Чем рисовать? Начал, как обычно, гусиным пером. Но «сахарная вода» не чернила, не ложилась на бумагу как нужно. Снова поиски. Гусиное перо заменяется вороньим (вороново не годится). «Сахарная вода» бесцветна, рисовать неудобно: следа не остается. Андрей Тимофеевич пробует добавлять различные красители, лучшим оказывается кубовая синяя краска. И в каждой операции большое значение имеет время экспозиции.
Рис. 18. Автопортрет А. Т. Болотова, хранящийся в Русском музее
Эксперименты следуют один за другим. Недаром русская пословица говорит: «Терпенье и труд все перетрут». В результате упорных поисков одолел-таки Андрей Тимофеевич трудную задачу — переводные рисунки на шкатулках стали получаться хорошо. Как это делалось?
На изготовленный с помощью «сахарной воды» рисунок (слегка подсушенный) накладывался «золотой» или «серебряный» лист и накрывался чем-нибудь теплым, чтобы сахар расплавился и впитал в себя «золото» или «серебро». Через определенное время лист Болотов убирал, рисунок прикладывал к шкатулке, предварительно покрытой особым лаком, и металл переходил на нее. Затем для закрепления рисунка шкатулка еще раз покрывалась лаком.
Не менее любопытное усовершенствование было внесено Болотовым в технику копирования. В те времена живописцы пользовались нанесением па оригинал сетки из квадратов. Однако в ряде случаев этого делать было нельзя из-за опасности порчи оригинала. Андрей Тимофеевич стал применять рамку с сеткой, сделанной из тонких нитей. Рамка накладывалась на картину, которую нужно было скопировать, и разделяла ее на квадраты без повреждения.
Архитектурные способности А. Т. Болотова наиболее ярко проявились при разработке плана застройки г. Богородицка, когда было принято решение об отделении его от царских волостей. В 1778 г. тульский губернатор М. В. Муромцев приехал в Богородицк со специальной целью уточнить все обстоятельства, связанные со строительством будущего города. Андрей Тимофеевич о событиях того времени записал так: «В сей раз приезжал он [Муромцев] наиболее для прожектирования плана будущему и настоящему уже городу Богородицку, который предпринимали они... расположить уже весь оный за прудом против самого дворца... с тем, чтобы все прежнее селение опросталось уже для волости и составляло бы впредь уже волостное село, против города лежащее» [30 Болотов А. Т. Жизнь и приключения... Т. 3. Стб. 777.][.
В осуществление этого проекта Болотов, по поручению Муромцева, «начертил самый тот план, по которому сей город впоследствии времени построен, ибо прожект мой не только полюбился тогда губернатору, но расхвален и самим наместником, а потом был так счастлив, что удостоился апробовап и утвержден был и самою императрицей без малейшей перемены, и она так им была довольна, что сравнивала его с сущим цветником и повелела точно таким образом город расположить...» [31 Там же. Стб. 778.].
Своим проектом Андрей Тимофеевич связал в единое целое будущий город, дворец, а в последующем и парк при дворце. Из точки в зале дворца через пять его окон на другую сторону большого пруда протянул он на проекте веером линии, продолжением которых стали пять главных улиц города (с центральной, носящей ныне имя В. И. Ленина). В противоположном направлении центральная линия прошла через въездную башню-колокольню и далее в виде березовой аллеи рассекла парк на две части. Это замечательное творение Болотова может каждый увидеть и сейчас, побывав в Богородицке.
Незаурядные способности проявил Болотов и при внутренней отделке богородицкого дворца. Недаром присланный для этих работ мастер после знакомства с ним и разговора о характере будущих работ стал прислушиваться к мнению Болотова и советоваться с ним по многим деталям художественного оформления комнат.
Сколько вкуса и практической сметки проявил Андрей Тимофеевич при строительстве своих домов. Без украшательства, но красиво. И главное — удобно для жизни.
Таким он был всегда: талантливый исследователь, всю жизнь стремившийся к открытию нового, к улучшению жизни.
Однако не следует преувеличивать роль А. Т. Болотова в развитии русского зодчества, как это делают некоторые авторы. Особенно грешат этим современные историки архитектуры. Так, Н. А. Евсина утверждает, что Андрей Тимофеевич работал с И. Е. Старовым и переписывался с Н. А. Львовым [32 Евсина Н. А. Архитектурная теория в России XVIII в. М.: Наука, 1975. С. 117.], а Е. Н. Щукина — что «Львов и Болотов были связаны совместной деятельностью в Вольном экономическом обществе» [33 Русское искусство XVIII века. М.: Изобраз. искусство, 1973. С. 111.]. Все эти утверждения не соответствуют действительности.
Андрей Тимофеевич живо интересовался многими видами искусства. Был период в его жизни, когда он наряду с рисованием п литературой занимался театром.
