Пожалуй, из всех троих в самой щекотливой ситуации после смерти Дианы оказался Чарльз. Опрос общественного мнения, проведенный незадолго до гибели принцессы, показал, что англичане в большинстве своем приветствовали идею вторичной женитьбы Чарльза. Да и сама Диана призналась корреспонденту Би-Би-Си, что Камилле следует воздать должное за ее безграничную преданность принцу Уэльскому. Правда, Диана сделала оговорку, заметив, что, по ее мнению, им нет нужды узаконивать свои отношения — пусть все остается, как прежде. Теперь же, когда Дианы больше нет в живых, а значит, титул принцессы Уэльской ждет новых претенденток, публика вряд ли захочет получить эрзац, пока жива память о той, что воплотила в жизнь волшебную сказку нашего детства. Хотя, с другой стороны, положение Чарльза не столь безнадежно. Гибель бывшей супруги — в случае, если он все-таки решится еще раз сочетаться браком — не только упрочила его позиции как наследника трона, но и сняла проблему отношения Власти и Церкви. Вместе с короной — пусть даже в самом отдаленном будущем, если Елизавета не сочтет нужным отречься от престола в пользу сына по причине преклонного возраста — Чарльз примет в свои руки и бразды правления англиканской церковью (по сути, тем же министерством, только с самим монархом во главе), возложив на себя обязанности «защитника веры». Как известно, англиканская церковь отказывает в освящении уз повторного брака, если бывший супруг или супруга еще живы. И хотя эта преграда на пути к столь позднему счастью для Чарльза отныне снята, представители духовенства относятся к еще одной его женитьбе резко отрицательно и не скрывают этого. Скромная же гражданская церемония недостойна будущего короля, а тем более будущего главы церкви — это может подорвать его и без того не слишком прочные позиции. Есть и третий путь — своего рода Гордиев узел можно разрубить одним ударом, сложив с себя полномочия «защитника веры». Но пойдет ли на это Чарльз? Захочет ли он уступить место старшему сыну? Если прислушаться к тем, кто знает принца Уэльского близко, вряд ли.
«Его воспитывали и готовили к роли короля, — говорит лорд Блейк, — и нет ни малейших оснований подозревать, будто он намерен от нее отказаться». Как бы то ни было, окончательное слово принадлежит не ему. Как и в случае с отречением Эдварда в 1936 году, все точки над «i» расставит парламент, решив, кому править — Чарльзу или его сыну, а может (кто знает?) — ни тому, ни другому. Хотя последнее маловероятно. Если иностранцу монархия кажется этаким позолоченным анахронизмом, этаким «музеем под открытым небом», работники которого исправно получают от казны причитающееся им жалованье и теперь даже согласны наравне с рядовыми гражданами платить налоги, то у англичан, хотя и не у всех, на сей счет имеется особое мнение. Для них монархия — прочная основа их ежедневного существования, залог стабильности, олицетворение вековых традиций, которыми так гордятся жители туманного Альбиона, готовые платить зарплату не только королеве, но и королевским воронам, и котам, которые ловят мышей на Даунинг-стрит. И даже если, судя по опросам общественного мнения, популярность монархии неуклонно падает, у Букингемского дворца пока нет серьезных оснований беспокоиться за свое будущее: королева пользуется уважением церкви, юные принцы, особенно при нынешних обстоятельствах, — всеобщей симпатией. Так что «Правь, Британия!» и дальше, хотя бы и на том небольшом клочке суши, что остался ей с лучших времен.
Кстати, Чарльз, в особенности после развода, всеми силами пытается завоевать доверие нации в качестве будущего монарха. Как и его покойная супруга, он не чурается добрых дел, ибо знает, что это только укрепит его авторитет. Из шести миллионов фунтов ежегодного дохода два он отдает таким благотворительным организациям, как хоспис Святого Луки или «Общество охраны природы графства Девоншир», не говоря уже о личном Благотворительном фонде, крупнейшем в Великобритании.
Парадокс, но именно столь печальное событие — трагическая гибель Дианы — в некотором роде научила Виндзоров, как им жить дальше, дав возможность попробовать себя в качестве «монархии с человеческим лицом».
Ну да Бог с ними, с Виндзорами, они уж наверняка разберутся со своими проблемами, и им больше не придется ломать язык, стараясь выговорить самое длинное в английском языке слово «antidisestablishmentarianism», что в переводе на язык общедоступный означает «несогласие с разделением светской и духовной власти», покуда остальной мир пытается разобраться, кто же виноват в этой кошмарной и абсурдной смерти в парижском тоннеле в ночь с 30-го на 31 августа 1997 года. Но сначала есть смысл перевести стрелки часов назад, и не на сутки или двое, а на несколько лет, когда Диана отказалась от положенной ей по статусу круглосуточной охраны, против чего в свое время резко протестовал Скотленд-Ярд. Но тогда, разъехавшись с Чарльзом, она мечтала вернуться к прежней жизни, ощутить себя нормальным человеком, вырвавшись из золоченой и поначалу столь заманчивой, но — увы! — действительно клетки. И хотя на официальных мероприятиях Диана по-прежнему появлялась в сопровождении телохранителей, оставаясь одна, она предпочитала свободу. А в ту роковую ночь она целиком и полностью оказалась на попечении аль-Файедов, доверившись им и их службе безопасности.
