пальцы. От него пахнет виски, думаю, как и от Ливви. Он быстро разворачивает меня и толкает в ванную. За запертой дверью я быстренько облегчаюсь.

Надеюсь, что на самом деле он не собирается оставаться в каюте.

Это было бы неловко.

К тому времени, как я возвращаюсь, свет уже включен, а Ливви исчезла. Я оглядываю каюту: просто, чтобы убедиться, что ее точно нет. И это действительно так. Димитрий полулежит на кровати, прислонившись к изголовью.

― Большое спасибо, ― ворчит он, глядя в потолок.

― За что?

― За классный облом.

Я фыркаю.

― Иди в ее каюту, уверена, что прокатит.

Он ничего не говорит, просто перекатывается, встает и подходит ко мне с наручниками. Я закладываю руки за спину.

― Почему я не могу нормально спать?

Он качает головой еще до того, как я закончила говорить.

― Ты плавала с пиратами, а это значит, что кое-что знаешь об океане, чего не знаю я. Я не верю, что у тебя не появится способа сбежать от меня.

― У меня болят руки, ― протестую я, держа их за спиной. ― Просто дай мне поспать хоть одну ночь.

Он мгновение изучает меня, а затем делает шаг вперед. Я шагаю назад. Он звенит наручниками в руках, а затем бросается ко мне. Хватает меня, и я врезаюсь спиной в ближайшую стенку. Чувствую, как пальцы Димитрия скользят по моим рукам, пока он не вцепляется мне в запястья. Он близко наклоняется, его лицо оказывается в нескольких дюймах от моего.

― Я позволю тебе спать с опущенными руками.

Он разворачивает меня, используя мои запястья, и тянет к кровати. Я все еще затаиваю дыхание после его непосредственной близости. Он бросает меня на кровать и забирается следом. Димитрий откидывает одеяло, укрывает нас обоих, а затем защелкивает оковы на моем запястье. И только я думаю, что он собирается пристегнуть меня к кровати, как он протягивает руку и надевает второе кольцо на собственное запястье.

― Что, правда?

― Твои руки не над головой, и я тоже доволен.

Я чувствую жар его руки возле моей и не уверена, что смогу пережить всю ночь, практически держась с ним за руку.

― Я сказала, что буду спать на полу.

Он кивает головой на пол.

― Так иди. Я не буду отстегивать тебя, так что твоя рука будет висеть в воздухе. Сама решай, что тебе нужнее ― удобная кровать или гордость.

Кровать удобная, а вот подушки не очень. Если я лягу на твердый пол да еще с жесткой подушкой, шансы на сон у меня невелики. Я скрежещу зубами и сажусь рядом с ним.

― Если ты дотронешься до меня, я сделаю тебе больно.

Он фыркает.

― Не льсти себе. У меня есть прекрасная женщина в соседней каюте.

Я чувствую себя ничтожеством.

― Не было бы так плохо, если бы ты дал мне причесаться.

Он поворачивает голову и смотрит на меня.

― О чем, черт возьми, ты говоришь?

― Я выгляжу не очень, потому что у меня растрепанные волосы. Если бы я привела их в порядок, то не выглядела бы так… никак.

Он прищуривается.

― Нужно что-то большее, чем расческа.

Ах!

Ненавижу его. Реально.

― Ты хуже сволочи, Димитрий.

― А ты спишь со мной. Те, кто ложатся с собаками, обязательно нахватаются блох.

― Мудак.

Он протягивает руку и выключает свет.

Это будет долгая ночь.

~ * ГЛАВА 10 * ~

Джесс

Чувствую его руки на своем теле, как они скользят вниз. Я не могу избавиться от него, чтобы ни делала. Он всегда близко, всегда берет то, что я не хочу давать. Я кричу, пытаясь вырваться, пытаясь просто остановить это. Его дыхание у моей щеки, пугающее и такое… грязное. Рука скользит по моему бедру, ныряя под юбку.

Нет.

Пожалуйста, ради Бога, нет!

Я с криком просыпаюсь, мечусь из стороны в сторону. Большие руки хватают меня, пытаясь удержать на месте. Паника нарастает, и я вырываюсь, желая дать ему отпор. «Сейчас ты не доберешься до меня, Роджер! Я старше, сильнее, лучше! Я убью тебя».

― Джесс!

Я мотаю головой. Голос, хриплый со сна, принадлежит не Роджеру.

― Д-Димитрий? ― выдыхаю я.

― Черт, ты в порядке?

В порядке?

Я несколько раз моргаю, пока до меня доходит, что случилось. Я вся мокрая от пота, руки дрожат, эмоции зашкаливают. Мне привиделся кошмар. Такое часто случается. Я медленно сажусь, осознавая, что рука свободна. Давно ли? Меня потряхивает, пока я фокусируюсь на Димитрии, сидящем рядом со мной. На его озабоченное лицо падает свет.

― Черт, ты дрожишь.

Я не могу ответить: меня не отпускает шок. Он кладет руки мне на плечи, но это заставляет меня со вскриком отпрянуть.

― Бл*, извини, ― говорит он, отстраняясь.

Я снова моргаю.

― Я... это был просто сон.

― Просто гребаный сон.

Я киваю и отвожу взгляд. Он встает с кровати, идет в ванную и через минуту возвращается со стаканом и полотенцем. Димитрий передает стакан, и я с благодарностью принимаю его, маленькими глотками выпивая прохладную воду. Он протягивает полотенце.

― Ты вся потная.

― А, ― говорю я, беря его, ― извини.

Он качает головой.

― Не извиняйся, ты не виновата, что тебе снятся кошмары.

