— Интересно, все испытывают подобные чувства? — спрашивал он своего камердинера Кена. — Я и не предполагал, что будет так плохо.

И как будто для того, чтобы усугубить ситуацию, Диана спустилась вниз в игривом настроении.

— Доброе утро, дорогой. Ну, и каково ощущать себя старым? — пошутила она.

Рождественский бал для персонала в том году состоялся в Букингемском дворце, и я пришла туда со своим старым приятелем. Когда Джо Лосс и его оркестр заиграли первый танец, принц Филип подошел к одной из женщин и пригласил ее. Ферджи с принцем Эндрю тоже присутствовали, и я увидела, как она, широко улыбаясь, направилась в нашу сторону. Когда она приблизилась, я представила ей моего спутника. Герцогиня в замешательстве нахмурилась.

— Да, а вы сами кто такая? — довольно бесцеремонно выпалила она.

Я объяснила, что ухаживала за ней в Хайгроуве.

— Ах, да, припоминаю, — равнодушно ответила она и отошла.

Мне было обидно не столько за себя, сколько за приятеля.

— Они всегда так грубы? — спросил он. — Тогда тебе приходится несладко.

1989

Глава 10. Отношения с прислугой

Горничная Дианы, Эвелин Дагли, постучала в дверь спальни и вошла, держа в руках поднос с завтраком. Отодвинув занавески, она пожелала принцессе доброго утра и пошла набирать ванну. Принцесса села на кровати и, протерев заспанные глаза, огляделась вокруг.

— О Боже, Эвелин! — крикнула она. — Ради всего святого, что ты вчера ела? Ты насквозь пропахла кэрри. Иди и вымой волосы. Я не могу выносить этот запах.

Диана выскочила из постели и направилась в ванную.

— Это отвратительно!

Я застала Эвелин в слезах и выслушала про скандал с кэрри. Эвелин объяснила, что встала в пять часов, приняла ванну и вымыла волосы, поскольку вечером ела кэрри.

— Я знаю, что она не любит запах чеснока и кэрри, и съела совсем мало, — всхлипывала девушка. — Но это просто нечестно!

Я смогла уловить лишь запах шампуня и мыла.

— Именно об этом я и говорю, — грустно произнесла Эвелин. — Не было никакой причины так кричать на меня. Просто она опять проснулась в плохом настроении.

Дворцовые правила, регламентирующие, что могут, а что не могут есть члены королевской семьи и прислуга, очень строги. Всем нам советовали избегать чеснока и острых приправ, чтобы не раздражать важных гостей и королевских особ. Что касается меня, то я не способна учуять «аромат» небольшого кусочка чеснока, но Диана обладала непревзойденным обонянием и была всегда настороже.

Я начинала понимать, каково приходится Эвелин. Раньше она была беззаботна и счастлива и с готовностью откликалась на любую просьбу. Но по мере того как ссоры учащались и отчуждение между принцем и принцессой росло, Диана стала выплескивать свое раздражение на находящуюся рядом прислугу. В этом смысле положение личной горничной было самым уязвимым.

Я часто заставала Эвелин, которая, вне всякого сомнения, была совершенно безобидна, сидящей на своей кровати и готовой заплакать. Я пыталась успокоить девушку, и ее глаза наполнялись слезами, когда она начинала перечислять незаслуженные обиды, нанесенные хозяйкой. Казалось, чем лучше и усерднее она работает, тем больше Диана недовольна ею. Если полотенца были тщательно сложены, а одежда аккуратно завернута в прозрачную бумагу, принцесса заявляла, что туфли вычищены недостаточно хорошо.

— Иногда я просто не знаю, что делать, — в отчаянии говорила Эвелин. — Временами мне кажется, что нужно уволиться и уехать. Она ведь этого добивается, правда?

Уильям и Гарри подросли и превратились в прелестных мальчиков. Когда Диана пребывала в дурном расположении духа, то, чтобы развеяться, она ехала вместе с детьми по магазинам или на местную ярмарку, чему мы бывали очень рады. У принцессы со старшим сыном завязалась настоящая дружба, и хотя она одинаково любила обоих мальчиков, можно было без труда почувствовать, сколь крепки узы, связывавшие ее с Уильямом.

