14
КАТАЛИНА сегодня молчалива. Мысли одолевают ее. Молчу и я. Смотрю в окно. Слева и справа кукурузные поля. Кое-где кукуруза уже созрела и ждет уборки, в других местах початки только начинают набирать силу. Здесь обычно в сезон снимают по два-три урожая. Мимо нас проносится еще одна машина, и я задумываюсь об этом непрерывном беге и его неподкупном судье — времени. Недавно один мой никарагуанский друг говорил, что время в их стране до революции сидело на якоре долгие десятилетия. С якоря его снял революционный прилив. А сейчас подул и попутный ветер, вот поэтому все и спешат.
Каталина посмотрела на меня и указала на горы слева от дороги.
— В этих местах я воевала. Мои боевые товарищи остались здесь навсегда. О них я сейчас думаю. Очень часто, когда я ищу ответы на трудные вопросы, я советуюсь с ними, А это значит, что они живут во мне.
— Кажется ли тебе сейчас пройденный путь, когда ты смотришь на него с высоты достигнутого, страшным?
— Нет! — твердо ответила Каталина. — Если бы пришлось, я снова прошла бы его. Ведь наше счастье в борьбе. А мы делаем все во имя счастья.
И сейчас не могу объяснить себе, откуда у этой нежной женщины столько мужества.
— В вашей борьбе кто был самым смелым? — продолжал я спрашивать.
Каталина усмехнулась и без колебания ответила:
— Народ. Та вулканическая сила, которую в США до сих пор еще не могут понять. Я не поэтесса, не могу думать образно, но силу народа всегда воспринимала как тропический дождь, который приходит, чтобы унести накопившуюся грязь, промыть глаза и совесть земли. Думаю, что наш народ заслуживает того, чтобы ему поставили памятник, который по своей значимости был бы больше вулкана Момотомбо. Он того заслуживает.
Недавно в одной из бесед Карлос Нуньес, председатель Государственного совета, сказал мне, что памятник Свободы, может быть, будет воплощен в высоко поднятом народном мачете. Наверное, потому, что мачете по форме напоминает меч. В связи с этим я вспомнил, как однажды Евгения Викторовича Вучетича спросили: «Скажите, пожалуйста, почему вас так привлекают мечи? Может быть, по природе вы завоеватель?» Ответ Вучетича прозвучал как притча, которую он не случайно назвал «Три меча»:
«Первый меч поднимает к небу на берегу Волги, на Мамаевом кургане, Мать-Родина, призывая своих сыновей изгнать фашистских варваров, топтавших в то время ее землю. Второй меч в берлинском Трептов-парке острием вниз держит наш солдат-победитель. Этот меч рассек свастику и освободил народы Европы. Третий меч человек переплавил на орало, выражая этим стремление людей доброй воли бороться за разоружение во имя торжества мира на нашей планете».
Я рассказал притчу Вучетича Нуньесу, и он воскликнул:
— Сколько гуманности в социалистическом искусстве!
Машина несла нас к Матагальпе, родному городу Карлоса Фонсеки Амадора. Если бы он был жив, ему сейчас исполнилось бы 44 года. А он ушел из жизни, когда ему не было сорока. Имя и образ Карлоса Фонсеки никарагуанцы всегда сопоставляют с именем и образом Аугусто Сесара Сандино. Фонсека и Сандино — две великие личности, которые навсегда вошли в историю Никарагуа. Народ этой страны сегодня живет и побеждает с их именами.
Каталина рассказывала мне о Карлосе, а я мысленно вернулся к вчерашнему дню. Вечером, когда жара немного спала, я с букетом цветов пошел к памятнику Фонсеке. Памятник открыт недавно. Он стоит в центре площади Революции, окруженной зданиями народного театра «Рубен Дарио», парламента и полуразрушенного кафедрального собора. У каждого элемента этого архитектурного комплекса своя история. Я постоял у Вечного огня, озаряющего лица солдат, замерших в почетном карауле. На плите написано:
«Вся Никарагуа тебе говорит — ты навеки с нами».
Рассказ Каталины насыщен датами, годами, событиями. Карлос Фонсека родился 23 июля 1936 года, погиб 7 ноября 1975 года. Каталина рассказывала мне о добром характере его матери Густины Фонсека, о твердости и любви к науке его отца Фаусто Амадора. А я слушал и представлял себе непоседливого мальчика, который еще в начальных классах удивлял учителей широтой своих знаний, постоянным поиском нового, какой-то обостренной чувствительностью к общественным явлениям. Политические интересы привели его в марксистские кружки еще в юном возрасте, что сделало его более устремленным и решительным в действиях. В восемнадцать лет Карлос основал журнал «Сеговия», чтобы активнее распространять прогрессивные идеи. Еще в первый год учебы на юридическом факультете университета он становится членом Никарагуанской социалистической партии. Жил он на бедной окраине Манагуа. Широкий круг его интересов привлекал к нему прогрессивных студентов. На факультете он организовал марксистский кружок и участвовал в издании газеты «Университет».
В сентябре 1956 года, когда Ригоберто Лопес Перес убил Анастасио Сомосу, одним из первых брошенных в застенки диктатора был Карлос Фонсека. Можно сказать, что с этого момента начался его трудный путь профессионального революционера. Своим товарищам он говорил: «Победа всегда имеет высокую и печальную цену. Именно поэтому полнота ее радости является достоянием грядущих поколений». Карлос Фонсека посвятил свою жизнь освобождению родины. Жажда видеть свой народ свободным еще больше усилилась после того, как он принял участие в Международном фестивале молодежи в Москве в 1957 году. Социалистический мир и жизнь советских людей произвели на него огромное впечатление. Всем этим он поделился в своей книге «Один никарагуанец в Москве».
