Людское любопытство оно, по сути своей, не злое. Оно равнодушное. Потому так неприятно привлекать к себе массу любопытных взглядов, пытающихся вывернуть тебе душу на изнанку ради секундного развлечения.

Руки у Каролины были ледяными. Настолько, что когда их пальцы соприкоснулись, в глазах маршала промелькнуло беспокойство:

– Вы замерзли, сударыня?

– Разве здесь можно замерзнуть?

– Я специально велел не топить сильно в бальной зале, памятуя о том, какая тут царит духота под конец вечера. Но на мне плотный камзол, а на вас лишь тонкий атлас.

– Мне не холодно, уверяю вас. Просто… просто я немного нервничаю.

Герцог покачал головой. Бриллиантовая серьга в его левом ухе поймала гранями отблеск свечей, вспыхнув, точно маленькая звездочка

– С чего вам нервничать? – усмехнулся он многозначительно.

– Может быть я забыла следующую фигуру танца?

– Не переживайте. Я её прекрасно помню. Я направлю вас в нужную сторону.

– В нужную – кому?

– Мне, – не отводя дерзких глаз проговорил Сид.

– А если я скажу, что забыла все фигуры?

– Я отвечу – к чёрту фигуры! Будем танцевать так, как захотим сами. Это наша свадьба, миледи. И мы будем делать то, что нам нравится. Я вас успокоил?

Каролина засмеялась:

– Что вы? Ещё больше напугали.

– Не клевещите на себя. Вы не из тех девушек, что падают в обморок, встречаясь с неожиданностью.

– Польщена.

– Моей наблюдательностью?

– Тем, что вы сочли интересным за мной наблюдать.

Грянули скрипки.

Выстроившись в стройные ряды, танцующие начали движение. Длинные юбки дам тянулись по плитам пола, шелестя, как сухие листья под дуновением ветерка.

На самом деле танцевала Каролина прекрасно. И, что важнее, любила танцевать. Ножки плавно скользили по паркету. Руки то сплетались, то расплетались с руками партнёров, меняющихся вместе с переменой фигур.

В очередной раз подняв глаза Каролина встретилась взглядом с Питером.

– Поздравляю, ваша светлость, – приветственный поклон совпал с поклоном в танце. – Позвольте выразить вам своё восхищение.

– Охотно. Выражайте.

– Счастлив видеть вас во всём блеске красоты, счастливой и беззаботной.

– Вы, оказывается, льстец?

– Говорить правду значит льстить?

– Да. Если правда настолько приятна, – засмеялась Каролина.

Прочитав в тёмных глазах восхищение и тоску Каролина ощутила странное жжение в горле, будто в них скопились слёзы. Такое чувство возникает, когда вместо того, чтобы дать им свободно течь, глотаешь их.

С чего бы слезам проситься наружу?

– Вы с господином Кайлом самая красивая пара, которую я видел в жизни.

– Благодарю за добрые слова. Впрочем, мы с вами оба ещё так молоды. Что мы видели? Грёз больше, чем реальности.

– Что ж? Скажу только, что счастлив видеть так близко реальность, до боли похожую на грёзы. Мне только мучительно осознавать, что моя грёзы развеялась.

Следующая фигура в танце развела Каролину и Питера в разные стороны.

Ощутив твёрдое прикосновение пальцев к своей руке, Каролина, подняв глаза, встретилась взглядом с Сидом.

– Мне померещилось? – полюбопытствовал он небрежным тоном. – Или моя молодая супруга пытается обольстить моего оруженосца?

– Я всего лишь выслушала от него пару хвалебных фраз, сказанных из вежливости, – пожала Каролина плечами.

– Хотите сказать, что не кокетничали с ним?

– Хотите сказать, что удостоили меня ревности? – парировала она.

– Фи, – покачал головой Сид Кайл. – ревность слишком низкая эмоция свойственная людям неуверенным в себе. Я всего лишь пытаюсь понять.

– Что именно?

Положив руку Каролине на талию девушки, маршал закружил её словно в вальсе, к удивлению всех присутствующих. Подобных па в исполняемом танце не было.

Каролина не пыталась противиться. Это лишь подстегнуло бы скандал, а не загасило его.

Спрятаться в многолюдном зале, являясь центром всеобщего внимания невозможно. Но высокая белая колонна, увитая искусственным плюющем, в какой-то мере загораживала их от любопытных взглядов.

Прислонив Каролину спиной к прохладному гладкому мрамору, герцог Кайл навис над ней, потребовав:

– Поцелуйте меня.

Каролина заартачилась:

– Нет.