На заднем дворе раздался смех. Уильям и Гарри взбежали по ступенькам и, миновав служебные помещения, ворвались в холл. За ними следовала Диана в сопровождении телохранителей Дэйва Шарпа и Кена Уорфа. Было начало февраля. Принцесса и дети не приезжали в Хайгроув с самого Рождества. Они провели первые несколько недель нового года в Лондоне, а потом в Сандринхеме с королевой.

— Привет всем! — крикнула Диана, пробегая мимо. — Поздновато для поздравлений, но с Новым годом вас!

Чарльз отсутствовал, и Диана была весела и беззаботна. Едва отдышавшись, все расселись за кухонным столом. Мальчики набросились на коробку с печеньем, а Диана с Кеном принялись обсуждать исполнение «Реквиема» Верди, который они слушали накануне. Кен встал из-за стола, взял горсть печенья из коробки и запел сочным баритоном. Уильям и Гарри в изумлении посмотрели на него, а Диана захихикала. Она находила своего краснолицего телохранителя очень забавным. Когда он умолк, принцесса зааплодировала и попросила его еще спеть и станцевать. Он закружился по кухне, радуясь всеобщему вниманию. Проносясь мимо, он обнял меня за плечи и пропел:

— О, Венди, sole mio…

Диана выглядела довольной и счастливой. Перепады в настроении прошли, и она, казалось, полностью держала себя в руках.

В эти выходные Уильям и Гарри завтракали и обедали с матерью в гостиной перед телевизором. Это доставляло им огромное удовольствие, поскольку Чарльз всегда ворчал, что дети слишком много времени проводят у экрана. Вечером в субботу я принесла в гостиную яблочный сок для мальчиков и застала сидящую на диване Диану. Слева и справа от нее устроились одетые в пижамы Уильям и Гарри. Диана выглядела совершенно безмятежной. Она сняла туфли, поджала под себя ноги и обняла мальчиков. Все смотрели фильм.

— О, Венди! — засмеялась она. — Здесь такие страсти… Слава Богу, со мной двое мужчин.

Она выглядела необыкновенно счастливой. Уильям и Гарри тоже.

Зазвонил телефон.

— Это папа, — сказала Диана и передала трубку сначала Уильяму, а потом Гарри. Они поболтали с отцом, находящимся на другом конце света, рассказав ему о сегодняшней прогулке верхом и о том, как у них дела в школе. Их разговор длился больше десяти минут, а затем Диана снова взяла трубку. — Да, у меня все в порядке, — сказала она. — Надеюсь, ты хорошо проводишь время.

Диана задумчиво слушала, как он рассказывал ей какие-то подробности визита.

— Да, это очень хорошо, что ты так занят, — печально произнесла она. — Спокойной ночи…

Она положила трубку и попыталась опять сосредоточиться на фильме. Но мысли ее были далеко.

— Я не понимаю, как ты можешь вернуться туда, Чарльз. Ты меня слушаешь? — громкий голос Дианы был слышен даже в буфетной.

Чарльз, опустившись на колени, усердно ковырял землю маленьким садовым совком. Его жена, одетая в толстые брюки и непромокаемую куртку, стояла рядом и ругалась. Он стоически продолжал копать.

— Господи, ведь это случилось только в прошлом году! — кричала она. — Разве ты забыл, что там произошло?

Бедная Диана вела безнадежную битву против планов принца на следующий день поехать в Клостерс.

— Что подумает Сара? Что подумают остальные? Как ты можешь быть таким невнимательным и черствым? — не унималась она. — Знаешь, иногда я начинаю сомневаться, имеешь ли ты представление о чувствах других людей.

Чарльз медленно поднял глаза от земли.

— Диана! Я поеду, и говорить больше не о чем. Мне необходимо вернуться, чтобы доказать себе, что я еще на что-то способен, — тихо произнес он и добавил, вставая: — А теперь извини, но я должен пойти проверить, упакованы ли вещи.

Диана заметно расстраивалась, читая газетные репортажи о том, как Чарльз катается на лыжах, и отказывалась разговаривать с мужем, когда он звонил по вечерам.

— Все как всегда, — пожаловалась она дежурному полицейскому. — Он считается только со своими желаниями, даже если весь мир и его собственная жена против.