— Поручено мне было отправить посылку Адальберту Антонову. Испекла я печенье, положила ему носки. Не удержалась, написала ему письмо. Через месяц я получила ответ, да только тюремная цензура перестаралась — от целого письма остались видными только несколько строк.

Не могу забыть и встречи с Лазаром Станевым. В нашем старом доме проходили собрания, на которых он выступал. Он очень хорошо говорил, а когда слушатели, утомленные работой, начинали уставать, запевал «Черней, горо, черней, сестро». Все его любили, как брата. После собрания обыкновенно все оставались поужинать. Он рассказывал нам о Советском Союзе. Он очень любил говорить о своей матери, бабушке Веле, и о своей дочери Каринке, которую назвал в честь девочки, родившейся на «Челюскине» во время экспедиции. Наша мама все хлопотала по хозяйству, а он обнимал ее и говорил: «После победы революции пошлем вас вместе с бабушкой Велой в страну Ленина. Согласна ли ты на такую награду за заботы, которыми окружаешь нас?» «Ох, Лазар, для нас с твоей матерью самая лучшая награда — видеть вас здоровыми», — отвечала мама.

Прекрасные люди! Очень часто думаю я о Владо Тричкове, Авраме Стоянове, Марко Иванове, Стояне Нешеве. Все они также бывали в нашем доме. Они как будто родились для революционной борьбы. «Человек силен, когда побеждает, — говорил мне Стоян Стоянов, с которым позднее мы вместе партизанили. — Мы должны научиться побеждать». И сейчас я, как председатель городского комитета народного контроля, когда встречаю людей, смотрящих на общее как на чужое и крадущих у народа, вспоминаю эти слова Стоянова. В наше время враги общества — именно расхитители и воры, и мы должны научиться их побеждать.

Она не скрывает своей ненависти к подхалимам, ловкачам и неприязни к тем, кто добр, честен как человек, но как руководитель плох.

— В жизни нет больших и малых постов. Каждый на своем месте должен иметь чувство ответственности самого большого руководителя.

Откровенность, непримиримость к недостаткам сделали ее желанным судьей. Даже те, кого она часто критикует, уважают ее и идут за советом. Конечно, есть у нее и противники.

Мы были в ее кабинете в здании городского комитета партии. Разговор шел об обыкновенных будничных делах. Вдруг с треском распахнулась дверь, как будто внезапно разразившаяся буря толкнула ее. Показался хмурый, возбужденный, готовый к ссоре человек среднего возраста.

— Я уважаю твое прошлое, но не забывай, что и у нас есть партийный билет. С проверкой и выводами я не согласен. Хочу сказать тебе, что нельзя так проверять коммунистов!

За несколько секунд Недка Лакова буквально преобразилась. Я никогда не видел ее такой. Ее мягкий, теплый взгляд стал строгим.

— Входи, входи, — пригласила она нежданного посетителя. — И закрой дверь, чтобы лучше меня слышать.

Он молча выполнил ее распоряжение. Она встала, едва сдерживая гнев.

— Ты должен запомнить одно. Партийный билет дан тебе не для того, чтобы козырять им! А мне кажется, что ты запачкал свои руки, и партбилет у тебя должен быть изъят, чтобы ты не испачкал и его. Имя коммуниста — долг, а не власть. А сейчас иди. Поговорим, когда оба будем спокойнее.

Непрошеный гость поспешил выйти. Осторожно закрыл дверь за собой, и мы не услышали его шагов по коридору.

Много раз я думал о том, чтобы рассказать о заслуженных женщинах-партизанах, помощницах партизан из нашего края. Поводом для этих мыслей послужила именно она — Недка Лакова. Действительно, трудно себе представить существование отряда имени Бенковского без бабушки Стойны Кралевой из села Беленци, без Цоны Лаковой из Добревцев, без бабушки Гены из Дерманецев, без отважных женщин из квартала Топилиште на окраине села Гложене. Их отличали большая материнская забота и теплота, преданность и верность делу, которому они посвятили себя.

Эти женщины-патриотки превратили свои дома в активные очаги сопротивления. Было достаточно одного слова, чтобы на борьбу поднялся не только их дом, но и все село. В то время когда тайные агенты подслушивали и подсматривали, когда жандармерия и армия каждый день проверяли складки Балканских гор, эти обыкновенные сельские женщины принимали преследуемых революционеров и заботились о них как о родных детях. Кто только не побывал в то время в доме Недки Лаковой, но самыми частыми гостями были Пеко Таков, Тома Стефанов, Петко Крыстев, Васил Симеонов, Мако Даков, Вылка Горанова, Марин Цанцарский. Не было человека, который в поисках дороги в отряд не зашел бы в Добревци и не был бы гостем семьи Лаковых хотя бы на одну ночь.