– Что значит – «нет»?

– Нет значит нет.

– Я так неприятен вам, что вы отказываетесь выполнить мою просьбу?

– Просьбу? Я почему-то так и думала, что у вас о просьбах имеется весьма смутное понятие. Просят иначе, Ваша Светлость. Кроме того, меня воспитали в убеждение, что мужчина первым делает шаг к сближению.

– Тот, что уже сделал я, вам кажется недостаточным? – блеснул зубами в улыбке Сид Кайл. – Ну же? Подарите мне поцелуй? Всего один.

Каролина замерла в смущении. Меньше всего ей хотелось выглядеть той, кем она и была в действительно – неопытной, наивной девушкой, незнакомой с силой страсти, знающей о ней только понаслышке да по романам, что читались украдкой.

– Вы столь целомудренны, что моя просьба приводит вас в смущение?

– Вы будете смеяться, но так оно и есть.

– Смеяться? Над вами? И в мыслях не было, – всё-таки смеялся Сид Кайл.

Каролина почувствовала, как его волосы, оказавшиеся куда мягче на ощупь, чем она могла себе представить, коснулись её оголённого плеча.

По уверенности и спокойствию его движений невозможно было не узнать, не почувствовать покорителя женских сердец.

Обняв Каролину за талию, лорд Кайл властно и в тоже время с нежностью приподнял её подбородок. Каролина утонула в синеве его глаз. Когда же его губы коснулись её губ, она забыла обо всём на свете.

Для неё стало настоящим открытием, что губы мужчины могут быть такими шелковистыми и гладкими, такими чувствительными и мягкими. Горячие дыхание, льющееся из его уст, блаженным теплом разливалось по её телу, кружа голову.

Закрыв глаза, Каролина словно растворялась в новых ощущениях. Она была подобно цветку, тянущемуся к солнцу. Её тело, словно соты мёдом, медленно и мягко заполняла нега.

– Ты создана для любви, – жарко шептал герцог на ухо. – Для меня честь ввести тебя в мир наслаждения, проведя по мосту от девичества к женственности посвятить в науку тонкой страсти. Я хочу, чтобы ты была счастлива. Я желаю разделить с тобой это счастье.

Рука герцога скользнула вниз, касаясь запястья Каролины.

– Искусство любви ценнейший дар. Чтобы познать его, нужны две составляющие – умное тело и утончённые чувства. Жизненный опыт подсказывает мне, миледи, что в вас гармонично сочетается то и другое.

Каролина трепетала. Её переполняли противоречивые чувства.

Где-то в глубине дома начали бить часы, отзвонив десять раз.

– Позволите отнести вас в вашу комнату?

Не дожидаясь ответа Сид Кайл подхватил юную жену на руки.

В комнате для молодых уже горели свечи.

Огромное зеркало в серебряной оправе отразило их в полный рост, стоило лишь переступить порог. Поднеся к нему молодую жену герцог аккуратно, словно величайшее сокровище, поставил её на пол.

Осторожно снял фату, небрежно бросив. Она легла к ногам, как лёгкий туман, прозрачный, едва весомый.

Неторопливо, со знанием дела, принялся расшнуровывать корсет.

В комнате было прохладно. Залетавшие сквозняки вызывали в теле дрожь. Кожа Каролины блестела в полумраке подобно перламутровой раковине.

Освободив от жёстких пластин из китового уса Сид Кайл снова заключил жену в объятия, погружая её в водоворот новых, прежде незнакомых чувств и ощущений.

Ласки, по началу невинные, с каждым прикосновением делались всё смелее. Они то вызывали у Каролины приступы стыдливости и желание ускользнуть, то жажду отбросить последние остатки стыдливости и сдержанности, позволяя себе лететь, паря на крыльях пронзительной страсти.

В объятиях Сида Кайла Каролина впервые так остро ощутила своё тело и была потрясена открывшимися ему возможностями.

Когда он овладел ей, недобрая боль утраты девственности не возмутила и не разрушила полностью того очарования, которым наполнилась для юной, новорожденной женщины её первая ночь любви.

Уставшая и смятённая, Каролина, прикрывшись одеялом, полусонно наблюдала за тем как, двигаясь с непринужденной грацией кошки, нисколько не смущаясь собственной наготы, Сид Кайл, подойдя к столу, разливал красное вино по бокалам.

– Выпьем?

– Стоит ли? – неуверенно откликнулась она.

– Как не поднять тост за столь прекрасный повод? За вас, звезда моя. И за нашу первую ночь.

Залпом осушив бока, он разбил бокал, с размаха швырнув его в камин.