Затем я зачарованно увидела, как он повернул голову на моих девочек. Он согнул кисть руки и скользнул тыльной стороной пальцев по подбородку Киры, которая загрустила. Затем обвил рукой Кейт и нежно притянул ее к себе, прежде чем его рука вернулась на спинку кресла кабинки.

Да, семья Кэла была классной.

На самом деле, самой крутой.

И думая об этом, я перестала сидеть ногу на ногу, а опустила одну ногу на пол, отчего на нее тут же опустилась руку Кэла. Он подхватил мою ногу, положив ее себе на колено.

Уязвимая, усталая, съев только одну хлебную палочку, которая совсем не умерила мой аппетит, а только усилила, я забылась, повернувшись к нему, огрызнувшись:

— Почему ты продолжаешь это делать?

Он повернул ко мне голову, его глаза встретились с моими.

— Не нужно ставить ногу на пол.

— Почему нет?

— Соседка, не могу поверить, что должен тебе об этом напоминать, ты поранила ногу.

— Тебе не стоит напоминать мне об этом.

— Тогда нечего спрашивать, почему ты не должна опускать ногу на пол.

— А я хочу, — все еще огрызнулась я.

Он наклонил голову, его лицо оказалось напротив моего.

— Тетя Тереза по-прежнему следит за чистотой в этом месте, но не стоит рисковать, я не хочу, чтобы твоя раненая нога стояла на полу.

Его замечание, как всегда, было мудрым… и заботливым, и оно разозлило меня, разозлило настолько, что я совершенно забыла свою клятву больше никогда, ни за что в жизни не связываться с Джо, забыла, что его больше для меня не существует. На самом деле Джо никогда не существовал, он был плодом моего воображения, существовал только Кэл.

Я никогда больше не должна была этого забывать.

Но я забыла в данный момент, потому прошипела:

— У меня на ноге повязка, Джо.

Как только я произнесла его имя, выражение его лица изменилось. Я ошеломленно видела, как выражение его глаз смягчилось, на лице появилась нежность. Он никогда не смотрел на меня такими глазами, никогда, и мой живот снова стал мягким и теплым, сердце забилось сильнее, и я не могла не наклониться к нему ближе, подавшись силе и красоте его взгляда.

Он взял меня за подбородок, а я была так потрясена, что не отдернула голову.

И я так и не одернула, когда его губы коснулись моих. Он делал это и раньше, но не с такой нежностью.

Я почувствовала, как грудь поднимается и опускается, потому что мне было трудно дышать, потом он отстранил голову и приблизившись к моему уху с противоположной стороны, так чтобы Кейт, Кира и Бенни не могли его увидеть или услышать.

— Ты не будешь ставить свою ногу на пол, пока Мэнни не вернется с твоими шлепанцами. Да? — прошептал он мне на ухо.

— Хорошо, — мгновенно ответила я, тоже шепотом.

Его рука все еще была у меня на подбородке, а он продолжал:

— Какое-то время назад, после того, как я установил сигнализацию, когда ты вела со мной настоящей сукой, мы были в твоей гостиной, помнишь, что я сказал?

Я вспомнила, вспомнила, будто все было вчера. Он сказал, что отшлепает меня и будет играть со мной, пока я не начну умолять и извиваться.

Воспоминание заставило меня поерзать на сиденье, я кивнула.

Его рука на моем подбородке напряглась, а затем он твердо заявил:

— Если ты еще раз назовешь меня не по имени, дорогая, то я сделаю то, что говорил.

Я сглотнула.

— Понятно? — подсказал он.

— Хорошо, — прошептала я.

— Вот и хорошо.

Он наклонил голову еще ниже, поцеловал меня в шею, а потом его рука соскользнула с моего подбородка, и он откинулся на спинку кресла.

Бенни, Кейт и Кира не сводили с нас глаз. Бенни широко улыбался, очень широко. Кейт тоже. Кира выглядела сердитой, даже более смущенной, и я не винила ее, поскольку сама чувствовала то же самое.

— Ну, Джо, — начал Бенни, все еще улыбаясь. — Вижу, у тебя заняты руки.

— Ага, — ответил Джо, сжимая мое бедро и похоже он совсем не возражал, что у него были заняты руки. На самом деле, ему очень нравилось мысль, что у него будут заняты руки.

Многим будут заняты.

— Рад это видеть, cugino, — сказал Бенни, его улыбка уменьшилась, глаза смотрели напряженно, и он повторил низким, даже грубым и таким же напряженным, как и взгляд, голосом, внимательно глядя на своего кузена. — Рад это видеть.

Я избегала его взгляда, Кейт, Кейры, а также Джо, решив позволить своим ногам полежать на коленях Джо, надеясь, что скоро вернется Мэнни.

Поэтому схватила еще одну хлебную палочку.

15

Майк побеждает

Я проснулась, лежа на животе, подогнув одну ногу, не открывая глаз, прислушиваясь к дыханию, ощущая тепло, жесткость кровати, прислушиваясь к звукам в спальне.

Тихо.

Я открыла глаза и увидела, что кровать рядом со мной пуста.

Затем перекатилась на спину и увидела, что позади на кровати тоже никого нет (на стороне Джо, это не было для меня сюрпризом).

Я уставилась в потолок и прислушалась к шуму воды в ванной.

Ничего.

Может, мне все приснилось.

Я посмотрела на часы, было уже больше десяти утра.

Поздно. Очень поздно.

