Лауренс Янсзон Костер
Алоиз Руппель обратил внимание на то, что столяр Конрад Заспах, изготовивший для Гутенберга его первый пресс, 21 марта 1444 г. отказался от страсбургского гражданства[158]. Вернулся он в город лишь семь лет спустя; его просьба о возобновлении гражданства была удовлетворена 26 июня 1451 г. Отсюда делался вывод, что Заспах и Гутенберг покинули Страсбург в 1444 г. и куда-то уехали. На вопрос «куда?» отвечали по-разному.
Одни, как мы уже знаем, отправляли Гутенберга на юг Франции — в Авиньон. Другие утверждали, что он поехал в Базель и здесь напечатал одно из недатированных первопечатных изданий — Миссал специальный [159]. Об издании речь пойдет ниже, пока же отметим, что новейшими исследованиями установлено более позднее происхождение этой книги. Третьи вспоминали, что в «Хронике святого города Кельна» идет речь о «первых прообразах» книгопечатания в Голландии, и пытались отыскать связи Иоганна Гутенберга с этой страной. К словам о «прообразах» нужно прислушаться, и вот почему.
Читатель уже знает (об этом говорилось во введении), что во второй половине XVI в. в трудах голландских историков появляются утверждения об изобретении книгопечатания не в Германии, а в голландском городе Гаарлеме. Едва ли не первым утверждал это гаарлемский гуманист Ян ван Цурен (1507–1591), рукописный труд которого дошел до нас в позднейших перепечатках [160]. Аналогичные утверждения можно найти и в послесловии Дирка Волкертсзона Корнхерта к переведенному им на голландский язык и опубликованному в 1561 г. сочинению Цицерона «Об обязанностях» [161]. О голландских истоках книгопечатания сообщал и Лодовико Гвиккардини, издавший в 1567 г. в Антверпене описание Голландии на итальянском языке[162].
Имя изобретателя назвал впервые историк Адриан де Йонге — издатель античных классиков и автор многих естественнонаучных трудов. Он более известен под латинизированным именем Юниус. Вернувшись из ученого путешествия по Германии, Италии, Франции и Англии, Адриан обосновался в Гаарлеме, где в 1559 г. женился и долгое время был ректором латинской школы. В 1588 г. в Лейдене увидел свет труд де Йонге «Батавия»; вышел он в свет уже после смерти автора, скончавшегося в 1575 г. В 17-й главе этого очерка истории и современного состояния Голландии, написанного в 1568 г., читаем: «128 лет назад (а следовательно, в 1440 г. — Е. Н.) жил в Гаарлеме в благородном доме, здание которого поныне можно видеть на площади Рынок напротив королевского дворца, Лауренс Янсзон, известный под прозвищем Костер. В то время существовало прибыльное и почетное дело, которым известная под указанным именем семья владела наследственно. Это был человек, которому следует возвратить в полном объеме славу изобретения книгопечатания, присвоенную другими лицами, человек, который с полным правом заслужил, чтобы быть увенчанным лавровым венком, подобно всем триумфаторам». Далее де Йонге рассказывает о том, как было изобретено книгопечатание. Костер «однажды пошел гулять в лесок, расположенный неподалеку от города, где горожане, имевшие на то время, отдыхали после обеда или в праздничные дни. Там-то Костер вырезал буквы из коры букового дерева. После того, как ему удалось оттиснуть их на манер печатей на бумаге, он собрал из них несколько строк, чтобы доставить удовольствие внукам, детям своего зятя. Когда ему это удалось, он решил сделать то же самое в большом размере, так как он был человеком большого и острого ума. Он решил, вместе со своим зятем Томасом Питерсзоном, оставившим четверых детей, которые все впоследствии стали членами магистрата (я упоминаю об этом, чтобы каждый знал, что это искусство возникло в высокоуважаемой и свободной семье, а не в семье низкого состояния) составить липкую и вязкую краску, ибо он установил с помощью опытов, что при использовании обычной краски буквы выходят смазанными. Затем он печатал целые страницы с иллюстрациями и относящимся к ним текстом.»
«Я видел, — свидетельствует де Йонге, — одно из первых произведений такого рода со страницами, лежащими одна напротив другой; оборот страниц запечатан не был. Эта написанная на родном языке книжка неизвестного автора называлась „Зерцало человеческого спасения“ („Speculum nostrae salutis“). В этом инкунабуле — искусство в ту пору не было еще окончательно завершено — оборотные стороны были приклеены друг к другу…» Затем Костер «заменил деревянные формы свинцовыми, добавляя олово, чтобы материал был более плотным, менее гибким и прочным. Из остатка этого сплава были отлиты кувшины для вина, которые и сегодня можно видеть в доме Лауренса на площади Рынок. В этом доме впоследствии жил его правнук Герхард Томас, которого, — утверждает де Йонге, — я знал и который несколько лет назад умер в глубокой старости».