— Летом 1942 года, — рассказывает Недка, — в Княжевской комсомольской организации пошли аресты. Йорданка Георгиева, девушка из нашего села, работавшая в Софии, привела к нам нелегального Николу Георгиева. Мы приняли его сначала опасливо. Но не прошло и месяца, как нас буквально пленил его добрый характер. В то же самое время к нам часто приходили Пеко Таков, Григор Вылев, Тома Стефанов и другие. Мы скрывали его от них, так как еще не могли полностью доверять ему и нельзя было подвергать опасности товарищей. Так прошла зима 1942/43 года. В конце концов мой брат Павел не вытерпел и сообщил обо всем Томе. За эту опасную игру мы получили от районного комитета партии выговор, а Никола вместе с Петко Крыстевым ушли в Балканские горы, Так случилось, что оба они погибли в Тодоричене — родном селе Петко. Осталась в нашем доме память о добром характере Николы. Когда мы рассказали маме о его гибели, она целую неделю тихо плакала.

Второй случай связан с одним уголовником, который часто сидел в тюрьме и хорошо знал имена многих деятелей. В селе он назвался именем одного нелегального товарища, и жители укрывали его целую неделю. В конце концов он взял одежду, продукты и сбежал. Важно, что не предал нас. Что-то человеческое в нем все-таки было, — смеется Недка.

Ее жизнь связана с судьбами многих людей. После перехода на нелегальное положение Петко Крыстева — первого человека в Луковитско-Тетевенском крае — Недка и ее братья взяли на себя нелегкий труд по обеспечению нелегальных провизией. Она приняла руководство районным комитетом комсомола. Осенью 1943 года, когда борьба вступила в следующую фазу, был создан отряд имени Бенковского. Правительство понимало, что сила сопротивления растет, и жестоко расправлялось со схваченными. Полиция схватила в селе Видраре партизан отряда «Чавдар», затем последовал провал в селе Орешане, были арестованы самые лучшие ятаки. Марин, брат Недки, успел только за час до окружения скрыться и пробраться в отряд. День и ночь вокруг дома ходили незнакомые люди. По различным причинам всех членов семьи Лаковых непрерывно вызывали или в общину, или в полицейский участок села Ябланица. Несколько раз околийский начальник полиции Йордан Гатев появлялся в селе и грозил, указывая на их дом, что там скоро полетят головы. Обруч жестоко стягивался.

Однажды в мае, рано утром, в доме зарезали последнего ягненка, приготовили его, как и все в селе, на праздник, а под вечер Недка и брат ее Павел прощались со своей матерью.

— Она не заплакала. У нее уже не осталось слез. Только обратилась к Павлу, наказав ему беречь меня, а бай Марину сказать, что яблоко не падает далеко от дерева — его сыновья твердо держались в участке. И мы тронулись в путь.

В отряде их встретила Митка Грыбчева. Недка Лакова взяла себе имя Славка, а Павел Лаков стал Борко. Этот период в жизни Славки более всего был наполнен драматизмом. Было проведено множество операций, проделана огромная политическая работа. Одни гибли в бою как настоящие коммунисты, другие не выдерживали и дезертировали.

22 июня 1944 года отряды разделились. Рано утром третий отряд, в котором были подруги Славки Янка, Нина, Станка, Вера, Соня и Эли, выступил в направлении Брусенского Балкана. На прощание Эли сняла свою жилетку и отдала ее Славке, сказав: «Может, не увидимся. Возьми ее и помни, что мы очень любили друг друга». Славка достала из ранца свою жилетку, отдала ее Эли. Она обняла подругу: «Увидимся, вот посмотришь. Тогда я куплю тебе прекрасную жилетку». Расставание было грустным. Отряд выступил в путь. 26 июня Славка на рассвете услышала сильную канонаду. «Слышишь, у Брусена происходит что-то страшное», — сообщила она своему брату Марину. «Все может быть, сестра, — спокойно ответил он. — То, что должно произойти, случится скоро. А за это можно и жизнь отдать».

С тех пор прошло много лет. Но когда заходит речь о тех сражениях, Славка не скрывает своих слез. Там навсегда остались лежать девятнадцать ее самых лучших товарищей.

— Каждый год в этот день я бываю с детьми у обелиска, — рассказывает Недка. — Долго стою и не могу уйти оттуда. Прощаюсь с каждым по отдельности. Мысленно рассказываю им, что мы сделали, чего нам не хватает. И как будто из-под земли слышу голос Стояна Стоянова, который меня предупреждает: «Эй, умница! В грядущей жизни все должно планироваться без ошибок».

Часто бывает так, что придешь к Недке в гости, а ее дома нет — она то в комитете, то на собрании, то на заседании.

— Ты ведь на пенсии, а работаешь больше тех, кому еще до нее далеко, — укоряем мы ее.

— И вы будете такими же, как я, и поймете: если хочешь кого-нибудь быстро уморить, оставь его без работы. От этой болезни ни один врач не поможет.

Недка Лакова — председатель городского комитета народного контроля, женсовета, председатель городского отделения Общества болгаро-советской дружбы. Ее избирают не для престижа или из уважения. Она — деятельный, исключительно жизнеспособный человек. Глубоко в душе Недка сохранила искренность и неподдельность. Я спросил ее однажды:

— Когда тебе было труднее — до социалистической революции в Болгарии или сейчас?