Глава 54. Нападение

— Эмпаты пошли на крайние меры, но не было ли тогда другого выхода? — спросила я.

— Даже по истечении пяти тысяч лет я уверен, что «стражи порядка» избрали единственно-верный способ. И говорю я так не потому, что мой предок отдал им такой приказ. Дело в том, что эмпаты защищают не только людей и магов, но и саму магию. Представьте, что могло б произойти, если бы «братство разрушителей» смогло воплотить в жизнь свой жуткий план? При существовавшем тогда уровне магии, это была бы верная смерть для всего Трискелиона.

— Но они также заплатили высокую цену, — мой тихий голос был полон горечи.

— Думаете, что Бальтазор либо его потомки легко отделались? Неужели вы не понимаете, что этот приказ тяжким бременем лежит на всём роду Воржиалей! Либо вы считаете, что Бальтазор с легким сердцем отдал этот приказ? Может быть, думаете, что его не мучила совесть? Он прорабатывал сотни возможных вариантов тех страшных событий, но результат всегда был одинаков — для защиты Нейлианда и всего Трискелиона требовалось жертвоприношение, всепоглощающее, но дающее шанс на выживание. С глубокого детства каждое моё утро начиналось с того, что я перечислял родовые имена всех погибших в тот страшный день. Моя семья пять тысяч лет живет с осознанием того, что выполняя приказ Бальтазора, великое множество доблестных воинов добровольно принесли себя в жертву. Я помню каждое имя погибшего эмпата. Но ведь не только они пожертвовали собой. Спросите у Ренана, чего стоил его роду подвиг Рене д'Айсвиля? — отвечал мне Велианор Воржиаль.

— Рене д'Айсвиль после «ледовой битвы» стал ходячим мертвецом. Его резерв так никогда и не восстановился. Но мой предок ни мгновения не жалел, что сковал льдом реку, позволяя нашим воинам прорвать брешь в силах противника, — ответил Профессор Айс.

Я понимала, что император и Ренан, оба были правы. События «столетних магических войн» навсегда отразились на будущих поколениях. И пусть большая часть истины навсегда погребена под пеплом и горечью, но эти трагические обстоятельства дали шанс для будущего. Да и так ли важно, чтобы подвиг эмпатов раскрылся? Ведь тогда придётся пояснять причину их поступка. А это означало, что откроется тайна «братства разрушителей».

— Что скажете, сьерра Каролина де Вентрей, родовой маг-эмпат? Род Воржиалей и «стражи порядка» навсегда связаны этой страшной тайной. Луиза и Алесандро перед боем попросили Бальтазора об одном, чтобы их потомки жили вдали от двора. Мой предок удовлетворил их желание. Но сейчас, когда над империей снова нависла угроза, я спрашиваю вас, вы поможете Ренану и мне в борьбе с «братством разрушителей»? Без вашей помощи мы их не одолеем.

— Как я могу отказать? Я сделаю всё, что в моих силах, — тихо ответила я на проникновенную речь императора.

Я понимала, что действительно не смогу поступить по-другому. Не оставлю Ренана один на один со смертельной опасностью, хоть и понимала, что Профессор Айс и сам не желает подвергать меня непременному риску. Но, видимо, у нас нет другого выхода.

— Благодарю вас. Уверен, мы снова выстоим в этой нелёгкой битве, — ответил император.

Через полчаса мы с ледовым магом потайным ходом вернулись в архив, а оттуда направились домой. Но мы не успели отойти и на десять шагов от крыльца, как услышали окрик.

— Каролина!

Я обернулась, ощущая смутную тревогу. Далее всё произошло в мгновение ока. Мимо нас на лошади галопом промчался неизвестный человек в черной одежде, лицо его было скрыто платком. Он бросил мне под ноги какой-то предмет. То, что это был некромантский артефакт я поняла, когда меня окутал черный дым. Я ощутила внезапную слабость, будто из меня бурным потоком быстрой реки стала вытекать магия вместе с жизнью. В глазах потемнело, мне не хватило воздуха, и я упала. Ренан подхватил меня на руки, открывая портал в неизвестность и одновременно связываясь с Вейном.