ЛИСТОВКА

То, что отец работал на немцев, Витя считал бесчестьем для всей семьи. «Лучше бы лежал больной», — думал он. Ему хотелось потолковать с отцом, и он часто думал об этом разговоре. «Папа, папочка! — начинал он, воображая, что говорит с отцом. — Зачем ты служишь немцам? Уйди от них. Ведь это позор — работать на врага. Мы скажем, что ты больной. Ведь ты, и правда, нездоров. Или спрячем тебя. Так спрячем, что никто не найдет. Помнишь, мы читали с тобой „РВС“ Гайдара? Там ребята спрятали комиссара, ведь спрятали же!»

Но Витя не решался подойти к отцу, он был такой усталый, больной, хмурый. У него, верно, тоже нехорошо на душе. Мать говорила, что отца взяли во время облавы на базаре. Кто-то донес, что он наборщик, и его заставили работать в типографии.

Сегодня Витя сказал матери, что пойдет встретить отца. Раньше он часто встречал его. Была в этом какая-то особая молчаливая нежность и большая сыновняя любовь. Он старался не опоздать и поспеть к тому моменту, когда Михаил Иванович выходил из дверей типографии. А потом они шли по городу, и отец рассказывал о своей работе или о том, что он прочитал в газетах, услышал по радио. В городе многие знали Коробкова, он постоянно раскланивался со встречными и знакомыми, и Вите казалось это очень важным и значительным. В такие моменты он еще больше гордился своим отцом, которого все так уважают.

На этот раз Витя не дошел до типографии. У входа стоял гитлеровский солдат, и, увидев его, Витя повернул обратно. Долго ходил по соседним улицам, надеясь дождаться отца. Свежий ветер приносил с мола соленый запах морской воды, срывал с деревьев и нес по мостовой пожелтевшие листья. Следя за тем, как кружатся они под порывами ветра, Витя заметил среди мусора небольшой выцветший листок бумаги. На листке было что-то напечатано, и Витя, нагнувшись, быстро поднял его и сунул в карман. Зашел в первый же разрушенный дом, присел на камень и развернул бумажку. Это была листовка. Витя видел не раз, как их сбрасывали советские самолеты.

«Смерть немецким оккупантам!» — стояло в правом верхнем углу. «Вот здорово!» — ахнул Витя и впился глазами в потускневшие строки.

Листовка была о партизанах. В ней сообщалось, что партизаны живут, действуют и наносят удары по врагу. Только за месяц партизанские отряды Крыма уничтожили 130 гитлеровских солдат и офицеров, подорвали 20 автомашин с грузами. Это не было для Вити новостью. В городе говорили о партизанах. Рассказывали о нападении на колонну гитлеровцев на шоссе Судак-Салы. Передавали, что партизаны подбили четыре автомашины. Листовка подтверждала то, о чем толковали шепотом.

«Красная Армия усиливает удары по врагу, — читал Витя. — Враг будет разбит, победа будет за нами!»

Прочитав листовку, Витя почувствовал себя так, будто с плеч у него свалилась тяжелая ноша. «Значит, немцы врут, что уничтожили партизан. Партизаны борются, они рядом. Красная Армия бьет врага. Скоро немцев прогонят с берегов Черного моря». Он снова развернул листовку. «Прочти и передай товарищу!» — раньше он не заметил этих слов, стоявших в левом верхнем углу листовки, но сейчас с особым вниманием вчитывался в них. «Передай товарищу! — шептал он, — Товарищу…» Витя бережно свернул листовку и спрятал в карман. «Передай товарищу!» — еще раз повторил он про себя. Простые эти слова взволновали мальчика. Он вдруг представил себе, что они обращены к нему, что это наказ ему, Вите. До сих пор он был в стороне. Теперь он должен действовать. Он обязан, как пионер и патриот, выполнить наказ Советской Родины, сохранить эту листовку, передать ее, как эстафету, товарищу. Витя быстро поднялся и пошел домой.

Отец только что вернулся из типографии и сидел, облокотясь, за столом, дожидаясь, когда мать подаст обед. Витя сел рядом. Отец положил руку на его голову, ласково потрепал волосы. Витя решил, что настал подходящий час.

— Папа, — спросил он, глядя отцу в лицо. — Зачем ты служишь немцам?

Вопрос был настолько неожиданным, что отец вздрогнул.

— Оставь, сынок! — сказал он, отводя в сторону усталые глаза и слегка отталкивая сына. — Оставь.

— Почему «оставь»? — запротестовал Витя. — Я знаю — это предательство — служить оккупантам. Вон они какие… звери… Наши бьются, гибнут за нашу землю, за нас, — губы у него стали вздрагивать. — А мы… — Витя отвернулся, щеки его залил яркий румянец. — Лучше бы шел в партизаны, — чуть слышно прошептал он.

Отец смотрел на него с невольным удивлением. Он не ожидал таких слов от сына, мальчишки, не был готов к такому разговору и не, знал, что отвечать. Он встал, прошелся бесцельно по комнате, снова сел и положил сыну на колено твердую с въевшейся типографской краской руку.

— Слушай, сынок, — мягко сказал он. — Давай оставим это. Что ты заладил: партизаны да партизаны. За такие разговоры, дойди они до них, — он кивнул головой на окно, — знаешь, что будет?

— Знаю — резко ответил Витя, глядя на отца в упор темными горячими глазами: — А помнишь, ты мне рассказывал, как боролись коммунисты против буржуев и против царя? Они себя не жалели и не боялись… Надо бороться, и тогда победишь! Как Чапаев, Щорс, Дзержинский… Да мало ли… У нас, в Феодосии, матрос Назукин. Ты сам рассказывал…

Что мог ответить отец? Да, он учил сына быть прямым и честным, смелым, отважным. Мальчик, возмужал за эти трудные месяцы, он все понимает. Но он не знает, как сложна жизнь…

— Папа, а у меня листовка есть, — неожиданно сказал Витя.

Отец рывком поднял голову:

— Какая еще листовка?

— А вот она! — Витя вынул из кармана листовку и развернул ее. — Смотри, что тут напечатано: «Смерть немецким оккупантам!»

— Ну, это уж слишком, — потянулся к нему отец. — Носишь в карманах. Дай-ка сюда!

Витя отпрянул. Отдать листовку! А что сделает с ней отец? Изорвет? Выбросит?

— Нет, — вскочив, крикнул он. — Она моя! Я ее нашел.

— Виктор! — сдерживая себя, говорил отец. — Ты отдаёшь себе отчет?.. Да если ее найдут в нашем доме!..

— Пусть, пусть! Пусть находят, я не боюсь. Это вы боитесь! — Витя осекся: как он разговаривает с отцом! Но и отец никогда не был так резок с ним.

Михаил Иванович отошел к окну, нервно забарабанил пальцами по стеклу.

— Ты умеешь хоть обращаться с такими вещами? — спросил он. — Говорю: дай сюда!

— Не дам, ни за что! — Витя перебежал на другую сторону стола, поближе к двери. — Тут сказано: передай товарищу. Я передам, найду, кому передать.

Виктория Карповна давно прислушивалась из другой комнаты к бурному разговору. Она тихо подошла сзади и хотела взять листовку из рук сына.

— Не тронь! — крикнул Витя, — Это мое!

— Сыночек, отец дело говорит, — сдержанно ерзала мать.

Витя отскочил к двери.

— Не отдам, — твердо сказал он. — Это наша, советская листовка. Она от Красной Армии. А если вы меня домой с ней не пускаете, то ладно: уйду. Уйду! Что мне тут…

И Витя опрометью выбежал из дома.