ПИСЬМО ВЕТЕРАНА

«Дорогие Костя и Лида!

Я давно собирался вам послать письмо старого партизана, полученное нашим отрядом красных следопытов. Мы сделали много запросов и получили несколько писем. Но это я считаю самым важным. Сейчас я снял с него копию и посылаю ее вам. Письмо поможет вам понять направление нашего поиска. Вот это письмо.

«Добрый день, Алеша!

Я получил твое письмо и спешу ответить на него. Это хорошо, что красные следопыты вашей школы заинтересовались связными нашего партизанского отряда и хотят отразить в школьном музее их подвиг. Как ни стыдно признаться, мы оказались к ним очень несправедливы. Делали они на первый взгляд незаметное дело. Но от успеха его зависела жизнь отряда, жизнь каждого из нас. Пришла связная, не засыпалась, радовались и тут же отправляли обратно или по другому адресу. А ведь она шла по краю пропасти. Один неверный шаг — и все, костей не соберешь. Конечно, тогда все рисковали. Но они особенно. И еще что скажу. На миру, говорят, и смерть красна. Они, как правило, действовали в одиночку. Надейся только на себя. На свою изворотливость. Многие из них погибли да так и остались безвестными. Ведь по условиям конспирации даже назывались они часто не своим именем, а тем, что дали в отряде.

Вот я и не знаю, была ли такая связная Анна Петровна Прошина (Шумилова). Я хорошо помню тех связных, которые приходили к нам в отряд. Часто бывала у нас Катя. Ее иначе и не называли как хохотушкой. Всегда улыбчивая, веселая. Едва успеет ввалиться в землянку, уже смеется:

— Ой, умора! Два полицая привязались. Свататься вздумали. Только тем и спаслась, что двое их. Пока они, напившись, выясняли свои отношения, я ушла. Вернусь, еще посмеюсь над ними.

— Ты осторожнее, Катя.

— Не бойся. Я везучая. До самой смерти ничего не будет.

Ей и в самом деле везло. В какие только переплеты не попадала, всегда выкручивалась. И неизменно появлялась в отряде веселая, смеющаяся. Потом уже как-то призналась:

— Это, наверное, у меня страх выходил. В виде смеха. Натрясусь за дорогу-то, намучаюсь, а как все страхи минуют, на смех тянет. Улыбаешься, будто второй раз на свет родилась.

Катя словно заранее рассчитывала свою судьбу. Все беды преодолела, целехонька осталась. С тех пор как влился наш партизанский отряд в ряды Красной Армии, не виделся с ней. Но ребята сказывали: жива и здорова была. В госпитале работала. Госпиталь в то время в школьном здании размещался. Может, следопыты помогут мне навести справки о Кате. Буду очень благодарен. Фамилию-то ее я запамятовал. Да и ни к чему нам были тогда фамилии. Каждого старались за кличкой спрятать. Кажется, Абросимова, но не ручаюсь.

А к Симе, другой нашей связной, судьба оказалась не столь милостива. Много раз ходила она через полицейские заставы. Ни разу не провалилась. Надежнее ее, казалось, никого не было. А однажды, под вечер уже, входит в дом, где встреча назначена, а там засада. Хорошо, вовремя догадалась. Захлопнула дверь и бежать. Да разве далеко убежишь, когда по пятам гонятся! Тут же во дворе ранило ее в ногу. Затаилась она у забора, чувствует: последний расчет с врагами настал. Главное, думает, чтобы живой гитлеровцам не попасть и чтоб товарищей не выдать.

А у нее в корзинке сверху яблоки, а внизу гранаты. Секунды на размышление. Этот момент всей жизнью человек приготавливает. Все машинально делается. Первую гранату — в дверь. Вторую — туда, где побольше врагов. А третьей себя подорвала. И еще трех полицаев с собой на тот свет увела. Тех, что пытались схватить ее.

Все это мы уж потом узнали. Когда поймали одного из полицаев, что в засаде сидели.

И наконец, Галя. Совсем молоденькая девчушка. Сперва работала на кухне, потом санитаркой в партизанском госпитале. Когда погибла Сима, заменить ее вызвалась Галя. Тоже, скажу тебе, мужество надо иметь. Не хотели ее пускать. Молода больно. Неопытна. Но знает здешние места. Рискнули. В первый рейд сходила успешно. Ну а потом уже пошло. Дорожка-то проторенная. Галя работала серьезно. Никогда улыбки никто не видел на ее лице. Может быть, боялась, как бы ее не обвинили в легкомыслии. Редко у нее случались какие-нибудь происшествия. Она умела обходить полицейские посты, пройти так, чтобы не встретиться с патрулями. И никогда ни о чем не рассказывала. Прошла, и все. Встретилась, с кем надо, передала, что велели. Немногословна была. Может, от природы такая. Но тогда это было очень важно. Уметь молчать. Не говорить лишнего. И Гале доверяли. Многое доверяли.

И вот однажды ошеломляющая весть: Галя попала в гестапо. Никто не знал, как это случилось. Но все будто притаились. Что-то будет? Не выдаст ли Галя явки, конспиративные квартиры, расположение отряда, его базы? На всякий случай переменили место дислокации. Ушли поглубже в болота. А вскоре одна за другой неприятности. Каратели разгромили базу с продовольствием. Напали на след сразу двух явок. Невольно пошел слушок: не Галя ли выдает?

Как узнать? Послали меня в город. Подхожу к одной явке, вижу сигнал: входить нельзя. Значит, засада. В другое место кинулся. И тут недоглядел. Нарвался то ли на патруль, то ли на засаду. Отстреливался. Еле ушел. Но с тяжелой раной. Плечо прострелили. Пришлось лечь в госпиталь. Потом отправили меня на Большую землю. В отряд я уже не вернулся. И о судьбе Гали ничего не знаю. Да стоит ли гадать? Известно: из гестапо еще никто из партизан живым не возвращался.

Вот, собственно, и все, что известно мне о партизанских связных. Конечно, я понимаю, что моя информация может быть неполной и неточной. Ведь я знаю только о том, что попадало в поле моего зрения. Были, наверное, и еще связные. Ведь заменил же кто-то Галю. Но чего не знаю, того не ведаю. О том и не берусь судить.

Если у вас будут еще какие вопросы, пишите. Не откажусь, помогу. У меня давняя мечта побывать в тех краях, где довелось воевать, партизанить. Да, говорят, рад бы в рай, а грехи не пускают. Тяжел я стал на подъем. Болезни одолевают. Но всякой весточке от вас, молодых, буду рад.

Остаюсь с искренним уважением к молодой смене бывший партизан отряда «Мститель», а ныне слесарь-водопроводчик Захар Анатольевич Бокунов».