Его жена мне говорила, что Карлос часами рассказывал детям и ей о Москве, но больше всего о Владимире Ильиче Ленине. Для него Ленин был совестью всего самого прогрессивного, а его учение — уроком для истинных патриотов. Когда фестиваль закончился и пришла пора возвращаться домой, Карлос встал рано утром, пришел на Красную площадь и постоял у Мавзолея В. И. Ленина. Жене он сказал: «Для меня Ленин не просто создатель большевистской партии, большой деятель международного коммунистического и рабочего движения, идеолог и стратег. Ленин — это синоним моих идей, моей веры в победу».
В лице Фонсеки студенческое революционное движение нашло своего организатора. Один за другим прошли крупные политические митинги за освобождение Томаса Борхе, поднялась волна протеста против приезда Эйзенхауэра в Никарагуа. В 1958 году за активную политическую деятельность правительство Сомосы выдворило Карлоса из страны. Во время политической эмиграции он находился в Гватемале, на Кубе, в Коста-Рике и других странах.
В 1960 году Карлос Фонсека нелегально возвратился в Никарагуа и вместе с другими политическими лидерами, членами Никарагуанской социалистической партии, создал движение «Новая Никарагуа». Он ясно понимал, что стране нужна такая политическая сила, которая в борьбе с диктатурой могла бы объединить все прогрессивное, патриотическое население. Преследуя именно такую цель, уже в следующем году Карлос предложил объединить движение «Новая Никарагуа» с сандинистскими ветеранами и Национальным единым фронтом в новую организацию — Сандинистский фронт национального освобождения. Создание СФНО состоялось 23 июля 1961 года. По предложению Карлоса Фонсеки в уставе СФНО было записано, что фронт является «военно-политической организацией, стратегическая цель которой — завоевание власти в Никарагуа путем разрушения военного и административного аппарата диктатуры и установления власти революционного правительства, основанной на союзе рабочих и крестьян, с участием всех патриотических, антиимпериалистических и антиолигархических сил. Это будет народная власть, которая построит новую Никарагуа без эксплуатации, угнетения и отсталости, свободное, демократическое и истинно независимое государство».
На первом конгрессе Сандинистского фронта национального освобождения Карлос Фонсека Амадор был избран генеральным секретарем. Это было заслуженное политическое доверие человеку, посвятившему всю свою жизнь делу революции.
Наряду с организационной и политической работой по укреплению рядов СФНО под руководством Карлоса Фонсеки началось формирование военно-политического отряда, который проходил подготовку в Латуке, а позже действовал в Рио-Коко, Райти и Букае. Тогда же в Никарагуа было положено начало нелегальной работе в сельских районах и городах.
Тропические ливни создавали много трудностей — реки сносили мосты, заливали села, уничтожали посевы. Однажды такой дождь вынудил Карлоса остаться на целую неделю в одном северном селе, расположенном высоко в горах. Благодаря общительному характеру Фонсека быстро сошелся с людьми. Крестьяне ему доверяли и допоздна слушали его рассказы. Однажды, когда все разошлись, хозяйка спросила его, пойдет ли он завтра со всеми в церковь. Фонсека ответил: «Нет! Я не верю в бога. У меня свой бог, которого я ношу здесь, в сердце, и называется он коммунизмом». Услышав его слова, женщина сначала онемела, потом завизжала и убежала. «Что случилось?» — спросил ее муж. Она ответила: «Он из тех, которые носят бога с собой и с ним убивают».
Антикоммунизм для крестьян был страшной заразой, и Карлосу больше нельзя было оставаться в этом селе. Ночью необходимо было уйти, потому что крестьяне, впавшие в религиозные заблуждения, ни перед чем не остановились бы.
Характерной в этом отношении является статья-фельетон Че Гевары, опубликованная в повстанческой газете. Я тебе ее процитирую:
«События из далеких стран долетают к нам через вершины Сьерра-Маэстры по радио и в газетах, которые сообщают о том, что происходит там, так как не могут рассказать о повседневно совершаемых преступлениях здесь.
Итак, мы читаем и слушаем о волнениях и убийствах на Кипре, в Алжире, Малой Азии. У всех этих событий общие черты:
а) власти «нанесли много потерь восставшим»;
б) пленных нет;
в) у правительства нет намерения изменить свою политику;
г) все революционеры, независимо в какой стране или регионе они действуют, получают «помощь» от коммунистов.
Как весь мир похож на Кубу! Всюду происходит одно и то же. Патриотов убивают, противник еще раз «побеждает после продолжительной перестрелки». Убиты все свидетели, потому что нет пленных.
Правительственные силы никогда не терпят потерь, и это почти всегда соответствует действительности, потому что не очень опасно убивать беззащитных людей. Но часто это чистая ложь. Неопровержимым доказательством того является Сьерра-Маэстра. И наконец, устарело постоянное обвинение в «коммунизме» кого бы то ни было.
Коммунистами оказываются все, кто борется за свои права с оружием, потому что люди устали от нищеты… А демократами называют себя все те, кто убивает обыкновенных людей: мужчин, женщин, детей. Как весь мир похож на Кубу!
Но всюду, как и на Кубе, народу принадлежит последнее слово против злой силы — несправедливости. И народы победят!»