ДОМОЙ
Нина Высоцкая сидит на скамеечке около палатки и записывает в дневник впечатления дня. Ее полк действовал вместе с первым полком. И как ни упорствовал «противник», они одолели его. Нина усмехается. Еще бы! На их стороне были воины Таманской дивизии. Это не только сделало сегодняшние учения значительно интереснее всех предыдущих, но и удесятерило силы «красных». В тыл «противника» проник десант на танках. Она тоже просилась с десантом, но ее не взяли. И наверное, не все получилось у десантников. Иначе почему же «синие» вдруг начали так упорно контратаковать? А цепи «красных» оказались совсем реденькими. Потом все переменилось. Но отчего — Нина и сейчас никак не поймет. Наверное, все-таки «синие» испугались окружения. Шутка ли, танки в тылу!
Но это лишь ее догадка. Все надо уточнить, проверить. Нина отрывает голову от тетради и видит проходящего мимо Ретивых.
— Слава! Помоги, пожалуйста. Скажи, что решило успех «боя»? Кто лучше действовал?
— Кто? Десантники. Я с танковым десантом шел. Мы все и решили.
Усмехнулся и убежал. Пришлось остановить Голубца.
— Мы решили, — заявил ей на тот же вопрос Сашка. — Я и дружок мой, Васька Артюхов. С фланга ужами приползли. Так и запиши. А не веришь, спроси у комиссара.
— А ну вас, — сердится Нина. — Каждый сам себя хвалит!
Общий итог учений подвел командир юнармейской дивизии на разборе занятий. Но Нине хочется сейчас узнать, как оценивают «бой» и свое участие в нем сами юнармейцы.
Она поднимается и идет к расположению третьего полка, надеясь там выяснить истину. На поляне группками стоят мальчишки и девчонки. Что-то горячо доказывает подружкам Света Подсекина. А! Ясно! Девчата во власти пережитого. Ведь они перевязывали «раненых», на носилках эвакуировали их с поля «боя». Неподалеку Игорь Плахов со своими приятелями. О чем у них разговор? Перебивая друг друга, ребята вспоминают, как ловко они обошли «противника» и под прикрытием дымовой завесы подобрались к окопам «синих». А вот и палатки третьего полка. Среди побежденных не чувствуется уныния. Выслушав Нинин вопрос, «синие» один за другим начинают уверять, что они легко разгадали бы маневр «красных», если б обратили внимание на скопление дыма на правом фланге. И тогда еще не известно, чья бы взяла. Конечно, поскольку они «синие», а не «красные», то им заранее было запланировано поражение… А вообще-то они действовали на учениях ничуть не хуже других, и даже во многих случаях лучше. Так что пусть победители не зазнаются. Вот посмотрим, как пойдет у них дело на конкурсе участников художественной самодеятельности. Сейчас все на него переключаются. Упоминание о конкурсе заставляет Нину поторопиться. «Конечно, — решает она, — каждый внес свой вклад в успех учения». И, свернув тетрадь, идет на репетицию…
К концерту готовились самозабвенно. Девчата наглаживали кофточки и юбки, приводили в порядок прически. Ребята пробовали голоса. Всем хотелось петь. Даже Сашка уходил в лес и там пытался брать высокие ноты. Но Вася, послушав, как он это делает, на корню убил все его надежды:
— Брось ты себя мучить! Тебе же только в хоре петь можно. Там, пожалуй, не заметят, если и сфальшивишь.
Пришлось Сашке переключиться на акробатику.
Вечером ребят принимали в комсомол. Их отряд выстроился у обелиска в честь славных подвигов советских воинов. Яркие блики костра отсвечивали на граните. Почетный караул застыл у красного знамени.
Секретарь комсомольской организации огласил заявление Васи Артюхова. Смущаясь, Вася рассказал биографию. Всего-то несколько слов. Где родился, как учится, что с отцом. Об отце попросили рассказать поподробнее. Но Васе и самому было известно немного. Тогда слово взял командир мальчишеской дивизии, который сражался с Васиным отцом на одном фронте, а также знал о последнем его подвиге, совершенном уже в мирное время. Ценой своей жизни Артюхов-старший спас товарища.