Потом я вздохнула и снова посмотрела на потолок, прошлая ночь и после, когда мы вернулись домой, все мысли перепутались в голове.

Хлебные палочки в пиццерии Винни были очень вкусными. Тарелка с закуской — пальчики оближешь. Пицца была лучшей, которую я когда-либо ела, а раньше я частенько пробовала разную пиццу, поэтому эта была лучшая пицца, которую я ела. Чизкейк маскарпоне был великолепен (девочек угостили большими мисками домашним мороженым spumoni, я его попробовала, и даже, если бы мне к виску приставили пистолет, я все равно не смогла бы выбрать, что лучше — мороженое или чизкейк). Кьянти был вне конкуренции. Я никогда в жизни не пила лучшего вина.

Возможно, именно поэтому я выпила всю бутылку.

Или, возможно, потому, что мы зависали в ресторане несколько часов.

Все это время мы ели, к нам приходили Винни, Тереза, Мэнни и Бенни, садились, чтобы поболтать или стояли, продолжая болтать. Между пиццей и десертом пришел Винни и позвал девочек показать им кухню, Тереза присела на их места, болтая с Джо и со мной. Потом Винни вернулся с девочками, Тереза повела их на экскурсию вокруг дома, пока Винни сидел с нами и болтал. Потом подали десерт.

Позже, когда большинство посетителей покинули заведение (и я допила бутылку), Тереза повела меня рассматривать фотографии, большую часть которых, как она сказала, сделала сама. Пока она водила меня по ресторану, она рассказывала истории о своих детях, своих братьях, сестрах, сестре Винни (маме Кэла), своих тетях и дядях, тетях и дядях Винни, и всех бабушках и дедушках. В ее голосе и смехе слышалась любовь, пока она водила меня по комнате, улыбаясь засидевшимся клиентам, показывая на фотографии, рассказывая о своей жизни и жизни своей семьи, отображенной на этих стенах.

Я не могла не улыбаться и не смеяться вместе с ней, даже когда она говорила о Кэле, как о милом хулигане (так она сказала). Она определенно рассказывала о нем, как о члене семьи, как об одном из своих сыновей, а не племяннике, и я узнала, что, когда умерла его мать, а отец стал сам не свой, Винни и Тереза забирали его на все выходные и каникулы к себе. Если на следующий день ему не надо было идти в школу, и он не находился в колонии для несовершеннолетних, то был в Чикаго, у них в доме, спал на двухъярусной кровати над Винни-младшим.

Девушки присоединились ко мне в середине нашего тура по фотографиям, еще более зачарованно слушая и рассматривая их, чем я. Винни присоединился к нам в самом конце, когда мы были в передней части ресторана, рассматривая фотографию, занимающую почетное место перед стойкой администратора, самой большой в доме.

Снимок был сделан в передней части ресторана, на нем были изображены Винни и более высокий мужчина, еще более красивый, чем Винни (видно, когда он был моложе, был очень сексуальным). Этот мужчина был отцом Джо — Большой Джо (как сказал мне Винни), и он с Винни стоял вместе в середине группы людей. Тереза сидела справа от Винни, Анджела, мама Джо, слева от мужа. Джо (Кэл) стоял перед ней, она положила руку ему на плечо, муж обнимал ее за плечи, прижимая к себе. Винни-младший со своей сестрой Кармеллой стояли перед Терезой и Винни, Бенни — малыш сидел у нее на бедре, Мэнни еще не родился и находился у нее в раздутом животе. Все они смеялись, даже дети, даже малыш Бенни, запрокинув голову назад, улыбался своей матери.

На той фотографии Кэлу было шесть лет, Винни сообщил нам об этом.

— Через два дня у нее нашли опухоль, — тихо сказал он, и я услышала, как Кейт и Кира задержали дыхание, как и я. — Через два года, почти в тот же день, когда была сделана эта фотография, Анджела проиграла свой бой.

Услышав эту новость, Кейт прижалась ко мне.

Но моя Кира, придвинулась к Винни.

Когда она подошла к нему ближе, он, казалось, на секунду вздрогнул. Его глаза неотрывно смотрели на фото, мысли были заняты другим. Затем он грустно улыбнулся Кире и обнял ее за плечи, его глаза остановились на мне.

— Ты никогда не забудешь, cara, — прошептал он, зная мою боль, я почувствовала, как слезы защипали глаза, Кейт прижалась ближе. — Но со временем ты научишься справляться с этой болью.

Я кивнула, и, как обычно, Джо молча двинулся ко мне, его рука скользнула по моему животу, притягивая меня и Кейт к своей груди, еще одна вещь, с которой я не боролась, потому что в тот момент не могла.

— Спасибо, Винни, — прошептала я.

— Если захочешь поговорить, cara, возьми у Кэла мой номер телефона, — предложил он.

Я молча кивнул.

— Я серьезно, Вай, — сказал он мне.

— Спасибо вам. — Прошептала я.

— Мы скоро приедем в гости, да? — Вмешалась Тереза, и я посмотрела на нее, мгновенно забыв о своем прекрасном моменте с Винни и чувствуя панику.

— Да, тетя Тереза, это было бы хорошо, — ответил Джо, Тереза просияла, а мой желудок ухнул вниз. — Надо отвезти их домой, — закончил Джо, подталкивая нас на выход.

— Я принесу мамину сумочку, — сказала Кира, сделав пару шагов в сторону, вдруг остановилась, вернулась к Винни, обняла его за талию, прижалась щекой к его груди, вырвалась и побежала к нашему столику в кабинке.