Я сделала глубокий вдох и повторила те же слова погромче. Вокруг, слава богу, играла музыка, люди болтали, и никто меня не услышал.

– Вау, ты это видела? – спросила Лиз. – Волшебная палочка Картера шевельнулась, но сразу опала. Плохо. Давай еще раз!

Я стиснула кулаки и засопела. Я смогу. Я смогу стать грязной шлюшкой. Грязнее самой грязной потаскушки на групповом «субботнике».

Ну ладно, может, не настолько грязной.

Я набрала в легкие побольше воздуха и вложила все свои нервы, все свое беспокойство и все свои иррациональные страхи в одно-единственное предложение.

– Я ГРЯЗНАЯ-ПРЕГРЯЗНАЯ ШЛЮШКА!

К несчастью в этот самый момент музыкальный автомат решил перейти к следующей песне, и уровень шума в баре значительно снизился. Я же была слишком увлечена раскрепощением своей внутренней шлюшки и потому не обратила на это внимания. Зато на мое громогласное заявление обратили внимание все.

Вокруг немедленно загремели аплодисменты. Народ свистел и подбадривал меня криками, а один не в меру усердный товарищ завопил:

– Чем стучать в барабан, отбарабань грязную шлюшку38!

За что немедленно получил локтем от Дженни, потому что это был Дрю.

Весь последующий час клиенты в знак сочувствия угощали меня выпивкой, а я, будучи вежливой девушкой, не могла им отказать. Именно по этой причине Картер помогал мне сейчас зайти домой, поскольку ноги меня не слушались и… о, глядите-ка, пицца!

Я высвободилась из рук Картера и, спотыкаясь, дошла до стойки, где лежала оставленная моим отцом пицца. Открыв коробку, я запихала в рот целый кусок.

– М-м-м… какая же вкуснотища-а, – промычала я с набитым ртом.

Пока Картер поддерживал меня сзади за бедра, я проглотила еще пару кусков и с жадностью опрокинула в себя два стакана воды.

– Фак, это не пицца… а просто пипец, – сказала я ему, вытирая жирные руки о полотенце.

Ну все, хватит тянуть резину. Пора браться за дело.

Я развернулась к Картеру и, не прекращая мысленно твердить свою мантру, изобразила самый знойный взгляд, на который только была способна.

Я грязная шлюшка. Я грязная шлюшка.

– Клэр, ты в порядке? У тебя, кажется, что-то с глазами.

Картер взял мое лицо в ладони и наклонил его так, чтобы заглянуть мне в глаза – в которых была одна сексапильность и НИЧЕГО больше.

Я пьяная грязная шлюшка. Я пьяная грязная шлюшка.

Я высвободилась из его рук и решила ограничиться улыбкой. Так было безопаснее.

Я смогу. Смогу на все сто процентов.

Взявшись за края блузки, я потащила ее по животу, по черному кружевному лифчику и через голову вверх.

Где она и застряла, зацепившись за шпильки у меня на макушке. Я стояла перед Картером с задранными руками и головой, обмотанной блузкой.

Я великий Кукурузо. Я великий Кукурузо. Мне нужна бумажка, чтобы подтереться39.

Я начала давиться смехом, а Картер пригнулся и заглянул за ворот моей блузки.

– Детка, что ты делаешь? – со смешком поинтересовался он.

– Мне ужасно нужно раздеться, – ответила я между приступами смеха.

– А может, проспаться?

Вопрос Картера вызвал у меня новый взрыв смеха, который сам собой перешел в плач – сильный плач со всхлипами и текущими из носа соплями.

Дамы и господа, мы входим в зону пьяного плача. Просим вас поднять спинки кресел в вертикальное положение и воздержаться от наблюдения за катастрофой по левому борту.

Картер помог мне снять блузку и, вновь обняв ладонями мое лицо, вытер большими пальцами слезы.

– Эй, почему мы плачем? Что случилось? – мягко спросил он, отчего я зарыдала еще сильнее.

Он был таким милым, таким чудесным и… таким милым. Я громко шмыгнула носом.

– Я просто хотела стать шлюшкой, чтобы тебе понравиться, я не хотела разочаровывать твой пенис, а «Лицо как Влагалище» собирается поколотить меня за то, что я назвала ее вагину клоунским паравозиком.

Картер негромко рассмеялся в ответ на мое бессвязное лопотание, а потом подхватил меня на руки, точно невесту, и, когда я склонила голову ему на грудь, понес по коридору в спальню.

– Во-первых, я не дам Таше побить тебя, – заверил меня он. – Так что выброси это из головы.

Осторожно усадив меня на кровать, он взял с тумбочки пару бумажных салфеток, подал их мне, а потом опустился рядом со мной на пол.

– Во-вторых, – продолжил он тихо, пока я сморкалась и с его помощью забиралась под одеяло, – тебе незачем стараться быть грязной или сексуальной. В тебе от природы есть абсолютно все, что нужно, и даже больше. Рядом с тобой – или просто думая о тебе – я нахожусь в состоянии перманентного возбуждения. И мне не хочется, чтобы ты нервничала или переживала о чем бы то ни было, связанном с нами и с сексом. В тебе есть все, о чем я когда-либо мечтал, Клэр. Никогда в этом не сомневайся.

Вот бы мне протрезветь, чтобы прямо сейчас взять его пенис в рот.

Картер застонал, но я была настолько пьяной, что мне было безразлично: думаю я про себя или вслух.