Васю приняли единогласно. А вот на Сашку ополчились. Особенно девчонки, сердитые на него за тот случай с ночной тренировкой на полосе препятствий. Все они, как одна, требовали, чтобы Сашка «сначала убил в себе индивидуалиста».
Он, конечно, доказывал, что перековался.
— Вот, чтоб поверили, я вам расскажу такое, о чем еще никто не знает… Я сам себя осудил за это.
И Сашка поведал, как однажды подсыпал Клаве в кашу перцу за то, что она его случайно обидела. Клава кашу съела, хотя и поморщилась. Для большего эффекта он тогда поинтересовался:
— Ну, как каша?
— Ничего, — ответила Клава. — Першит только в горле что-то. Наверное, повар пересолил. — И Клава закашлялась.
Исповедь эта не произвела того впечатления, на которое рассчитывал Сашка. Больше всех смеялась Клава. Она сказала, что прощает Голубца, тем более что в свое время не заметила подвоха. А девчонки только еще больше накинулись на Сашку из-за Клавы.
Выручил его и на этот раз Васенков. Он рассказал о своем знакомстве с ним, о том, как помогал Сашка отыскивать затерявшиеся партизанские могилы, как стремился стать бойцом мальчишеской дивизии и искренне хотел быть примерным малотаманцем, хотя это и не всегда ему удавалось. Наконец напомнил, что не кто-нибудь, а Вася с Сашкой доставили чрезвычайной важности донесение, под носом у «синих» установили дымовые шашки, чем и обеспечили успех учения.
— Если вам, товарищи, недостаточно тех рекомендаций, которые у Саши есть, — сказал в заключение Васенков, — то я присоединяю к ним свою. Я за него ручаюсь. Парень он надежный. Конечно, ошибки у него были. И за них ему правильно попало. Надо надеяться, что он это учтет.
— Учту, — подтвердил Сашка.
В общем, и за него проголосовали единодушно. Сашка весь следующий день пребывал в приподнятом настроении. Носился по лагерю, ног под собой не чуял. Хотя и супил брови, старался скрыть переполнявшую его радость. Встретив Синего, не преминул похвастаться ему. Со сдержанной улыбкой принял поздравления. От Николая узнал, что и в других отрядах прошли собрания. Комсомольцами стали многие юнармейцы: Надя Погорельцева из Новодарковичской школы, Саша Демочкин — из Смольянской, Ваня Потворов — из Ковинской, Саша Матюхин — из Добрунской.
— Написал бы об этом заметку в нашу дивизионную газету, — посоветовал Синий.
Сашка согласился и побежал уточнять подробности.
В Брянск возвращались на электричках. Удивили всех, подойдя к вокзалу с песней. Выстроились на перроне и провозгласили здравицу в честь славных железнодорожников. Посадка в вагоны заняла несколько секунд. Эта цифра тоже входила в норматив подготовки дивизии и была занесена в общий отчет начальника штаба.
Малотаманцы принесли с собой в вагоны шум, говор, смех. Едва разместились, как ансамблисты достали гитары, ударили по струнам. Юра Рыжаков развернул баян. И запели «Таманскую прощальную»:
Мы будем походом гордиться
И славу о нем понесем.
Но может такое случиться,
Что снова под знамя придем.
Потом гитарист заиграл стремительные частушки. На круг, в узкий проход между скамейками, выскочила Валя Потапова. За ней поднялся Вася Артюхов. И задрожал пол под ударами башмаков. Валя начала первая:
Не гляди на ленты, косы,
На росточек не гляди,
С автомата метко косим
И в атаке впереди.
Притопнув ногой, Вася ответил:
Мы в поход не раз ходили,
Путь был труден и далек.
Но уставы изучили,
Даже ночью — назубок.
Валя озорно улыбнулась:
Ох, дружочек, ты не хвастай.
Не в почете эта ложь.
А то ты в Большой Таманской
На гауптвахту попадешь.
И опять «Таманская прощальная»:
А если гроза разразится,
И Родина нас позовет,
Таманцами будут гордиться,
Таманец с пути не свернет.
Время летело незаметно.