Судя по всему, Диана была склонна во всем полагаться на Доди и его клан. В июле она с сыновьями отдыхала в Сен-Тропезе на вилле аль-Файеда-старшего и, вернувшись на короткое время в Лондон, чтобы перепоручить мальчиков заботам отца, вновь отправилась к лазурным водам Средиземного моря. На сей раз ей предстоял десятидневный круиз на аль-файедовской яхте «Жоникаль» у берегов Сардинии. Проведя все эти дни под неусыпным оком бесчисленных папарацци с их больше похожими на телескопы фотообъективами, счастливая парочка — Доди и Диана — в субботу 30 августа в 3:15 дня вылетела частным самолетом (опять-таки аль-файедовским) в парижский аэропорт Бурже… С этого момента можно проследить буквально каждый их шаг. В аэропорту Доди и Диану встретил мсье Анри Поль, заместитель начальника охраны отеля «Ритц», он же отвез их в город. Сначала они заехали в парижскую квартиру аль-Файеда, что неподалеку от Триумфальной арки, после чего направились в отель «Ритц» (опять-таки семейное заведение), где остановились в самом шикарном номере-люксе (две тысячи долларов в сутки).
Не успела парочка прибыть в Париж, как журналисты уже вышли на их след. Когда Диана на «рейндж-ровере» отправилась по магазинам, фоторепортеры буквально взяли машину в кольцо.
К этому Диане было не привыкать. Собственно говоря, вся ее жизнь после замужества обернулась затянувшимся фотосеансом. Однако теперь, когда все, казалось, начинало входить в новое русло, подобное бесцеремонное вторжение показалось ей особенно невыносимым. Тем более что она не собиралась делать секрета из отношений с Доди… Так, например, Диана позвонила Ричарду Кею, знакомому репортеру из лондонской «Дейли Мейл», чтобы сообщить ему, что с ноября намерена отойти от всех своих дел. А по словам Хуссейна Яссина, родственника Доди по материнской линии, тот доверил ему секрет: они с Дианой решили пожениться.
Представители аль-файедовского клана утверждают, что Диана подарила своему новому возлюбленному пару запонок, некогда принадлежавших ее покойному отцу, и золотой нож для обрезания сигар с дарственной надписью «С любовью от Дианы». В свою очередь Доди сочинил в ее честь поэму, которую затем выгравировали на серебре. Считается также, что в ту роковую субботу Доди преподнес ей кольцо с бриллиантом стоимостью 205 400 долларов — творение ювелирной фирмы Альбера Репосси. Так, значит, помолвка? Уже после того, как трагедия свершилась, Репосси рассказывал: «Он признался мне, что без ума от принцессы и хотел бы провести остаток дней вместе с ней».
Что ж, его мечта сбылась, пусть всего на считанные часы. В тот вечер у них был заказан столик в модном парижском ресторанчике «Бенуа», что на площади Вогезов, куда парочка и направилась после девяти. Увы, все их планы провести тихий идиллический вечер вдвоем рухнули уже при подъезде к заведению — и там перед входом столпились вездесущие папарацци. Доди решил, что будет разумнее вернуться за надежные стены «Ритца», где охрана наверняка поставит заслон на пути этих гиен желтой прессы. Увы, он слишком плохо изучил их породу. Когда примерно без четверти десять их с Дианой автомобиль вернулся на Вандомскую площадь, папарацци были уже тут как тут. Диане и ее спутнику пришлось несколько минут, словно в западне, просидеть в машине, прежде чем они смогли выйти наружу. Доди, которому все это изрядно поднадоело, не стесняясь в выражениях, высказал все, что думает по поводу обнаглевших преследователей, и они с Дианой скрылись за стеклянной вращающейся дверью отеля. Телекамера бесстрастно зафиксировала время — 21:50. Благодаря видеотехнике последние несколько часов жизни Дианы можно восстановить буквально по мгновениям. Войдя в отель, они с Доди направились в ресторан «Эспадон» в том же «Ритце», но любопытные взгляды других посетителей отбили всякое желание здесь оставаться, тем более что в этом шикарном месте, куда принято приходить в смокинге и вечернем платье, Доди и Диана в своих «простецких» нарядах (он — в джинсах и ковбойских сапогах, она — в белых брюках и черном блейзере) смотрелись бы по меньшей мере странно. По настоянию Доди решено было поужинать в номере. Вечер оказался окончательно испорченным.