Хулио замолчал. Наверное, вспомнил то суровое время, мысленно встретившись взглядом с Луисом и услышав его искренние и сильные слова.

— Он был необыкновенным бойцом, мужественным и беспокойным. Это живая легенда, у которой есть начало, но нет конца. После первой встречи с ним я узнал, что Луис общепризнанный руководитель детворы, хотя ему всего восемь лет. Он бросил школу и выбрал трудный путь революционера. Был у него и псевдоним — Сверчок. Была и боевая биография: распространял листовки, укрывал членов боевых групп, участвовал в нескольких сандинистских операциях. Однажды сомосовцы обыскивали его дом. А у него в шкафу было полно бомб. Ночью их не успели передать товарищам. Луис быстро нашел выход из положения. Несколькими штрихами нарисовал на дверцах шкафа портрет диктатора и под ним написал: «Да здравствует Сомоса!» Тайные агенты вошли, вытянулись перед портретом своего шефа, откозыряли ему и быстро покинули дом.

Много раз я встречался с Луисом и всегда разговаривал не с ребенком, а с закаленным и верным сыном революции…

Жители бедного квартала никогда не забудут душный, наполненный зноем день 27 апреля 1979 года. С утра военная машина патрулировала по улицам квартала. Валентина Флорес вспоминала, что всю ночь ее что-то беспокоило и она никак не могла уснуть. С утра попросила Луиса сходить к врачу и показать руку, которая болела у него уже несколько дней. Но он ответил, что пойдет вечером. А сам вечером отправился на нелегальную встречу в дальний квартал. Но там его уже поджидала засада. В наступающей ночи раздалось несколько выстрелов. Сверчок был ранен и упал, а военная машина проехала по нему. Люди бросились к Луису, но полицейские забрали его и отвезли в больницу.

Он жил еще шесть дней, и эти дни были для него полны нечеловеческих страданий, без какой бы то ни было медицинской помощи. Даже матери не разрешали прийти к нему.

2 мая 1979 года, когда до победы революции оставалось всего полтора месяца, Луис Веласкес скончался…

Я посетил Дворец пионеров. Дети сновали вверх-вниз по этажам, по большим и просторным помещениям. Из одного зала доносилось пение пионерского хора, из другого — художественное чтение. Через открытую дверь было видно, как рисуют будущие художники. Во дворе стоял шум. Это дети играли в подвижные игры. Во всем мире дети одинаковы, хотя и немного различны. Это я понял после беседы с Селенией Карендол — председателем Совета Союза сандинистских детей «Луис Альфонсо Веласкес» и секретарем Союза сандинистской молодежи. После осмотра Дворца пионеров мы расположились в одной из комнат. По всему было видно, что ее только что покинула детвора.

— У нас всегда очень оживленно. Наш дом — самый богатый в этой стране. Мы даже богаче банка, потому что детей и за золото невозможно купить.

Селения Карендол — веселая женщина, с игривыми маленькими глазами и ученической прической. Невозможно даже представить, что эта совсем молодая женщина командовала партизанским отрядом, сражалась с хорошо обученными наемниками. Будучи тяжело раненной, она, истекая кровью, несколько дней ползла, добираясь к своим. Только чудом осталась жива.

— Дети сыграли значительную роль в создании сегодняшнего дня. В большом походе за поголовную грамотность они были своеобразным «тылом обучения грамоте». Более 126 тысяч детей участвовали в организованных культурных программах и посетили самые отдаленные уголки страны. Впервые в жизни нашего народа сейчас уделяется внимание фольклорному богатству. Дети записали тысячи песен и народных обычаев. Крестьяне умеют рассказывать и увлекать других.

Постепенно комнату заполняли дети. Они непринужденно рассаживались вокруг нас на полу и охотно дополняли рассказ Селении. Особенно они оживились, когда речь зашла о подготовке выставки самоделок маленьких сандинистов. За несколько минут на столе, диване, на полу заблестело целое богатство из цветов и даров природы. Фантазия маленьких мастеров была удивительна. Они показывали нам свои произведения и по-детски наивно спрашивали:

— Вам нравится?

Услышав нашу похвалу, радостно сияли и щедро предлагали:

— Возьмите на память, мы еще сделаем. — И спешили добавить: — Получится еще лучше.