Я вытираю лицо и закрываю глаза, когда успокаивающая прохлада наполняет меня. Так лучше. Намного лучше.

― Я, наверняка, мешаю тебе, так что могу спать на полу, ― произношу, осмеливаясь взглянуть на него.

― У всех бывают кошмары. Я знаю, каково это.

Между нами воцаряется гробовое молчание, и мы не отрываем взгляда друг от друга. Я быстро отворачиваюсь, сглотнув.

― Это отстойно.

Он фыркает.

― Так и есть.

― Возможно, это повторится, Димитрий. Я часто их вижу.

― Присоединяйся к клубу, ― отвечает он, забирая полотенце из моих рук. Наши пальцы соприкасаются, и я вздрагиваю, чувствуя себя в этот момент очень уязвимой.

― Молоко, ― тихо говорит он. ― Помогает. Хочешь?

Я киваю, и он, встав с кровати, выходит из комнаты. Странно. Я сижу, свернувшись клубочком, пока он не возвращается с кружкой молока. Он протягивает ее и смотрит мне в глаза, пока беру его и делаю глоток. Теплое молоко смягчает горло, и боль в теле утихает.

― Спасибо.

Он кивает и отворачивается.

― Постарайся уснуть, ладно?

― Да.

Я смотрю, как он идет к своему столу, и, не знай я его лучше, сказала бы, что Димитрий только что проявил ко мне доброту.

***

Проходит целая неделя, и с каждым днем я чувствую, что соскальзываю. Моя напускная бравада становится все неубедительнее. Мне страшно. Я не могу перестать думать о Хендриксе и Инди. Если что-то случится, никогда себе не прощу. Я обязана убедиться, что ничего не произойдет, но с Димитрием дело не идет. Он заставляет меня каждый день ходить с ним, не снимая с меня наручников, кроме времени на душ и еду. Не важно, что между нами были моменты взаимопонимания.

Он мне не доверяет.

Я все понимаю, но мне трудно найти способ покончить с этим. От одной мысли сводит живот. Нельзя спать рядом с кем-то каждую ночь, начать узнавать его, как человека, а затем просто бездушно убить. Димитрий вызывал у меня к себе эмоции, и они сбивают с толку и все меняют. А ведь я должна убить его. Обязана. Выбора нет. Иначе я рискую своей семьей.

Но я не знаю, как это сделать.

Но я должна. Как-то.

— Возвращайся в каюту, ― говорит Люк, дергая меня за руку и возвращая к действительности: в последнее время я часто ухожу в себя. ― У меня много работы, а нянчиться с тобой не входит в мои обязанности.

― Знаю, ― бормочу я, когда он тянет меня за собой. ― В прошлый раз, когда тебе пришлось со мной нянчиться, ты не слишком хорошо справился.

Он ворчит, но продолжает тащить меня к двери. Димитрий оставил меня с Люком после ужина и исчез с Ливви. Всем известно, чем он с ней занят, и я не уверена, что мне это нравится. Хуже того, я даже не знаю, почему мне это не нравится. Люк бурчал два часа кряду и, наконец-то, решил, что ему надоело за мной присматривать. Я, вообще-то, не виню его, сама устала от того, что меня водят как чертову собачонку, потому что Димитрий не дает снять эти дурацкие наручники.

― Он занят, ― замечаю я, когда мы спускаемся под палубу. Я наслаждалась свежим соленым воздухом.

― Это не моя проблема.

Он ведет меня к каюте Димитрия, и как только мы подходим, он хватается за ручку и распахивает дверь. Никакого стука. Никакого разрешения войти. Нет, он просто распахивает эту хреновину, будто пришел к себе домой. Я опасаюсь заглядывать, потому что знаю, кем и чем занимается Димитрий. У меня перехватывает дыхание, когда я, наконец, набираюсь смелости посмотреть. И вижу на кровати Димитрия с Ливви. Он не слышал, как открылась дверь, наверное потому, что она о-о-очень громко стонет. Он глубоко вбивает в нее свой член, ноги Ливви лежат у него на плечах, а его лицо не выражает абсолютно никаких эмоций. Я прижимаю свободную руку к груди и пытаюсь дышать.

И не могу пошевелиться.

Очевидно, Люк тоже не может, потому что не взял меня за руку и не оттащил.

Мы наблюдаем, как Ливви кладет руки на грудь Димитрию. Он дергается всем телом, его лицо морщится от отвращения, а затем он резко хватает ее запястья и с силой толкает их ей за голову.

― Ты знаешь правила: не трогай меня руками.

Я перевожу взгляд на ухмыляющегося Люка. Он находит это... смешным? Он смотрит, как его босс трахает Барби Малибу, и это забавно? Я чувствую, как у меня горят щеки и колотится сердце, когда снова перевожу взгляд на Димитрия и Малибу. Она пытается прижаться губами к его груди, будто не слышала, как он говорит ей «нет». Он отпускает ее руки и сжимает подбородок так сильно, что она вскрикивает.

― Что. Я. Сказал. О. Прикосновениях? ― рычит он.

― Господи, Дими! ― она резко отворачивается. ― Ты никогда не позволяешь мне касаться тебя во время секса.

Внезапно он оттолкнул ее, и она свалилась с кровати. Я мельком вижу его член, и твою ж мать ― твою-ж-сука-мать ― он огромный. С пылающими щеками я отворачиваюсь и пытаюсь сбежать. И тут же понимаю, что все еще пристегнута к Люку. Я спотыкаюсь и запутываюсь в собственных ногах, громко вскрикнув. Люк дергает меня за наручник, и когда я оглядываюсь на каюту, Димитрий смотрит на нас.