– Если будешь и дальше говорить мне такие вещи, я не выдержу и нарушу обещание, которое дал себе после того, как нашел тебя, – качая головой, проговорил Картер. Он укутал одеялом мои плечи и отвел с моей щеки прядь волос.

– Какое обещание? – прошептала я, будучи больше не в силах удерживать глаза открытыми.

Картер наклонился, и его губы приблизились к самому моему уху.

– Обещание о том, что, когда я в следующий раз окажусь внутри тебя, ты запомнишь и получишь удовольствие от каждой секунды.

Я хотела сказать Картеру, что он охренеть какой самонадеянный, но сбилась на мысли о хренах и о том, почему мужские причиндалы называются именно так.

И на том отключилась.

Глава 16

Они называются «соски»

Тело Клэр соскользнуло по моему телу вниз, и она, по пути расстегнув пуговицу на моих джинсах, встала передо мной на колени. В тишине комнаты раздался звук медленно скользящей вниз молнии. Я опустил на нее взгляд и с трудом подавил порыв схватить ее за волосы и направить в место, где мне больше всего хотелось ее почувствовать. Ее мягкие, гладкие руки проникли под резинку моего белья, и она, вытянув наружу мою эрекцию, установила ее прямо перед своими чувственными губами. Потом взглянула на меня сквозь полуприкрытые веки и улыбнулась, а затем прильнула ко мне своим теплым и влажным ртом, засосала мой член до упора и закружила по нему языком. Втягивая щеки, она сосала изо всех сил, и я громко стонал каждый раз, когда упирался ей в горло. Она обрабатывала меня не только ртом, но и рукой, проводила языком от основания до кончика, облизывала головку, но когда мои яйца, сигнализируя о скорой и мощной разрядке, поджались, неожиданно отодвинулась и произнесла:

– Эй, а что у тебя с писюлькой?

Я застонал и попытался опустить ее голову вниз, чтобы вновь очутиться у нее во рту.

– Эй, а что у тебя с писюлькой?

Меня выдернуло из сна, и я, повернув голову, заорал во всю глотку, когда увидел, что в шаге от дивана стоит Гэвин и смотрит мне между ног – прямиком туда, где покрывало натягивал мой гигантский утренний стояк. Я со стоном сел и поспешил получше прикрыться, собрав покрывало в кучу, а в гостиную тем временем, перепуганная моими воплями, ворвалась Клэр.

– Что случилось? – спросила она встревожено, опускаясь рядом с Гэвином на колени.

Хватит думать о Клэр на коленях. Хватит думать о Клэр на коленях. Представь голой ту старушку с «Титаника».

Гэвин показал на меня пальцем.

– Мам, у Картера что-то с писюлькой. Смотри, какая большая. А еще он хныкал, прямо как я, когда у меня болит животик.

Клэр подавила смешок и наконец посмотрела мне в глаза.

– Наверное, можно не спрашивать, хорошо ли ты спал! – сказала она весело.

Я только покачал головой, изумляясь ее бодрому настроению после вчерашней ночи.

– Как ты вообще в состоянии функционировать? – спросил я, оглядывая ее всю. Она выглядела потрясающе, пусть и казалась немного сонной. Даже с взлохмаченными волосами, поплывшей тушью и одетая в старую майку и шорты, которые знали лучшие времена, она все равно была самой прекрасной женщиной, которую я когда-либо видел.

Рассмеявшись, она кивнула на Гэвина.

– Ты сам скоро поймешь, что у родителей нет времени на похмелье. Знаешь, как мы с экстра-сильным тайленолом сдружились за последние годы.

Зазвонил телефон, и Клэр убежала на кухню, оставив Гэвина стоять и пялиться на меня.

– Ну что, как прошла твоя вчерашняя ночевка у дедушки? – спросил я, отбрасывая покрывало, поскольку теперь моя утренняя неожиданность была взята под контроль.

Он пожал плечами.

– У меня есть вагина?

Я тупо уставился на него, не вполне понимая, правильно ли его расслышал. Потом перекинул ноги за край дивана и опустил их на пол.

– Э-э… что?

Он издал нетерпеливый вздох.

– Я сказал, у меня есть вагина?

Я покосился в сторону кухни: Клэр, расхаживая туда-сюда, все еще разговаривала по телефону. Проклятье. Придется разбираться с этим самостоятельно. Откуда, черт побери, он вообще нахватался таких слов? Хотя… Господи, ему только четыре. Наверняка он думает, что «вагина» это какой-нибудь Кливленд.

– Гэвин… хм… а ты знаешь, что означает это слово?

Пожалуйста, скажи Кливленд. Пожалуйста, скажи Кливленд.

– Деда вчера смотрел кино, и там один парень сказал, что чувствует себя так, словно прокатился верхом на вагине. А мне можно на ней прокатиться? У нее есть седло и уздечка?

Ох, блин, матерь божья.

– Черт. Вот сукин сын! – выругалась Клэр, заходя обратно в гостиную.

Гэвин открыл было рот, но Клэр быстро оборвала его.

– Даже не думай повторять за мной. Иди к себе и найди какую-нибудь одежду. Сегодня ты пойдешь вместе с мамочкой к ней на работу.

Гэвин ускакал в свою комнату, а я, как только увидел на лице у Клэр беспокойство, мигом забыл о его странном вопросе.

– Ты чего? Что случилось?

Она плюхнулась рядом со мной на диван, откинула голову на спинку и закрыла глаза.

– Папа сегодня должен был присмотреть за Гэвином, чтобы я могла доделать кое-что в магазине, но его вызвали на работу, – сказала она со вздохом.