Несколько часов я рассматривал это сказочное богатство и ни в одной самоделке не заметил и капли пережитого горя. Напротив, каждый предмет нес в себе оптимизм, радость и детское представление о завтрашнем дне. Эти маленькие патриоты ненавидели войну.

Когда мы вместе с детьми уселись пить лимонный сок, Селения рассказала еще об одной интересной инициативе сандинистских ребят.

— Она не такая уж большая по масштабу, но очень важная по содержанию. Более тысячи ребятишек продают на улицах газеты, хотя сами не могут читать. Пусть это не покажется вам парадоксальным, но до революции это явление у нас было закономерным. Всего за несколько месяцев маленькие продавцы газет и чистильщики обуви из Манагуа и других крупных городов были организованы в группы по обучению чтению и письму. А сейчас они ходят в школу и там продолжают свое образование.

Дети зашевелились, потом взгляды всех устремились к одному смуглому мальчику.

— Он был главным команданте в Манагуа, — сказал кто-то из детей.

А мальчик скромно опустил голову и отвел глаза. Напрасно мы просили его рассказать о том, как ему удалось организовать эту огромную армию мальчишек.

— Это было легко, — ответил он. — Мы делали это для себя и ничем не рисковали. Важнее рассказать о тех, кого сегодня нет с нами.

Все замолчали. Я знал, что в этой стране тысячи детей участвовали в революции. Некоторые иностранные журналисты не в шутку отмечали, что диктатора Сомосу свергли дети и молодежь. И сейчас я почувствовал огромное уважение к этим детям — героям.

— О Пелоне расскажи! — попросили ребята Рене Гарсиа, одного из руководителей Дворца пионеров. — Он же был в вашем отряде!

— Был, — тихо начал Рене. — Я так и не узнал, что привело Пелона к нам. Помню только, что были мы в квартале Дукоалик. Сами понимаете, что во время сражения некогда объясняться. Да и какое это имеет значение! Я и сейчас вижу, как он прыгнул к нам, где мы забаррикадировались, и веселым, беззаботным голосом закричал: «Запишите еще одного бойца!» Кто-то из товарищей спросил его имя, но другой шутник поспешил ответить вместо него: «Пелон».

Так он и остался без имени. Кличка, которую ему дали, очень подходила этому коротко остриженному, будто действительно плешивому парню. Этот день был самым тяжелым. Три раза атаковали мы полицейский участок, и три раза нас отбрасывали. А этот рубеж был очень важным. Его надо было взять до наступления темноты. И когда мы уже решили, что задача практически невыполнима, Пелон попросил, чтобы его подняли на руках и помогли взобраться на ограду, чтобы он мог с нее атаковать полицейское укрепление. Все молчали, а он собирал наши гранаты и засовывал их себе за пояс. «Как лимоны, им подброшу!» — кричал он, подтягивая пояс, который сползал под тяжестью гранат. «Попробуем!» — предложил кто-то из группы. «Команданте, поддержи! Мы, продавцы газет, люди закаленные», — сказал Пелон.

Все ждали решения командира. Время быстро бежало, и темнота сгущалась, а она была на руку сомосовцам. «Попробуем!» — согласился командир. Несколько бойцов сплели руки. На них стали двое других, что полегче, а на их руки взобрался Пелон. Он ловко влез на ограду, и, прежде чем его заметили из укрытия, гранаты, которые бросал Пелон, начали рваться одна за другой. «Скорее слезай!» — закричали ему сандинисты. Внизу ребята растянули брезент, чтобы Пелон мог спрыгнуть, но он продолжал бросать гранаты и не собирался прыгать, пока не разрушил до основания укрепление врага. «А это мой последний привет вам, бандиты!» — услышали все его возглас.

Но тут раздалась автоматная очередь. Пелон вскрикнул и упал на брезент. «Убили меня… убили…» — тихо сказал он и умер.

Громкое «ура» огласило все вокруг. Гибель безымянного юного героя придала новые силы уставшим бойцам. Штурм завершился успешно. Прежде чем наступила ночь, участок был взят, а с ним захвачен и весь квартал.

Бойцы похоронили маленького продавца газет, а на табличке написали только данную ему бойцами кличку. В наших сердцах он остался синонимом безымянного героя…

Потом я прощался с моими маленькими друзьями. Они протягивали мне руки и просили передать привет болгарским пионерам. Я обещал выполнить их просьбу.