В начале 80-х годов XVIII в. у него возникла идея создать в Богородицке свой театр, причем использовать в качестве артистов не профессионалов и даже вообще не взрослых людей, а детей. Как правило, для Болотова был характерен быстрый переход от возникновения идеи к ее реализаций. Так и в случае с театром. Не успели домашние разобраться, что к чему, как в одном из дворцовых флигелей подобрали просторное помещение и оборудовали в нем зрительный зал со сценой. На первый случай были изготовлены два варианта кулис. В одном сцена представляла «порядочно убранную комнату», во втором — лес с каменной скалой сбоку, в перспективе море. В те времена пьес для театра было сравнительно немного, в том числе «Таинственный остров». Вот для этого спектакля (предполагалось, что он будет основным в организованном театре) и предназначались декорации с берегом моря.
В качестве артистов выступали главным образом дети Андрея Тимофеевича, а также юные родственники, всегда проживавшие в семье Болотовых. В частности, несомненный артистический талант обнаружился у мальчика Сезенева, родственника жены Андрея Тимофеевича. Первый спектакль («Таинственный остров») приурочили к Казанской ярмарке, весьма важному событию в Богородицке, на которую съезжались многочисленные гости. На спектакле присутствовало более 200 человек, он имел несомненный успех. Особенно понравилась зрителям сцена, когда к берегу моря подплыл корабль и из него высадились матросы. Макет корабля был сделан искусно, и сцена его подхода к берегу была весьма эффектной.
Подкупала зрителей и детская игра с непосредственностью актеров и их звонкими голосами. Роль Констанции исполняла дочь Андрея Тимофеевича Елизавета (ей тогда было 13 лет), а роль шкипера — сын Павел (9 лет).
Кроме «Таинственного острова» ставились пьесы «Безбожник», «Новоприезжая», «Подражатель», «Несчастные сироты». Последняя пьеса принадлежала перу Андрея Тимофеевича, он обычно исполнял в ней роль дровосека.
Созданный Болотовым Богородицкий театр был первым в России детским театром. Упоминание о нем есть в книге, изданной уже в наше время [34 Русские драматурги. Л.; М.: Искусство, 1959. Т. 1: XVIII век.
С. 53—81.]. В статье Г. П. Макогоненко «Русская драматургия XVIII века» наряду с высказыванием о театре Болотова затрагивается вопрос и о его репертуаре, в частности о пьесе Андрея Тимофеевича «Несчастные сироты». Она справедливо квалифицируется как «слезная» драма подражательного характера, весьма невысокого качества.
Сам Андрей Тимофеевич признавал отсутствие у него способностей, необходимых для создания художественных произведений, особенно поэтических. Однако «писательский зуд» время от времени тревожил его, и тогда он, повинуясь его неумолимой силе, брался за перо и «творил». К чести Болотова следует сказать, что большинство таких «творений» не выходило за пределы личной библиотеки.
Недавно вышла в свет книга А. И. Кузьмина по истории русского театра[35 Кузьмин А. И. У истоков русского театра. М.: Просвещение, 1984. 160 с.]. В ней довольно подробно описана деятельность государственных и частных (в том числе и провинциальных) театров, творчество наиболее выдающихся драматических актеров, певцов и артистов балета. К сожалению, А. И. Кузьмин ни словом не обмолвился о первом русском детском театре. А. Т. Болотов упоминается в книге лишь как мемуарист, причем с досадным искажением имени.
Во времена Болотова средний срок жизни человека был весьма непродолжительным. Медицина находилась на низком уровне, образованных врачей было мало, их услугами пользовались лишь привилегированные классы. Чаще всего задолго до положенного срока приходила «гостья с косой» в крестьянские семьи. Задавленные помещичьим гнетом и непосильным трудом, живущие в ужасающих условиях нищеты и антисанитарии, крестьяне умирали от эпидемий чумы, холеры, от простуды в плохих жилищах и тяжелой работы на холоде и в ненастье, от желудочно-кишечных заболеваний, от голода в неурожайные годы. Особенно велика была смертность детей. Даже в помещичьих семьях, где условия жизни были неизмеримо лучше, чем у крестьян, лишь примерно половина детей становилась взрослыми людьми. Например, у А. Т. Болотова из девяти детей четверо умерли в детском возрасте.
Наиболее опасными, связанными с большой смертностью населения были острозаразные болезни, такие, как чума, холера и т. п. В записках Андрея Тимофеевича есть воспоминания об эпидемии чумы в Москве в 1771 г. В тот год, по приводимым им сведениям, только в городе умерло в апреле — 744 человека, в мае — 857, июне — 1099, июле — 1708, августе — 7268, сентябре — 21 401, октябре — 17 561. Были вспышки чумы в отдельных деревнях и в окрестностях Дворянинова, но болезни не давали распространиться путем строгой изоляции очагов заражения. Из деревень жители сами никуда не ездили и не допускали в них никого посторонних, выставляя на въездах специальные караулы. Андрей Тимофеевич описывал курьезный случай, который произошел с ним при поездке в одну из своих деревень: к ним бежали караульщики с целью остановить их, боясь заезда в деревню больных, а они в свою очередь пытались скрыться от бегущих, тоже из-за боязни встретиться с носителями болезни.