Изобретение книгопечатания Костером, если верить рассказу де Йонге, складывалось из нескольких этапов. Первый из них — создание деревянных букв, предназначенных скорее для забавы, чем для серьезной цели. Затем печатание с их помощью несложных и небольших по размеру книжек, оттиснутых с одной стороны листа. У де Йонге речь идет о печатании «страниц с иллюстрациями и относящимся к ним текстом». Можно, следовательно, предположить, что Костер печатал не с наборной, составленной из отдельных литер формы, а с цельной, гравированной на деревянных дощечках. Историкам гравюры известны книжки, отпечатанные указанным образом на листах, которые впоследствии склеивались попарно оборотными сторонами. Такие книги называют анопистографическими.
Следующей стадией изобретения был переход к металлическим формам, которые, возможно, уже составлялись из отдельных литер, хотя вопрос этот у де Йонге изложен неясно.
Что было дальше?
Де Йонге рассказывает, что изобретение имело успех. Книги, напечатанные Костером, хорошо расходились, и изобретателю понадобились помощники. Одним из них стал Иоганн со «зловещим», как пишет де Йонге, прозвищем Фауст. «Ночью, — пишет де Йонге, — когда праздновали Рождество Христово и все без исключения находились в церкви, он (Фауст. — Е. Н.) собрал все шрифты, упаковал все инструменты и приспособления своего господина, которые принадлежали к упомянутому искусству, и вместе с украденными вещами скрылся из дома. Он поехал сначала в Амстердам, оттуда — в Кёльн, а затем дальше в Майнп… где он, как рассказывают, жил в безопасности, открыл типографию и пожинал богатые плоды своего воровства»[163].
Де Йонге не упоминает имени Гутенберга. Судя по всему, он считал, что изобретателем книгопечатания является Иоганн Фуст. Эта версия, которую усиленно пропагандировал внук Фуста Иоганн Шеффер, в XVI в. получила широкое распространение.
Впоследствии, уже в XIX и XX вв., историки разыскали в гаарлемских архивах документы, свидетельствовавшие о том, что в XV в. в Гаарлеме действительно жил Лауренс Янсзон Костер, а точнее, два человека, носивших это имя. Оба были членами гильдии Христа, которой принадлежала церковь св. Баво. Места в церкви были расписаны за членами гильдии. Один Лауренс Янсзон сидел на стуле № 5, а второй — на стуле № 29. Первый умер в 1439 г., а второй — в 1484 г. Первый был бондарем и, кроме того, изготовлял свечи, а второй — богатым купцом. О каких-либо связях с книжным делом документы не говорят.
Сообщение де Йонге было бы просто отнести к числу многочисленных легенд, которыми изобилует история книгопечатания, если бы не сохранились многочисленные фрагменты древнейших произведений типографского станка, который, как считают ученые, работал в Голландии, возможно еще в догутенберговские времена. Среди них есть и «Зерцало человеческого спасения». Все эти фрагменты анонимны, с каким-либо конкретным именем их связать невозможно.
Одним из первых фрагменты голландской первопечати изучил кембриджский библиотекарь Генри Бредшоу, издавший в 1871 г. в Лондоне «Указатель гарнитур шрифта и ксилографических украшений, употреблявшихся типографами в Голландии в XV столетии»[164]. Он выявил семь готических шрифтов, которыми было напечатано достаточно большое количество изданий как на голландском, так и на латинском языках. Впоследствии были найдены фрагменты, напечатанные восьмым шрифтом. Все эти издания подробно изучил немецкий инкунабуловед Готфрид Цедлер, который аргументированно показал, что они вышли из типографий по крайней мере трех печатников[165]. Древнейшего из них — «Печатника Зерцала» — Цедлер отождествил с Лауренсом Янсзоном Костером, хотя для этого никаких оснований не было. Самый старый шрифт этого печатника, так называемый «шрифт Понтана», по мнению Цедлера, создан еще в 30-х годах XV в. Он назван так по напечатанному им юридическому сочинению Людвига Понтана, которое могло выйти в свет не ранее 1458 г., ибо в нем упоминается папа Пий И, ставший во главе римской курии в указанном году. Однако ранее этим шрифтом печатались многочисленные Донаты — элементарные учебники латинской этимологии.
Вторым шрифтом «Печатника Зерцала» был «шрифт Салицето, или Доктриналов». Цедлер считал, что он возник в начале 40-х годов XV в. «Доктринал», составленный Александром де Вильдье в 1209 г., был популярным в средние века учебником латинского языка. Чтобы облегчить запоминание, он написан стихами — гекзаметром.
Косвенным доказательством достаточно старого происхождения второго шрифта служит следующий факт. Сохранилась записная книга некоего аббата Жана ле Робера из Камбре. В одной из записей идет речь о том, что аббат в середине января 1445 г. приобрел «Доктринал, отлитый в форме» (un Doctrinale gette en molle). Другая запись сообщает, что в 1451 г. в Валансьене Жан ле Робер купил «Доктринал, отлитый в форме», который «ничего не стоил и был полон ошибок» [166]. Здесь, вне всякого сомнения, говорится о печатных книгах. Но книги эти могли быть и ксилографическими, т. е. отпечатанными с цельной гравированной на дереве формы.